Почему всё самое необыкновенное происходит обычно с абсолютно не примечательными людьми? Вот жил себе и жил человек, и ничего. А тут вдруг, раз — и свалилось на него что-нибудь. Вот так я жил себе — самый обычный парень пятнадцати лет: средний в учёбе, средний в компьютерах, средней «красивости» и средней озабоченности…
Много раз, просматривая всякие картинки и фотографии, понятно какого содержания, я представлял себя с той или иной девушкой. Как буду её ласкать, целовать, любить. И вот, как-то попала ко мне в руки какая-то книга, главная ценность которой состояла в том, что она написана как исключительно женское пособие по сексу. И, что самое интересное, эта книга была написана женщиной, которая всё это пробовала на себе и писала о своих ощущениях. Длинные и занимательные вечера а-ля «кружок «Умелые Ручки» были мне обеспечены. Онанировать, представляя, как блондинка вставляет в себя фаллоимитатор, и одновременно читать из книги что-то, типа: «…ощущение, как будто тебя разрывает на части от наслаждения, когда вставляешь в себя этот двадцати пятисантиметровый гигант…» — вот высший кайф, на который я мог рассчитывать в жизни на ближайшую неделю. И вот, в самый первый вечер, вдоволь начитавшись про женскую мастурбацию и основательно на это дело подрочив, я лёг спать.
Интересно, что женщины испытывают во время оргазма, — думал я, засыпая. — Тоже самое, что мы, или нет? Ведь не узнаешь, а читать всякие бредни… Интересно, а Оля из нашего класса мастурбирует? Говорят, что девчонкам онанировать нравиться даже больше, чем парням. Правда, они это иногда не делают, в прямом смысле этого слова, просто катаются на велосипеде с жёсткой седушкой или на лошади… Ольке, интересно, нравиться кататься на велосипеде? Думаю, да… Представляю её на кочках: «Да! А! О!» Возбуждающе. Да и сама она возбуждает одним своим видом. Ну, откуда в пятнадцать лет такие груди? И попка — так и хочется посмотреть, что там пониже между этими половинками… Вот бы посмотреть… посмотреть… бы: посмотреть: Я уже сплю…
И вдруг, вскакиваю от какого-то странного ощущения… будто бы моё хозяйство плотно прижато к телу… Сколько там на часах? А где часы?! А где я?!! Блин, да я в чужой кровати… Сплю, что ли. Щипаю себя за руку. Нет, вроде не сплю… Это ещё что? Ногти! Блин, да не может этого быть! Я в чужой комнате, и я — женщина! Мать твою! Интересно, кому это я? Ну, хоть комната, по-видимому, полностью моя… в смысл её. Ощупью нахожу выключатель. Ё-моё! И вправду девчачья комната. И я… Где здесь зеркало? Вот, на стене… Кто на свете всех милее, и румяней, и белее? Млять!!! Я стал Олькой Кожемятиной из нашего класса!!! И надолго это мне? Смотрюсь в зеркало. Да, груди поменьше без лифчика… Жаль, что… Что значит «жаль»? Я же… я же могу снять эту ночную рубашку, и увижу… Увижу Олю голой!!! Я мечтал увидеть её грудь, но что бы так!!! Бред… Я всё-таки сплю. Прикасаюсь к своей… Что значит к своей?! Блин! К груди Оли Кожемятиной. Мягкая, упругая… Чувствую приятное тепло от руки… Жаль только, что и ладони не свои… Надо снять эту ночнушку… Боже, как грациозно это отражение в зеркале! Задираю рубашку до груди… Ё-моё!!! Олечка спит без трусиков!!! Вот это да!!! Надо снять ночнушку совсем… Я уже возбуждён до предела… Хотя, что такое в моём положении «возбуждён»?! Ё!!! «Привет! Я — Оля Кожемятина, и я возбуждаюсь от собственного отражения в зеркале…» Кому скажу, что такое было — засмеют и педиком обзовут. Возомнил себя в девчачьем теле… Снимаю ночнушку. Вот это да! Какие