История одного аса. Часть вторая.
1.
Все таки люди завистники и сволочи, подлые скоты, которые вчера тебе готовы были кланяться если бы встретили на улице, а сегодня с удовольствием тебя отправят на смерть…
В чем-то Крылатов был прав, под «вчера» он имел в виду прошлую власть, при которой он естественно был героем, сегодня уже врагом. Кто-то выдал летчика…
Мирно спящего и окончательно отдохнувшего лётчика разбудил гул подъехавшей машины. На груди у него сопела довольная женщина, которую он ещё вчера жестко отымел, чего не ожидал никто, даже он сам. Что-то подсказывало что сейчас будет нечто нехорошее, Алексей вскочил, кое-как натянул нижнее белье и галифе с гимнастеркой. В дверь начали сильно колотить, Варя проснулась. Крылатов схватил валявшийся у кровати пистолет и пытался было хотел взять автомат, но дверь выломали и в комнату вошло двое мужчин в черных шинелях с винтовками в руках и повязками «Polizei» на рукавах. Алексей не задумываясь ни о чем спокойно произвел два выстрела в первого и три во второго гостя, после чего пистолет предательски встал на затворную задержку оповещая стрелка что боеприпасов нет.
В горячке он даже как-то не придал значения тому что первый каратель успел выстрелить в так ничего и не успевшую понять женщину, на кровати осталось элегантно окровавленное и красивое голое тело любовницы летчика.Схватив автомат летчик энергично вздернул рукоять затвора и выскочил во двор хладнокровно стреляя в окружавших его полицаев. Выпустив длинной очередью рожок «шмайсера» он почувствовал как сильно обожгло правую руку и выпустив из рук пустой автомат летчик заорал от бешеной боли и прикрыл рану левой рукой.
Допрашивали его недолго и без пристрастия, никого в местном полицейском управлении не интересовал герой-истребитель Крылатов. Судьба его казалась решенной, полицаи были полны жажды мщения за убитых товарищей. В управе было не более 20 человек, половина из которых была занята тем что распивала крепкий самогон, а трое разогревшихся карателей дружно насиловали пойманную еврейку в соседней комнате. Начальник управы–бывший военинженер 3-го ранга, относился к Крылатову без злобы. Его мало волновал тот факт что этот человек с утра положил троих и ранил четверых его бойцов–значит он оказался более умелым противником, да и бойцы были не ахти.
–Ты хороший солдат, лейтенант, но порядок есть порядок, вынуждены тебя пустить в расход–спокойным тоном говорил начальник.
–Стреляйте, мне уже всё равно–таким же спокойным тоном отвечал летчик.
Собственные поступки за последние дни его просто поражали, расстреливать людей в упор, безжалостно насиловать женщин(пускай всего одну да и ту по согласию, он считал это изнасилованием), а всего несколько месяцев назад был застенчивым пареньком из Днепропетровска, который любил небо, звезды и самолёты, и до армии даже с девушками никогда не целовался(в армии тем более). Война из многих его сверстников сделала зверей, он пока был на грани.
Из соседней комнаты доносились крики женщины и стоны полицаев, когда Крылатов проходил под конвоем мимо раскрытой двери, картина происходящая там его неприятно поразила–огромный бугай со спущенными до колен брюками монотонно двигал тазом и звучно сопел лежа на заплаканной смугловатой девушке с черными как смоль волосами, на вид ей было не больше двадцати; рядом сидели уже удовлетворенные товарищи бугая и довольно курили немецкие сигареты.
2.
Крылатова вывели во двор к стоявшей там небольшой(человек 80-90)колонне гражданских и ткнув прикладом в спину бросили:
–Жидов и комиссарчиков одним махом перебьем.
