— Вот, бля, какие у вас хоромы, сучки буржуйские. Располагаетесь со всеми удобствами, ха-ха. Тепло, светло. Ну, принимайте постояльцев!
Лера испуганно замерла за столом. Они сидели втроем. Она, Матушка и Марфа, ее нянька, которая давно стала членом семьи а теперь, когда отец пропал где-то на войне, стала для них еще роднее.
Они занимались рукоделием, когда в комнату ворвалась толпа солдат под руководством мужчины в черной кожаной куртке, видимо, комиссара.
Дверь с треском ударилась в стену, матушка резко вскочила и с вызовом посмотрела на комиссара:
— Что вам нужно? Здесь наш дом и никто не давал вам повода, вот так вот врываться к нам!
Комиссар, шагнув к ней, смерил глазами ее гордо стоящую фигурку:
— Теперь, в соответствии с законами революционного времени, здесь будет располагаться наш отряд. Ясно, барышня? – его рука оттянула ворот ее блузки и глаза нырнули в приоткрывшуюся щель, пытаясь разглядеть ее груди.
— Да как вы смеете!? – успела крикнуть матушка и, отброшенная сильной рукой почти упала на стол. Комиссар отвернулся от нее и оглядел комнату.
Глаза его оценивающе осмотрели стройно-подтянутую фигуру матушки, пытавшуюся встать со стола, плотное, крепкосбитое тело двадцатипятилетней Марфы и совсем по девчоночьи пухлую фигурку Леры.
— Значит так, — голос его был жестким и хриплым, — вот ты, — он ткнул пальцем, во все еще пытающуюся встать со стола матушку, — сейчас покажешь нам, чем вас в институтах благородных девиц обучали. И смотри, чтобы нам понравилось, иначе всем остальным, — он опять оглядел Марфу и Леру, — придется тебе помогать!…
-Тебе ясно? – матушка, выпрямившись в струнку и, сжимая у горла ворот блузки, бледнея на глазах, с ужасом смотрела на комиссара.
Обернувшись к солдатам, комиссар кивнул в сторону матушки:
— Вперед, орлы!
Мигом оживившиеся солдаты кинулись к женщине и, не успела та вскрикнуть, как двое из солдат заломили ей руки за спину, а остальные, сгрудившись вокруг нее, как-то разом рванули в стороны ее одежды и голые матушкины груди ослепили Леру своей бесстыдной наготой.
В тот же миг они были накрыты темными мозолистыми руками и девочка увидела, как руки эти одновременно подняли матушку над полом, содрали с нее юбку с панталонами и, швырнув на стол, распяли на скатерти.
Придерживая ее, солдаты на миг замерли, наслаждаясь беспомощной наготой ее тела, потом один из солдат расстегнул брюки и, вывалив наружу торчащий колом член, стал между ног матушки.
Лера, впервые в своей жизни увидев мужской член, побледнела и стала сползать под стол.
Она, конечно, слышала, что мужчины делают с женщинами этой штукой, но никогда не думала, что он такой большой. И как сможет он поместиться в матушке?
Солдаты тем временем сгрудились вокруг стола, тиская пухлое матушкино тело и не обращали на Леру никакого внимания. Воспользовавшись этим, она успела проползти к окну и спряталась за тяжелой шторой. Осторожно, стараясь не шуметь она приподнялась, встала во весь рост и осторожно выглянула в комнату.
Матушка лежала на столе наполовину развернутая ногами к окну и Лере было прекрасно видно ее распятое на столе тело с подрагивающим от страха голым животом. Солдат шагнул ближе и, подхватив ее за ноги, закинул их себе на плечи. От этого движения тело матушки сдвинулось совсем к краю стола и Лера увидела, как член солдата уперся в пушок волос, между ногами матушки.
В тишине комнаты слышалось только тяжелое сопение солдат да тонкое поскуливание матушки.