сиськи! Груди, то есть. Небольшие, но всё же второй размер, или даже чуть больше… Соски, как два камушка… Только что я читал, что они становятся твёрдыми, когда девушка возбуждается… Понятно… Будем действовать по инструкции. Кто тут хотел узнать, как женщины испытывают оргазм? Для начала, нужно снять это зеркало со стены и поставить на кровать… Да, для этого тела оно тяжеловато… С трудом снимаю зеркало, ставлю на постель и прислоняю его к спинке… А между ног так тепло, и что-то щекочет там внутри… Я чувствую, что откуда-то оттуда течёт что-то горячее. Течка… Опупеть можно! Беру со стола зеркало поменьше и сажусь на кровать напротив большого. Ноги шире…
Ё-моё!!! Какая писька! Такие мокрые половые губки, а между ними маленькие… Вот это да! Кажется, я сейчас кончу… Нет, точно кончу! А-а! Инстинктивно кладу руку на письку, туда чуть сверху, где клитор, и чуть сжимаю это место рукой… Чувствую, как по всему телу разливается кайф… Из письки что-то потекло прямо на руку… А-а! Кажется, всё… Дико хочется потянуться до небес. Лежу, разметавшись по постели… Хорошо… Хочется смеяться… Какая же всё-таки писька… Я никогда её не видел, и вот уже и вижу и трогаю, и кончаю… ей. Да… Оргазм у девушки хорош только тем, что он длинный и жутко приятный, но… никаких особо острых ощущений, вроде наслаждённого чувства того, что твой член сейчас резко разрядиться ещё одной струёй спермы. И всё-таки… Как же мне понравилось кончать в женском теле! Рука вся в этой жидкости… Пахнет волнующе, даже приятно… Надо помыться… Так сколько же всё-таки времени? Пол девятого… Стоп. А школа? Если я тут в теле Оли, то она там у меня дома в моём теле? Хоть бы не наделала глупостей… Сейчас, наверное, разглядывает моё хозяйство…
Надеюсь, у неё хватило ума не идти сегодня в школу… Надо ей позвонить… Как же я раньше-то не додумался! Позвонить себе домой! И делов-то. Телефон тут есть… Как же противно там в промежности! Надо помыться… Никакой гигиены… Надо беречь тело Олечки, пока… пока мы не вернёмся обратно… если вернёмся… Ладно, прочь дурные мысли… А вот и трусики на полу лежат… Поднимаю. От них такой же запах как от моей руки! Значит, Олечка всё-таки мастурбирует! Какое открытие! Я обязательно должен её совратить… потом. А пока — ванная. Дурацкая течка… Но всё-таки мастурбировать очень приятно… Надеваю ночную рубашку… Соски выделяются сквозь ткань… Ой-ёй-ёй… Я опять возбудился… Гы-гы-гы! возбудилась!!! Пойду, помоюсь. Осторожно выглядываю из комнаты… Есть тут кто-нибудь?! Нет, кричать я так не буду. Иду к ванной. Ни души. Признаков жизни нет. Никого нет дома! Ура! Захожу в ванную и снимаю ночнушку… Уф! Включаю воду и настраиваю душ… Залажу в ванную… Какие у меня ножки! Задёргиваю шторку… Вид груди Олечки сверху вниз возбуждает. И эти сосочки… Такие розовенькие, твёрденькие. Надо их поласкать. Начинаю мять между пальцев соски. Да-а… Приятненько… Снимаю душ со стойки, поливаю себя. Намыливаюсь… О, эта кожа… Какая мягкая у Олечки кожа (если будете читать с этого места, то подумаете, что парень возомнил себя девушкой Олей, да к тому же он ещё и страдает нарциссизмом). Когда дохожу до промежности, чувствую, как там что-то закипает. Намыливаю полове губки, между ними… Ах! Как хорошо! Там клитор — чувствую под пальцами маленький бугорочек, а нервные рецепторы посылают из него в мозг миллионы сигналов наслаждения… Тру Олечкин клитор… Надо сесть, стоя не удобно… Беру душ и сажусь на дно ванной… Надо направить душ на письку… А! А! А! А! Ах! Что это-о-о! Ох!