Колонна начала движение в неизвестном направлении. Она представляла собой остатки евреев не успевших эвакуироваться и пойманных в последние два дня. Крылатов смотрелся здесь по меньшей мере странно–в помятой гимнастерке с кровавым пятном на забинтованной(начальник распорядился) правой руке выше предплечья, голубыми петличками с единственным красным кубиком, орденом на левой стороне груди(опять же начальник оставил, как и офицерскую книжку Крылатова которая интереса для полицаев не составляла), старые солдатские сапоги(взамен реквизированных у летчика теплых унт). Вели их несколько часов, вывели за город, подвели к заснеженной полянке у самого леса и велели раздется. Полицаев было всего 10 человек при одном пулемете, но евреи даже не думали сопротивляться.
–Нахрена такими мелкими кучками стрелять, Макарыч?–спросил крепкий злобного вида полицай у начальника руководившего расстрелом.
–Нас всего 10, а жидов–семьсот душ, и это только пока, в управлении должно быть хоть пару человек на всякий случай, мало ли–пояснил свою политику начальник управления.
–Стреляйте, гниды! Я раздеваться не буду!–заорал на полицаев летчик.
–Ты можешь сдохнуть в своей поганой шкуре, цацку с ликом вождя мировой революции(орден) и свою собачью бумажку(командирская книжка) оставь себе, а вот за обнову спасибо–сказал начальник поглядывая на пришедшиеся ему по размеру унты летчика.
Картина выглядела ужасающе–80 абсолютно голых мужчин, женщин, стариков и детей, уже не пытавшиеся скрыть наготу, молча дрожавшие от мороза, которых сейчас должны расстрелять только за то что они евреи.
–Внимание граждане жиды, мы не звери и дадим вам надежду на жизнь–бегите к лесу, кто выживет–догонять не будем!–с ехидной улыбкой прокричал начальник.
–На старт, внимание, марш!!!–начальник достал пистолет и всадил пулю между глаз старику смотревшего на него каким-то сочувствующим взглядом. Его подчиненные последовали примеру, защелкали затворы винтовок, пулеметчик взял толпу на прицел. Толпа на фоне пулеметного диска казалась ему довольно забавной. Затрещали винтовки, забил длинными очередями пулемет. Люди бежали начинавшими неметь от холода босыми ногами по снегу к спасительному лесу. Крылатов был единственный более-менее одетый человек. Метров за 50 до леса от орущей толпы остался только он и на девочка на вид лет 17-18, кое-как прикрывавшая тонкими ручонками свои прелести от товарища по несчастью. Она бежала из последних сил, по снегу, ноги онемели и тощеватое основое тело рухнуло прямо на белый покров холодной земли. Крылатов успел подхватить ёё, с трудом превозмогая боль в раненой руке.
Полицаи поспорили что снимут летчика у самого леса, и ждали момента когда он пробежит губительные 200 метров. Более семидесяти голых тел кровавыми пятнами виднелись в поле, хоронить их никто не собирался. Пуля настигла Крылатова просто перед ближайшим деревом. Он упал, девочка немного отползла в лес. Полицаи не стали её преследовать–лень было бежать, да и голая в зимнем лесу она больше пары часов не протянет. Они развернулись, погрузились на телеги и поехали обратно в город.
3.
Не дожидаясь пока полицаи скроются из виду Крылатов незаметно прополз дальше в лес, метрах в 20 от него под деревом сидела прижавшись к тонким коленкам черноволосая худенькая еврейка, «Совсем девчонка»– подумал Крылатов.
–Сними с меня гимнастерку и одень бегом.–прохрипел летчик, превозмогая новую боль в простреленном плече.
Гимнастерка была окровавлена с обеих сторон(пуля прошила левое плечо), мало согревала на даже легком морозе, но всё же лучше чем ничего. Девочка была ниже Крылатова на две головы и гимнастерка была ей длинная, скрывавшая самое сокровенное. Крылатов продолжал ёё нести, теперь на спине, на адреналине и холоде он пока не особо чувствовал боль и брёл по чаще леса неведомо куда.