Солдат посмотрел на лицо женщины и, вероятно встретившись с ней глазами, спросил:
Муж то есть? – матушка испуганно закивала головой, — И где же он? – на фронте, пропал,- побелевшими губами прошелестела та, – Значит давно мужика не было, — утвердительно выдохнул солдат, — ну ни че, мы это щас поправим…
Намочив палец слюной, он мазнул матушку между ног, повторил это еще раз и «хекнув», одним резким движением двинул член вперед… Войдя больше чем наполовину и, на миг замерев, он еще раз «хекнул» и вогнав член до самого конца, замер, наслаждаясь своими ощущениями.
В наступившей тишине, девочка вдруг поняла, что уже не видит его члена. Он весь! Целиком! Провалился в матушку. Девочка видели только черные курчавые волосы солдата, вжатые в почти безволосый лобок матушки.
Вскрикнув в первый миг и, задохнувшись от этого крика матушка беззвучно раскрывала рот, пытаясь что-то сказать. Но кто ждал ее слов?..
Солдаты уже не держали ее руки, а тискали груди, так, что соски раздуваясь и, все больше темнея, просачивались между их пальцами.
Все произошло так обыденно и в то же время стремительно, что привычно разводя колени в стороны, подчиняясь ладоням солдат, матушка только негромко всхлипывала, когда член солдата, уже освоившегося в ней входил в нее особенно глубоко.
И тут происходящее стало доходить до нее. Глаза ее, все это время невольно смотревшие на солдата вдруг, будто что-то вспомнив, оглядели комнату. И, не обнаружив Леру, встретились с глазами, по-прежнему сидящей за столом Марфы. И будто разбудили ее. Марфа охнув, вдруг разом вскочила из-за стола и уронив стул кинулась к лестнице в верхний этаж. И все вдруг вновь пришло в движение. Очнувшиеся солдаты заметили ее и трое или четверо кинулись следом, а матушка все дергалась и дергалась на столе в такт движениям солдата…
Не понимая смысла происходящего, Лера смотрела, как раз за разом, медленно и с оттяжкой член солдата проваливается между ног матушки, вминая ее половые губы внутрь, вламываясь в нее и вытягивая их пухлые складки, когда член солдата выходил из нее…
«Боженьки», как в детстве ужаснулась она, — неужели можно туда совать что-то? Он же убьет ее этой палкой!..Но матушка не умирала, и член солдата все яростнее и яростнее долбил ее…
На миг, оторвавшись от этого зрелища, Лера посмотрела на Марфу.
Та успела добежать только до половины лестницы, когда первый солдат догнал ее. Он ухватил Марфу за юбку, но та вырвалась, и успела-таки взбежать на следующий пролет, где и настигли ее все трое…
Швырнув ее животом на перила они навалились на нее и тот, что оказался позади нее, наклонившись подхватил ее подол и, крякнув, одним движением разорвал его почти до пояса. Чуть оттащив ее от перил, он задрал половинки ее платья и накинул ей на спину, оголяя ее зад и прижатые к перилам полные ляжки. Ее опять толкнули вперед и когда она перегнулась через перила, двое, державшие ее за руки вдруг увидели как тяжело оттянули кофту ее груди. На миг отпустив ее, так, что Марфа не успела даже выпрямиться, они ухватив, каждый со свое й стороны за ворот ее кофты, рванули его в стороны и голые груди Марфы огромными белыми шарами закачались, перевесившись через перила.
Оцепенев от ужаса, Лера видела, как громко хохоча, эти двое стали ловить эти шары в то время как третий, немного повозившись, опустив руки вниз, обхватил ими широкие бедра и резко вжал Марфу в перила…
— О-о-ох – почему-то вдруг басом выдохнула Марфа, выгнувшись и вытянув вперед шею: — о-о-ох…- еще раз и обмякла.
И опять наступила тишина, только теперь к этой тишине добавилось еще что-то. Лера сначала не поняла что это за чавкающий звук, но, переведя глаза на матушку, догадалась, что это чмокает ее живот, принимающий член солдата. Прошло всего не более пяти минут, а идиллия трех одиноких женских существ уже превратилось в дикую оргию…
Комиссар, оглядев комнату и, видимо полностью удовлетворенный произошедшей в нем переменой громко хлопнул в ладоши:
Ни че, веселись ребята! Да не спешите, мы тут три дни простоим, так, что всем досыта хватит!
Солдаты дружно загомонили, захохотали, и начали оглядывать комнату.