О-о-о-о-а-а-а-а!!! Ё-моё!!! Я, кажется, кричу!!! Соседи… ах! услышат… Ой!!! Струйки бьют прямо по сырой плоти малых половых губок, прямо по маленькому, едва видному клитору. Не выдерживаю и сжимаю письку рукой… Тру клитор… А-а-ах!!! Это оргазм!!! Да!!! Томно дышу, живот напряжён, соски, как камешки, из влагалища течёт слабыми толчками жидкость… Как хорошо… Как будто испытал три оргазма подряд… Душем на письку… Интересно, а Олечка так умеет? Ой, надо же ей позвонить! Ё! Домываюсь и выскакиваю голышом из ванны. Бежать неудобно — другой центр тяжести у женщин. Захожу в свою комнату и закрываю дверь. Всё… Где там телефон… Вот он. Набираю свой номер.
— Алло, — это мама.
Еле удерживаюсь от того, что бы сказать: «Привет, мам!» Всё-таки странно, голос Оли как будто звучит изнутри.
— Здравствуйте. Пригласите, пожалуйста, Кирилла.
— Он уже ушёл в школу. Ему что-то передать?
— Нет, не надо.
Блин, Оля пошла в школу! В моём теле! Катастрофа!!! Вдруг звонок в дверь. Чёрт, я же не одет, точнее, не одета. Ищу одежду в шкафу. Юбка… быстрее… маечка… надо ещё трусики… плевать, пока перебьюсь. Бегу открывать.
— Кто там?
— Кирилл, открывай!
Ё-моё! Олечка! В смысле, я. Открываю дверь… Точно, я. Олечка входит в прихожую. Мои джинсы, мой свитер, моя рожа…
— Как я рад, что ты не пошла в школу! — сказал я, закрывая за ней дверь.
— Что это такое? Почему мы поменялись?
— Не знаю…
— Прямо, кино какое-то… Ты ничего тут не трогал? Никого не видел?
— Я-то нет. А вот ты там как с моей мамой?
— Мы поладили. Всё нормально, она ничего не заметила.
Оля скинула кроссовки и аккуратно поставила в угол… Ох, уж эти мне девчонки!
— Пошли в мою комнату, — сказала она.
Зайдя в свою комнату, Оля уселась на стул. Двигалась она так же неуверенно, как и я.
— А зачем ты снял зеркало? Ты что… — Оля, в смысле я… короче, моё лицо покраснело. Я даже и не знал, что оно может так краснеть. — Ты, что, разглядывал меня? Ты разглядывал моё тело?
— Нечего было спать без трусов… Я переодеваться, а там такое! Сама то, небось, битый час моё хозяйство в ванной изучала?
Моё лицо, принадлежавшее сейчас Оле, покраснело ещё больше. В самую точку.
— Дрочила, да?
— Ты и сам тут, наверное, над моим телом эксперименты ставил! Не совал, хоть, в меня ничего?
— Целка твоя цела, не бойся…
— Ну, и как?
— Что?
— Всю жизнь, наверное, мечтал девчачью письку потрогать? Доволен? Нравиться? — Оля совсем распалилась
— А может, и понравилось… И что с того? По крайней мере, оргазм в моём теле лучше, чем в твоём!
По-моему, это было слишком…
— Да, ты просто не умеешь обращаться с девушкой! Ты же девственник, ты не умеешь ласкать… ласкать девушку…
Голос Оли вдруг затих.
— А ты, небось, виртуозка минетчица! Член умеешь дрочить, лучше, чем свою письку!
— Заткнись, пожалуйста… — вдруг серьёзно сказала девочка.
От Олиного тона меня почему-то проняло, и я перестал спорить.
— Что случилось?
— О чём ты думал этой ночью, перед тем как заснуть?
— А тебе какое дело?
— Надо. Ну, не дуйся, блин. Кирилл, мы сейчас оба с тобой в дурацких положениях… Давай выход искать…
— Ладно.
— Так, о чём ты думал?
