Было раннее летнее утро. Первый луч солнца скользнул в открытое окно. В комнате на широкой кровати спала прекрасная девушка с разметавшимися по подушке длинными тёмными волосами. От утренней прохлады она постепенно стала пробуждаться и сладко потянулась, перевернувшись на спину и заведя руки за голову. При этом лёгкое махровое одеяло сползло с упругой груди, и стало видно, что девушка спала обнажённой. Летом это было её привычкой.
Вставать не хотелось, и она решила понежиться ещё немного, пока солнце не поднимется повыше. Чтобы закрыться от света, красотка, продолжая лежать на спине, набросила на глаза густую прядь.
Граница света понемногу сползала по стене. Вот уже и голова девушки попала в освещённую область… Она успела снова задремать, но сквозь волосы проникли яркие тонкие лучики, и соня вторично пробудилась, лениво подумав, что, видимо, придётся уже встать…
Но не успела она окончательно проснуться, как почувствовала что-то неладное. Едва солнце коснулось тёмно-красного одеяла, как оно зашевелилось; по нему прошла волна, будто прошелестел непонятно как поднявшийся ветерок. Испуганная девушка сделала было движение, чтобы отбросить одеяло и вскочить, но непонятное явление внезапно ускорилось и опередило подвергшуюся ему цель. Одеяло набросилось на неё, как хищник на жертву, и накрыло с головой.
Затем резко свернулось жгутом и в несколько слоёв с ног до головы туго обмотало девушку; при этом оно каким-то непостижимым образом уплотнилось, удлинилось и стало изнутри более жёстким. Бедняжка разом оказалась в подобии кокона, с плотно прижатыми к бокам руками и стянутыми ногами. На этом превращение ожившего одеяла не закончилось: его концы продолжали скручиваться всё туже (так что у пойманной перехватило дыхание), затем сверху и снизу вытянулись в подобия толстых канатных верёвок и стали быстро обвивать завёрнутое гибкое тело, проворными юркими змеями проползая под пленённой.
Это добавило плотности кокону, и без того свернувшемуся в несколько непроницаемых слоёв. Концы продолжали стягивать его по двум стремительно сближающимся спиралям, причём витки ложились вплотную один к другому. В считанные секунды они сошлись посередине (примерно на уровне пупка спелёнутой) и срослись, слились так, что верёвка казалась одним целым. Всё это произошло даже быстрее, чем нужно времени, чтобы прочесть.
Девушка лежала в ужасе, будучи не в состоянии пошевелиться. Как ни странно, но дышать она могла – сквозь кокон непонятно как проходило достаточно воздуха, чтобы она не задохнулась. Но, хотя одеяло не проявляло больше никаких враждебных намерений, его узница едва дышала от страха неизвестности и от того, что грудь была стиснута. Через некоторое время она почувствовала, что дышит реже, то есть ей требовалось теперь меньше воздуха, отчего она впала в некоторое оцепенение – не спала, но и не бодрствовала. Ни малейшего луча света и ни звука не проникало сквозь плотные тёмные слои кокона.
Попавшаяся ждала, что будет дальше, но некоторое время ничего не происходило: одеяло, словно исчерпав свои силы в этом рывке-захвате, вновь стало неподвижной – хотя и другой – вещью, отдав энергию в неподвижность связанности. Внутренняя поверхность покалывала всё тело, особенно лицо и грудь. Во время свёртывания одеяло успело слегка натереть кожу, которая от этого наэлектризовалась и стала особенно чувствительной.
Покалывание по всей поверхности кожи продолжалось и постепенно усиливалось; оно проникало внутрь и несло с собой жар, разгоняло кровь, насыщая всё тело первозданной энергией. Так продолжалось непонятно сколько; в этом микрокосме время текло по своим законам. Хотя из внешнего мира не поступало никаких сигналов, но лежать оказалось вовсе не скучно. Иногда узница чувствовала, что одеяло медленно поднимается в воздух над кроватью и подолгу висит над ней, а затем так же плавно опускается обратно.
Это была самая настоящая левитация, поскольку сверху не ощущалось никакой верёвки, и кокон оставался совершенно прямым. Первый раз пленница изумилась, но в конце концов это было не более странно, чем само пленение. Постепенно она вполне смирилась со своим положением и даже стала находить в нём некоторое удовольствие. Тем более что есть и пить ей совсем не хотелось, да и сенсорный голод никак не сказывался, хотя в подобном случае был вроде бы неизбежным. Она только чувствовала, что в ней происходят какие-то неведомые, прекрасные изменения…
Спустя довольно долгое время одеяло внезапно распалось пополам и съёжилось до своих обычных размеров. Яркий свет заливал комнату. Был день, но не тот же, в который всё это началось; с того раннего утра прошла неделя – столько времени потребовалось на превращение. Девушка осторожно встала из своей матерчатой тюрьмы и с удовольствием потянулась после долгой вынужденной неподвижности. Как ни странно, она не чувствовала никакой скованности или онемения, да и свет вовсе не резал глаз. Напротив, все её чувства обострились и значительно изменились. (В дальнейшем она также убедилась, что стала ещё красивей, чем прежде.)
Вдруг освобождённая ощутила на спине нечто необычное и оглянулась через плечо. Оказалось, что у неё появились крылья, как у бабочки, только соответственно росту – плотные, глянцевитые, переливчатые, с меняющимися узорами. Она почувствовала огромную радость от такого подарка судьбы. Но только она подумала, что, правда, не слишком удобно всегда носить это украшение, – как тут же крылья стали уменьшаться, сворачиваться, втягиваться в спину, и вот от них не осталось и следа… Однако повторным мыслеизъявлением обладательница вновь вызвала их наружу. Она вышла во двор и попробовала взлететь, что у неё сразу же и получилось.
Девушка плавно парила высоко над землёй и наслаждалась свободой полёта. А кто умеет летать – тот уже этим счастлив…
…
(Кто хочет узнать разгадку истории, может прочесть её стихотворную версию – „Волшебный кокон“. В данном случае раскрытие секрета выглядело бы в обоих смыслах прозаичным.)