Глядя то на матушку, то на Марфу, лицо которой свесившееся вниз покраснело и резко контрастировало с белыми шарами грудей, которыми весело продолжали играть солдаты.
Не веря себе, девочка уже начинала понимать то, что происходит. Конечно, она еще не понимала всего смысла происходящего и даже то, что она видела, еще не развращало ее души. Но она начинала понимать, что мужчины ВСЕГДА так поступают с женщинами. Она начала понимать, что в этом не было ничего противоестественного. Она поняла, что их палки существуют для того чтобы совать их в женщин, а писечки матушки и Марфы знают, что их МОЖНО впускать в себя…
И тут страшная мысль о том, что и у нее такая же писечка и что в нее тоже когда – нибудь будут совать эти ужасные палки, болью отозвалось в низу ее живота. Но она почти тут же забыла о боли, заметив, что солдат, долбивший матушку, удовлетворенно бормоча «Эх, хороша барынька!..», шагнул от нее в сторону.
Ноги матушки упали вниз и Лера увидела, как из распухшей красной дырочки выползла и медленно поползла вниз тяжелая мутно-белая капля. Она не знала что это, но уже следующий солдат, закидывая матушкины ноги себе на плечи, подцепил эту каплю головкой своего члена и впихнул ее назад…
Матушкина писечка негромко чмокнула, привычно впустила в себя нового гостя, плотно обхватив его чуть покрасневшими губами, и опять приступило к своей работе…
Комиссар, сидевший в кресле под лестнице лениво курил и плотоядно щеря зубы, удовлетворенно глядел на происходящее действо…
Вдруг рука его отбросила в сторону папиросу и глаза хищно зашарили по комнате.
-Братцы, а ведь еще одна была? – он вскочил с кресла и изумленно осмотрел комнату, — Была, ведь! Побей меня бог, была!..Солдаты занятые уже имеющимися женщинами не обращали на него внимания и он заметался по комнате, как ищейка, отыскивающая след…
Лера прижалась к стене и замерла, стараясь не дышать, вслушиваясь, как страшные шаги кружат по комнате. Вот они ближе-ближе…Штора, взвизгнув кольцами, отлетела в сторону и страшное лицо склонилось над ней…
— Бы-ы-ла, бы-ы-ла третья, – почти пропел он, дохнув на Леру табачным перегаром…
Комиссар шагнул к Лере и, ухватив ее за руку втащил в комнату. Она стояла теперь прямо возле стола и, оцепенев от ужаса, быстро-быстро переводила взгляд то на член, двигающийся прямо перед ее лицом, в матушке, то на страшного человека в кожанке.
Комиссар развернул ее к свету и жадными глазами пробежался по ней.
— А ты ничего, пухленькая, небось созрела уже?- он говорил непонятные Лере слова, но руки его уже тянулись к ней. Рванув ее блузку до пояса, он еще раз оценивающе оглядел ее полуголое тело.
— Ну девонка, да ты почти в полном соку! Что у тебя там?- его рука жестко ухватила ее за промежность, и подтянула к себе. Развернув ее другой рукой спиной к себе, по сунул первую в ее панталончики и полуприседая от ужаса, Лера почувствовала, как его пальцы зашарили по ее писечке, пытаясь пробраться внутрь.
-Щас…щас…- бормотал он, одной рукой продолжая шарить у нее между ног, другой больно тиская ее едва набухшие грудки.
— Небось целка еще…- продолжал он бормотать незнакомые Лере слова, — щас я тебя бабой сделаю! Мою сестренку барин как раз вот в таких же летах бабой сделал…Эх, повезло-то как! А ведь знал, чуял, что не стоит спешить, что будет мне праздник. Вот он мой праздничек, — его пальцы раздвинули – таки ее щелочку и больно толкнулись внутрь…
— Целочка…целочка… — он вдруг оттолкнул ее от себя и стал жадно озираться вокруг.