— Ну, допустим о тебе? И что?
— Понятно… — Оля презрительно улыбнулась. — А ещё?
— О книжке… Там про секс, глазами женщины… про женскую мастурбацию… Пытался представить, как это у вас.
Теперь улыбка у Оли получилась горькой.
— Ты даже не представляешь, как мы с тобой попали…
— А что?
— Понимаешь… Я вчера вечером думала о том же самом… О том, как это у мужчин, и… и о тебе…
Вот это номер. И что из этого теперь… Мы как в том фильме должны переспать друг с другом в разных… А что? Это идея!
— И что теперь делать?
— Не знаю… Я думаю, что раз мы думали друг о друге, то…
— Мы должны переспать друг с другом? Так?
Она просто читает мои мысли! Хотя это бы меня уже не удивило.
— Я думаю, что да.
— Наверное, я согласна и на такой вариант… Только, если мы вернёмся… И, если ты никому не расскажешь потом.
— Я что, идиот что ли… Только: ты ведь ещё девственница?
— Придётся поступиться своими принципами, ради такого дела. Тем более, ты в моём теле… больно будет тебе.
— Знаешь… Тогда мне всё равно… Тело твоё — делай что хочешь. Я, лично не против.
— Ну, вот и отлично. Давай покончим с этим и забудем.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Какая решительная! Ну, давай, давай.
— Я готов, — сказал я и поднял с бёдер Оли юбку.
— Ты даже трусы не одел! — Возмущённо воскликнула она. — Отлично!
Оля расстегнула ширинку, и вытащила свой, то есть мой член из трусов.
— Раком, — сказал я.
— Что?! — переспросила Оля.
— Ты сзади. Так меньше боли.
— Давай… сначала разогреемся.
Какая деловитая! Аж смешно. Соглашаюсь:
— Давай.
Я сел на краешек кровати и начал тереть письку и клитор, а Оля начала дрочить «мой» член.
— Как доска, — сказала она через полминуты.
— Я тоже всё. — Ну, тогда, давай. Ложись.
Я лёг животом на кровать, опустив колени на пол, а Оля встала на колени позади меня. Я почувствовал, как головка «Олиного» члена прикоснулась к отверстию «моего» влагалища.
— Знаешь, что надо делать? — спросил я.
— Предполагаю…
— Ну, тогда, вперёд…
— Прощай, моя целка!
С этими словами она резко ввела «мой» член в «своё» влагалище. Больно всё-таки. Надо потереть соски и помять грудь, тогда быстрее кончу. Через минуту стало даже приятно, боль уже почти прошла. Оля пыхтела сзади. Я почувствовал на «своём» клиторе её палец и аж застонал. Похоже, что Оля преуспела в мастурбации настолько, что даже в моём теле может доставить удовольствие своему. Хорошо, всё-таки! Раз-два, раз-два, раз-два! Трах-тибедох-тибедох-тибедох, выдох-вдох, выдох-вдох! Ну, вот, уже почти! Скорее инстинктивно дёргаю задом навстречу Оле, и член входит во влагалище по самый корень. А-а-ах!!! Кажется, я стенаю. Интересно, как мы выглядим со стороны? Поворачиваю голову к зеркалу и вижу, как я имею в позе раком распластавшуюся на диване Олечку. От этого зрелища, меня как будто током прошибает. Где-то в районе промежности начинается термоядерная реакция. В зеркале судорожно дёргается Олечка, а я позади неё скрежещу зубами, плотно прижавшись к её заду. А-а-а-а-ах!!! Да!!! (Глубже! Глубже! Давай!) Десять-пятнадцать секунд кайфа проходят, как несколько минут. Всё!!! Красота!!! Я почувствовал, что Оля позади тоже кончила. Теперь, по идее, мы должны перенестись обратно…
* * *
— Я уже кончила, — сказала я.
— Я тоже, но, кажется, мы всё ещё не поменялись, — Кирилл в моём теле наклонил голову набок.