Судьба видно очень любила везучего истребителя, спустя час мучительного брожения по лесу странную на вид пару(окровавленный солдат и полуголая еврейка) окрикнул человек, оказавшийся бывшим лесничим(бывшим при советской власти).
Кое-как отогрев в протопленной избе внезапно свалившихся на голову гостей–лесничий понимающе отнесся к парочке друзей по несчастью; перевязал Крылатова, растер водкой обморозившую тело девчушку и спешно уехал за врачом в город, оставив гостям небольшой запас еды и самогона. Старик искренне верил в победу Красной Армии, и за спасение этих людей рассчитывал по крайней мере на доброе слово со стороны власти(когда вернется).
–Водку будешь?–спросил раненый летчик, безразлично глядя на дрожавшую от холода и озноба, лежащую на печке девчушку, сверлившую его заплаканными глазами из под тёплого крестьянского тулупа.
Ответа не последовало, Крылатов превозмогая пришедшую боль не слушавшимися руками налил стакан мутноватой пахнущей спиртом жидкости и с трудом все таки его выпил(руки действительно слушались плохо).
–Спасибо тебе…–послышался хрипловатый, чуть ли не детский голосок спасенной им девочки.
Она также с трудом слезла с печки, аккуратно ступая забинтованными обмороженными ногами, и села рядом с теряющим рассудок летчиком. Одежды на ней по-прежнему не было. Она села прямо на него и максимально нежно–насколько могла прижала к себе. Больше ничего не говорила, просто сидела на нём как наездница и плакала глотая слезы счастья от того что осталась жива благодаря этому щуплому, высокому парню в окровавленных бинтах. Летчик начал отвечать взаимностью, обнял её окровавленной рукой, прижал к себе, и с неприсущей ему нежностью начал осыпать поцелуями.
–Тебя как зовут то?
–Соня.
–А меня Алексей.–сказал Крылатов, мгновенно накрыв поцелуем рот спасенной им девушки.
–Тебе лет то сколько?
–Семнадцать, на фронт хотела идти, не успела, немцы пришли.
–Было раньше с мужиками то?
–Нет, жених был, расписаться хотели перед уходом наших, в этой колонне с нами был–Крылатова смутило это «с нами», плюс дыхание девушки стало тяжелым и возбужденным, хотя оба испытывали ужасную боль и наслаждение одновременно.
–А чего сейчас…
–А у меня кроме тебя больше никого теперь, один ты, МОЙ, у тебя есть кто?
–Нет, а быстро ты поправилась.
–А жить то дальше надо–еле заметно усмехнулась Соня.
Крылатов был уже на взводе, с трудом спустив галифе и кальсоны левой рукой(плечо горело и мешало двигаться), он вошел в девичью промежность и бесцеремонно порвал подвернувшуюся преграду, заставив девушку вскрикнуть от новой боли. Она не отпускала его, прижимая к себе с неисчерпаемой силой, а он уже не соображающей головой монотонно двигал тазом, входя поглубже в ещё совсем недавно девственную девушку. Кончили в данной ситуации одновременно. Соня, испытавшая первый в свой жизни оргазм ещё крепче сжала летчика, а Крылатов насадил ёё со всей любовью и залил всю матку белой липкой жидкостью.
Когда прибыл врач, он был слегка удивлён–больные лежали на печи, в обнимку и без одежды(как они туда смогли забраться–загадка), и выглядели скорее молодой красивой парой, нежели случайными людьми избежавшими смерти. Раненый летчик прижимал к себе эту еще юную девчушку(хотя сам был старше всего на два года), и не думал больше не о чем, а больше его ничего и не заботило. Соня знала что они сейчас сделали, и чем это грозит, но её также не интересовало что будет дальше, у неё больше никого не было кроме ёё спасителя, она теперь надеялась что хотя бы забеременеет от него и не будет одинока в этой жизни даже если его убьют(что было весьма вероятно), ведь все кого она любила до этого лежали в поле, и их то уж точно больше ничто не беспокоило.