На мгновение оказавшись свободной, Лера получила возможность оглянуться вокруг и в этот момент от матушки отошел второй солдат. Теперь разом, прямо перед своими глазами она увидела темный провал матушкиного лона, из глубины которого начинала подниматься та самая мутно-белая жидкость, что текла из матушки и в прошлый раз… Какой-то новый для нее запах ударил ей в нос и она вдруг поняла, что так пахнет писечка, в которой побывал солдат…
Третий солдат, которому она мешала подойти к матушке, оттолкнул ее в сторону и, почти одновременно, комиссар вновь ухватил ее за руку.
Он понял, что ему надо!
-Ты где спишь?- лицо его опять нависло над ней.
— Там, — машинально показала Лера наверх.
-Веди, — и он подтолкнул ее к лестнице.
На ватных ногах она поднялась наверх и в тот момент, когда проходила мимо переброшенной через перила Марфы, опять уловила этот сладковато-терпкий запах изнасилованной женщины…
Она шла перед комиссаром, на подгибающихся от страха ногах но ей даже в голову не приходило, зачем он ведет ее в ее спальню…
Но долго думать ей не пришлось. Втолкнув ее в спальню, заставленную куклами, комиссар толкнул ее в спину и Лера почти упала лицом вниз на свою кровать. Ухватив ее за ноги, комиссар перевернул ее на спину и сдернув с нее панталоны, склонился над голым телом девочки.
-А-а-а, — хрипел он, жадно оглядывая ее. Лера невольно сжала ноги , но он грубо дернув, раскинул их в стороны и склонившись ниже провел рукой по внутренней стороне ее бедра, промежности, раздвинув пальцем нежные губки, и, оставив их, коснулся до только еще начавшей формироваться груди.
– Ну, и сколько тебе, лет?
– Третьего дня было тринадцать…- пролепетала Лера. Странно, но не смотря на то, что ей уже пришлось увидеть за последние полчаса, она так и не понимала, зачем лежит голая на этой кровати и зачем жесткие руки шарят по ее телу…
А комиссар бормотал себе под нос:
-Совсем мелкая попалась. Но тем слаще будет…
Он опять приподнялся над ней:
-Придется натрудиться, чтоб в тебя пробиться, – ухмыльнулся комиссар:
И опять она не поняла, о чем он говорит…Девочка неподвижно лежала на спине, запрокинув голову с невидящим взглядом, безропотно раздвинув ноги ждала, что сейчас будет происходить что-то страшное, но что это будет — она не знала.
Она совсем не думала о том, что комиссар сделает сейчас с ней то, что его солдаты делают с матушкой и Марфой – ведь они уже женщины, а она только девочка…А что делают солдаты с девочками она не знала…
Ее колотило. Колотило от страха и холода, и она смотрела, как, не отводя от нее взгляда суетясь и, путаясь в одежде, раздевается комиссар. Закончив, он поспешно. но аккуратно сложил на стул свою одежду, положил сверху маузер и оставшись голым подошел к Лере. Та смогла только в ужасе вжаться спиной в кровать, стараясь не смотреть на раскачивающийся от хотьбы его торчащий член.
– Ножки! – приказал он, и видя, что она не понимает его, добавил — ножки раздвигай, сейчас будем тебе целку ломать!
Все еще не понимая зачем, она раздвинула ноги еще шире и комиссар, уже не говоря ни слова, забрался на кровать и встав на колени между ее ног, положил ладонь на ее лобок, раздвинув губки, провел пальцем по клитору.
Девочка, вдруг все поняв, захлебнулась дыханием и попыталась прикрыть узкими ладошками свою девственную пещерку:
– Не надо…не надо меня как матушку…Меня еще никто там не трогал… – прошептала она, затравленно глядя на качающийся над ее животом, огромный член мужчины.
— Надо, девонька, надо…- он лег на нее, и забормотал ей прямо в ухо, — а не будешь со мной ласковой, рядом с мамкой ляжешь. Хочешь? – Лера испуганно замотала головой. Ну тогда лежи тихонечко, а я тебя выебу. Засуну это в тебя по самые яйца, – Комиссар ухмыльнулся и отвел ее руки в сторону и положил одну ее ладонь на свой возбужденный член…
– Боишься? Правильно боишься, сейчас, когда он, как куренка насадит тебя на шемпол, тебе будет о-о-очень больно. Сейчас ты будешь выебана по полной. Сейчас, сейчас, ты получишь своё!- бормотал он, елозя своим телом по ее животу.