После бурного, не такого, как мой обычный, во время моих нередких занятий, оргазма ощущение было, как будто тебе отрубили нижнюю часть тела, точнее выхватили из него то место, где был член и мошонка. Ну, ведь и попала же я! Оказаться в теле парня! При этом он ещё и видел моё тело. Сидел тут с зеркалом и разглядывал мою письку. Я, вообще-то, тоже хороша, но ему-то пофиг на это! А мне нет. Что он будет, потом про меня рассказывать друзьям? Что видел меня где-нибудь, или, что я ему дала… Если это «потом», конечно, вообще будет.
— И что теперь делать? — спросила я.
— Риторический вопрос. Я не знаю, — Кирилл в моём теле перевернулся и сел на кровать, по-мальчишечьи раздвинув широко ноги и локтями опершись о колени. Похоже, собственная нагота, хоть он и был в моём теле, уже перестала смущать его.
— Допустим, что это навсегда, — сказал он. — Тогда нам видимо придётся жить «как обычно». Я буду жить твоей жизнью, а ты моей.
— Нам придётся «подружиться», что бы у родителей не возникало никаких подозрений. Будем вечером рассказывать друг другу, как прожили день, и друг за друга думать.
— Ага. А потом нам придётся пожениться. Я лично просто не смогу спать с кем-то моего настоящего пола. Блевать уже сейчас охота.
— Да, видимо так и придётся сделать… Слушай, — сказала я. — Может тогда заделаться в ряды нетрадиционно сексуально ориентированных?
— Э, не! Не фига! Чтобы потом, ну когда вернёмся в свои тела, мне было… ну в общем, мягко говоря неприятно. Представь картину: иду по улице, весь такой из себя нормальный, рядом девушка, и вдруг ко мне подбегает какой-то размалёванный педик, и начинает закатывать мне сцены ревностной истерики.
Не знаю почему, но я вдруг захохотала. Что-то среднее между истерикой и простым хихиканьем. Вдобавок, я представила, как мне закатывает сцены ревности какая-нибудь худенькая красотка, доказывая, что ещё вчера я была с ней и признавалась ей в вечной любви. От этого я засмеялась ещё сильнее совсем чужим мужским смехом, и тут же с удивлением услышала рядом свой. Это хохотал Кирилл, заразившийся от меня этой странной смешинкой. Тупее и глупее этой странной истерики, наверное, в мире не было: полуголый подросток с манерами девчонки и такая же полуголая пятнадцатилетняя девочка, сидящая на диване, как мальчишка, хохотали как ненормальные, одни в закрытой комнате с задёрнутыми наглухо шторами.
— Надо пойти помыться, — отдышавшись, сказал Кирилл, когда внезапно начавшийся приступ смеха так же резко и внезапно закончился. — У меня так противно между ног… И всё время чего-то не хватает, — он улыбнулся.
— Зато у меня появилось кое-что лишнее, — сказала я в ответ и тоже улыбнулась. — Кстати, если пойдёшь мыться, там есть специальное жидкое мыло, для: ну ты понял.
— Да, только я лучше уступлю даме.
Я невольно улыбнулась.
— Ну, тогда, пойдём вместе.
— Пошли.
Сняв то, что оставалось на нас из одежды, мы вместе вышли в коридор и пошли в ванную. Зайдя первой, я быстро настроила душ и встала под упругие струи. Следом за мной неуклюже залез Кирилл. Несколько минут мы просто стояли по очереди под душем, потом я начала намыливаться. Если честно, это было ужасно. Мыло, во всех моих обычных ванных процедурах обычно «послушное», сейчас вопреки всему выскакивало у меня из рук с периодичностью в десять секунд. Да и к тому же, я не знала с какой стороны подступиться к гигиеническим процедурам, связанным с «хозяйством». В конце концов, Кирилл, руководя моими действиями, всё же добился того, что член полностью отчистился от остатков смазки и спермы. Причём с моей стороны стоило очень больших усилий не возбудиться, так как процесс мытья здорово стимулировал не только фантазию, но и нервные окончания. Потом под душ встал Кирилл. На намыливание «моего» тела у него ушло несравнимо меньше времени, чем у меня на намыливание «его». Но, несмотря на это, с мытьём особо интимных частей возникли такие же проблемы. Пришлось немало времени потратить на объяснение на практике, как и что надо мыть, во время которого Кирилл почти моментально возбудился. Очень странно было вот так наблюдать со стороны за собственным телом. Я, а не он, стояла под струями текущей из душа горячей воды с затвердевшими сосками, торчащими на маленьких (хотя я не жаловалась) полушариях, и неумело водила намыленными пальцами под складками половых губ. Наверное, Кириллу так же странно было наблюдать за мной в его теле. Интересно, что он видит? Мокрый от воды, худоватый и длинный голый парень с полувозбуждённым членом, который уже стал бы дрочить на стоявшую рядом такую же голую девушку-подростка, если б испытывал к ней влечение… К ней, а не к самому себе… Хотя, что это я. С каких пор я начала испытывать влечение к Кириллу? Хотя, конечно, да… Какой смысл скрывать от себя свои же тайные мысли: вид полуголого или голого мужчины не вызывал у меня ничего кроме смеха лет до десяти, а потом… Стало интересно, стало что-то ёкать в груди от таинственной недосказанности «комка» в тугих пляжных плавках. Первое ощущение того, как тёплая влага, выступающая откуда-то «оттуда», размазывается по внутренней стороне трусиков, делая их трение о набухшие от возбуждения губы ещё более томительным и приятным. Кажется, первый раз это было вечером, в детском лагере, когда мне было одиннадцать. На пляже, в старшем отряде поспорили о чём-то, и проигравший должен был пробежать от того места, где он стоит, до воды без плавок, и только в воде разрешалось одеть их. Ничего особенного: парень чуть младше Кирилла пробежался голым по пляжу. Но вечером, когда я это вспомнила, и вся таинственность, которая была в купальных плавках, открылась ещё более таинственным видом члена, болтающегося в зарослях чёрных лобковых волос, как сдутый воздушный шарик, наполненный водой, у меня вдруг холодок пробежал по груди. И первый раз я ощутила приятную негу и истому, исходящую, словно землетрясение из эпицентра, откуда-то снизу живота, из места которое запрещалось трогать, но нужно было тщательно хотя бы раз в два дня мыть. Я не решилась в тот первый раз, как, впрочем, не решилась и во второй, и в третий… Пока однажды это не произошло со мной в постели дома, сразу после душа. Истома была настолько сладостной, настолько зовущей почесать, потереть, будто комаром укушенное место, что я не сдержалась. «Руки чистые, там тоже чисто. Наверное, ничего плохого не будет…» — думала я, засовывая ладонь под трусики…
Как было это приятно в тот первый раз, когда непонятно ещё, что откроет для тебя следующее движение пальцев по скользкой от смазки, упругой податливости возбуждённой расщелины. И удивление, восторг от первого оргазма, когда я впервые, чуть сдавив ладонью верх половых губ, тихо постанывала, ощущая как волны наслаждения ползут от пульсирующей вагины по всему телу, обволакивая его, завлекая в теплоту и глубину чего-то непонятного. А потом небольшое разочарование тем, что всё так быстро закончилось, что прошло всего секунд десять-пятнадцать, и уже не ощущаешь ничего, кроме слабой тянущей боли, как будто мышцу потянула, и липкой влаги на половых губах и трусиках. Я тогда сразу побежала в ванную и подмылась… Я очень испугалась, но прошло несколько дней, и всё было в порядке, я не заболела и не умерла, и тогда, я стала «делать себе хорошо» каждый день, поначалу даже несколько раз в день. Часами не выныривая из постоянного наслаждения, я мастурбировала до тех пор, пока не появлялась тянущая боль, а потом стала игнорировать и её… А дальше… Дальше пришли знания, ответы на вопросы, даже на те, которых я ещё не задала. Украдкой, я брила папиным станком волосы на письке и лобке, как это советовалось в одной книге (первый раз экспериментировала над своей рукой, сбривая маленькие светлые волоски), пользовалась тонкими прокладками даже тогда, когда это было не нужно, просто что бы можно было, мастурбируя, не бегать каждый раз в ванную, вечерами просиживала у старенького компьютера, читая эротические или даже порнографические тексты, и рассматривая немногие, доставшиеся мне разными путями, фотографии голых возбуждённых мужчин. И вот так дожила до того момента, когда стала не просто абстрактно думать о половых отношениях, а мечтать о них, представляя себя вместо героини какой-нибудь эротической повести, а понравившегося мне парня, в образе его — одного, единственного, нежного и ласкового. Этакого эро-принца… А вчера, когда я ещё была в своём теле, вечером я лежала на своей кровати и ласкала себя, представляя его со мной. Кого его? Я даже не знала, просто собирательный образ. А потом представила Кирилла, и довела себя до оргазма… Скинула с себя промокшие от течки трусики и уснула… И проснулась в паре километрах от дома, в чужой квартире, в теле парня. Не могла поверить, но это было так. Потом: ванная, я стою возле зеркала, сжимая в ладони член с обнажённой и матово-блестящей, сиреневой головкой, налитой кровью.