— Ну-ка, ноги в стороны! Шире! – скомандовал он, видимо не в силах больше терпеть и она, закусив губы, покорно развела до предела колени, открывая дорогу к самому сокровенному.
Сильное тело взрослого мужчины впервые в жизни девочки оказалось между ее ног. Комиссар подвел свой огромный член к ее совсем детскому, едва только начинающему покрываться пушком, лобку и, раздвинув губки, стал с силой вводить в нее свой огромный орган. Он не помещался в девочке и комиссар приказал ей:
– Колени выше подними, – Лера послушалась. – Славная дырочка, узкая, то, что надо.
Еще раз приподнявшись, он подвинулся поудобнее, опустился и навалился на девушку, крепко вжав ее в кровать.
Впившись ей в губы долгим засосом, мужчина сильно сжал рукой девчонку между ног. Лера содрогалась от того, с каким остервенением он трогал и мял её лоно.
Потом мужчина опять привстал, сильно возбуждённый происходящим. Он стоял со вставшим как кол членом, а перед ним лежала маленькая пухленькая голая девочка с послушно разведёнными коленками, со страхом и покорностью ожидая предстоящего. Лежала, готовясь к тому, что через пару минут он вломится в нее, разрывая все преграды, и она узнает, что такое быть насаженной на мужской член.
– Ну, всё, пора… Давай, милая, сейчас я тебя оттрахаю! – он тряхнул своим здоровым членом с налившийся багровой головкой. – Как, думаешь, он поместится в тебе полностью? – прошептал комиссар.
Он прижал к ней головку своего члена, наслаждаясь страхом и обречённым взглядом девчонки. Ожидание того, что с ней сейчас будут делать то же, что с матушкой, заставляло ее лоно судорожно сжиматься от страха.
Но он опять приподнялся, и она почувствовала, как его палец скользнул по ложбинке на ее лобке и осторожно вошел в ее узкое, еще неоформившееся влагалище. Девочка судорожно охнула. Комиссар по-хозяйски засунул палец глубже и нащупал тоненькую преграду внутри нее.
– Целочка…, — еще раз прошептал он, — ну, сейчас мы это поправим.
Он опять навалился на Леру, приставил член к входу в её влагалище, и грубо, с силой начал вдвигать в распростертую под ним девочку дубину своего члена.
Судорожно сжатое детское тельце никак не хотело принимать в себя такой большой член, способный повредить и взрослую женщину.
Лера, всхлипнув, выгнулась дугой, пытаясь соскочить с разрывающего ее мужского естества, но сильные руки не пустили ее. Она почувствовала, как огромный член медленно ворочаясь, втискивается головкой в ее узкую детскую пещерку, растягивая ее влажную тесноту. Комиссар надавил всем своим весом, прорываясь сквозь девственную преграду, и Лера, чувствуя как что-то растягиваясь рвется, лопается внутри нее, издала беспомощно — тонкий крик, разом став женщиной…
Огромный и горячий член по-хозяйски наполнил ее, упершись прямо в ее матку и заполнив болью все внутри нее. Судорога скрутила ее тело. Комиссар почувствовал, как детское влагалище очень туго, так что даже ему стало больно, обхватило его, продолжая судорожно сжиматься и стремясь вытолкнуть его из себя.
Бедняжка забилась и попыталась продвинуться вперед и сжать свои ноги, чтобы уменьшить режущую боль.
Все еще не двигаясь, комиссар, наклонился к ней и негромко спросил:
— Ну вот ты и баба. Как тебе, хорошо? – он начал выпрямляться, опустив голову, глядя на свой начинавший выходить из Леры окровавленный член.
— Знаешь, как приятно выебать такую куколку, как ты? Впихнуть в твою тесную чистенькую маленькую буржуйскую пизденку свою большую елду? Ну, чего ты пищишь, девочка? Привыкай. Сейчас… сейчас я тебя выебу по полной, а потом, когда ты мне надоешь, ребятушек своих кликну.
Он говорил все это, но Лера, переполненная пульсирующей болью не слышала и не понимала его….