Кончаю, резко и быстро, остро ощущая, как внизу живота и в мошонке становиться всё легче, и кружится от избытка эмоций голова… И так три раза… За полчаса. До ноющей боли, до чувства, что член сейчас отвалится, как хвост от тела ящерицы. А вот сейчас стою напротив себя самой и думаю, что же меня сдерживает перед этим человеком, что мешает казаться такой, какая я есть? И главное, зачем?
* * *
— Ты хочешь? — спросил мой голос со стороны.
— Да. Но надо уже выходить.
— Нет, подожди… — голос прозвучал просяще.
Я повернулся. Оля, то есть я, стоит совсем рядом, и возбуждённый член как палка смотрит прямо в живот. Мне показалось, что я понял всё без слов, только странно это было. Я обнял её, и аккуратно, чуть давя, но и поддерживая, прижал к стене. Она улыбнулась и одними губами прошептала: «Давай.» Я поцеловал её, неумело, но долго, ощущая чуть солёные растрескавшиеся, и вдруг ставшие нежными губы. А когда я открыл глаза, передо мной уже стояла Оля. Обнажённая, с мокрыми спутавшимися волосами, закрывшая глаза Оля. Не знаю, что меня толкнуло, но я вдруг сказал:
— Привет.
Оля открыла глаза. Она ещё ничего не поняла.
— Привет. Ой! Мы вернулись! Ура! — Она радостно подпрыгнула, оперевшись на мои плечи, и я чуть не поскользнулся. — Ты что, не рад?
— Почему? Рад, даже очень…
Вдруг опротивело всё это. «Оденусь и уйду», — подумал я. Объяснения, просьбы никому не говорить, забыть, но при этом звонить, советоваться, если что, быть друзьями, наверное. Я уже собрался было, отодвинув штору, вылезти из ванной, но Оля вдруг сказала:
— Постой. Ты, что… подумал?
Голос Оли снова прозвучал для меня, как будто самый нежный и самый близкий, и я вдруг устыдился своих трусливых мыслей. «Решил убежать, — пронеслось в голове. — Балбес, уж лучше так, чем забыть… » Мне вдруг захотелось соврать, что ничего я не подумал, что всё хорошо, но, вместо этого, я только тихо ответил:
— Да…
— Дурак… — сказала Оля, и я почему-то почувствовал, что она улыбается.
В недоумении я обернулся.
— Мне теперь больше никто не нужен, кроме тебя… — тихо, как будто признавая свою вину, сказал девушка.
Обнажённая, мокрая: небольшие груди, ровный животик, чуть вздувающийся у лобка, тонкие руки и прямые узкие плечи, — мечта и счастье в одной девушке, но только для одного. И, услышав её голос, я вдруг поверил, что для меня. А Оля внезапно просто улыбнулась и одними губами прошептала: «Давай…» И полный радостного, распирающего грудь и то, что называется душой, чувства, я обнял её, и аккуратно, чуть давя, но и поддерживая, прижал к стене…