-Ну, так, каково ощущать мужика между ног? – и он снова резко качнул членом внутри вскрикнувшей девочки.
И еще раз он вошел в девочку своим членом до основания, осваиваясь в ее маленьком девственном теле, таком тесном внутри.
Внутри её живота ворочалась упругая толстая дубина, которая стала выходить, а, почти выйдя, опять резко вошла обратно. Лера снова вскрикнула.
Затем, смотря прямо в наполненные ужасом глаза девочки, он принялся упругими толчками раз за разом насаживать ее на свой кол, каждый раз все глубже вгоняя его в нее без всякой скидки на ее возраст. Девочка при каждом толчке, разрывающем ее тело до самой матки, выгибалась дугой и громко вскрикивала, еще больше распаляя насильника, шурующего в ней. Широко раскинутые в стороны ноги девочки безвольно дергались при каждом его толчке.
Лера думала, что вот-вот умрет. Умрет, когда следующий его толчок, прорвет еще что-то в ней, пройдя куда-то еще глубже… Но сознание никак не хотело покидать ее измученное тело. Казалось весь мир девочки свернулся вокруг его члена, пытаясьь сжать его еще крепче и заглушить, задущить эту боль… Девочка уже только слабо вскрикивала, дергаясь в такт движениям члена в ее заполненном влагалище, чувствуя, как мужчина внутри нее исследует самые тайные закоулки ее тела. У нее не было сил сопротивляться, и девочка просто безвольно лежала, вздрагивая и поскуливая при каждом погружении его члена вглубь, и ждала, когда это все, наконец, кончится.
А комиссар продолжал насиловать Леру, наслаждаясь тем, что после контузии лишился возможности кончать, и мог работать членом пока хватало сил или пока раздолбанное влагалище какой-нибудь барышни не становилось таким широким, что переставало доставлять ему удовольствие.
И он долбил и долбил ее, переворачивая со спины на живот и обратно, наслаждаясь ее ужасом и наивностью.
Ему нравилось развращать ее, заставляя принимать разные позы. Нравилось, что она не понимала, что он от нее хочет. Отрываясь от ее влагалища, он заставлял ее сосать его член, и когда чувствовал, что у нее начинает получаться, засаживал член в ее попочку, а потом сажал ее на себя и заставлял саму прыгать на нем, насаживаясь на него, то одним отверстием, то другим. Она уже превратилась в гуттаперчивую куклу, с которой он делал все, что хотел.
Через час, он разработал все ее отверстия так, что уже не ощущал сопротивления стенок. когда он входил в них. Все у нее внутри уже хлюпало, как, и у ее матушки, там, внизу.
В какой-то момент, прижавшись к ней сзади и, входя поочередно то во влагалище, то в попочку, он вдруг к огромной свое радости понял, что готов кончить! Что снова, способен на это! Эта девочка, сумела вернуть ему здоровье и неожиданно для нее, он еще глубже насадил девочку на себя, и та, надрываясь от крика, почувствовала, как внутри нее толчками разливается что-то теплое.
Кончив впервые за три года он выскользнул из нее и откинувшись на спину закурил. Он курил, слушал ее тихие всхлипывания, утробные крики какой — то из женщин там, за дверью и думал о том, что снова стал полноценным мужчиной…
Докурив, он сел на кровати и полуобернувшись к ней, стал смотреть на нее.
Лера лежала, не имея сил свести ноги, зажимая промежность ладонями, а ее мучитель с вожделением смотрел на девочку, познавшую мужчину в первый раз в своей жизни и сумевшую в этот первый для себя раз вновь разбудить в нем мужчину.
И еще он знал это, что все те извращения, которые он позволил себе с ней, навсегда останутся в ее сознании нормой… Он вырубил своим членом в ее сознание, что женщина должна удовлетворять мужчину именно так, как это только что происходило…
И именно так она и удовлетворяла его следующие три дня…
Дважды, она спускалась вниз навестить матушку и Марту, но те даже не узнали ее — солдаты внизу постоянно менялись, одни уходили, приходили другие, неизменными оставались только тела женщин, которые уже только телами и походили на женщин…
