Молодой человек в зеленой футболке и голубых шортах медленно передвигался среди людской суеты. а его незащищенных руках и ногах солнце прилепило розоватый загар. Восторг первых дней пребывания у моря прошел и уступил место напряженной эйфории длительного безделья. Калейдоскоп пестрого мира существовал вместе и независимо.
Девушка разговаривала с подружками и казалась безучастной ко всему. Она что-то слушала. Приподняла подбородок и посмотрела через узкий промежуток между головами собеседниц. Сергей поймал ее взгляд, который вспыхнул как зарница — его закрыло неловкое движение, и вновь суета открыла его бесшумной вспышкой молнии. Доли мгновения они смотрели друг на друга. Сергей видел ее глаза: обыкновенные, серые, напряженные, внимательные — они отсутствовали при разговоре.
Разговор закончился. Собеседницы потерялись в праздной суете. Девушка осталась одна. Она повернулась лицом к морю. Ее каштановые волосы были затянуты в конский хвост. Она никуда не спешила и подошла к парфюмерному лотку. Сергей остановился рядом. Девушка держала в руках флакончик розового масла.
— Вам нравится этот запах? — спросил Сергей.
Девушка посмотрела на него не безразлично, но с полным спокойствием, как будто рядом стоял друг, которого ожидали. Она поднесла флакончик к своему лицу, продолжая смотреть на мужчину, понюхала пробку, все также внимательно глядя на незнакомца, и ответила:
— Мне нравится все необычное и новое.
— Это не главный запах.
Девушка подняла брови:
— Вы говорите загадками.
— Хотите ее отгадать?
Она поставила флакончик на лоток:
— Я вся во внимании.
Они пошли посередине дороги, где было свободней. Сергей говорил:
— У этого запаха нет тона. Мы его не замечаем, но он присутствует везде: в камнях, в деревьях, в птицах. Он висит в воздухе и прозрачен. Он есть во мне.
— А во мне он есть?
Сергей слегка подался в сторону собеседницы, потянул носом воздух и сказал:
— Им пропитано все ваше тело.
— Кажется, я догадалась, — девушка посмотрела себе под ноги и очень тихо ответила: — Это любовь.
Сергей удивился, но не подал вида. Он рассказывал о море, а необычная разгадка натолкнула на размышление. екоторое время они шли молча. Девушка нарушила молчание и спросила:
— Я отгадала?
Сергей, как будто встрепенулся после сна, и ответил:
— Да, действительно, вы правы. Я не думал, что загадка окажется простой.
— Я вас разочаровала?
— аоборот. Вдохновили…
— Мое имя — Зоя, — опережая вопрос, ответила девушка.
— Вы вдохновили Сергея, Зоя.
Изогнутый остроконечный рог луны колол черноту звездного неба и серебрил море. Волна накатывала на берег пенистый рогалик, который расползался блином и пропадал в выросты полосы прибоя. Две фигуры брели по песку. Сергей обхватил Зою за талию. При каждом шаге мышцы девушки упруго переливались под легким платьем. Сергей чувствовал их движение. Так идти было неудобно, но прикосновения приносили очарование первой близости.
Она повернулась к Сергею. Хотела что-то сказать, но только глубоко вздохнула. Он ответил:
— Сегодня было активное солнце. Дрожь и жара приходят одновременно.
— Именно это я чувствую.
Ее дыхание согрело щеку Сергея. Он привлек к себе девушку, она податливо прильнула к нему. Он впился в ее губы с каким-то долгожданным наслаждением, как будто промедление было подобно смертной каре. е отрываясь от прелестных мягких губ, Сергей расстегнул на платье два крючка и, снимая завесу с желанного тела, стянул платье вниз, опустился к ногам девушки, все больше отрекаясь от внешнего мира и не замечая его.
Белые трусики с кружевной каймой продолжили мир нелепостей и загадок. Сергей уже не мог и не хотел подняться с колен. Он обнял бедра девушки, прижался щекой к ее животу и почувствовал под своими ладонями пульсацию вены. Зоя опустилась перед ним. Сергей остудил свое раскаленное лицо в ложбинке груди. Хмель поцелуев продолжил дорогу в неизвестность. Внешний мир стал незаметен. Колени упирались в жесткие доски.
— Мне больно, — сказала Зоя, — и неудобно.
Она надавила Сергею на плечи. Он послушался ее приказу и лег спиной на доски, продолжая смотреть на ее грациозную фигуру.
Лунный свет придавал женскому телу холодную расчетливую красоту драгоценного эфеса. Свет посеребрил половину ее лица, плечо, овал груди, тонкой линией световая дорожка стремилась по согнутой в локте руке, волосяным штрихом выделяла талию и вытянутым пятном лежало на бедре. Зоя вытащила из волос зажим. Они расплелись и водопадом хлынули на плечи и грудь. Зоя запрокинула голову и убрала волосы за спину.
Сергей находился во власти холодной лунной красоты, колдовского ночного дурмана, которые возбуждали в нем стремительное желание принадлежать жрице своих чувств. Он готов был выполнить ее волю. Зоя оперлась Сергею на плечи, низко наклонилась, так что волосы вновь перенеслись вперед. Он потянулся руками к ее груди. Зоя наклонилась еще ниже. Шелковистый водопад закрыл от Сергея звездное мерцание. Он поцеловал одну вершиночку груди и пытался схватить губами другую, но Зоя изогнулась, отпрянула назад. Ее волосы взметнулись вихрем, как в карусельном круге. Ее отрешенный от мира взгляд был устремлен в бесконечность, и сиял счастливой агрессией — она ничего не замечала, а только неслась к цели, которая поглотила все мысли. В своей бешеной скачке она походила на безумную всадницу, которая летит в межзвездном пространстве в надежде достичь озарения.
Вдруг, как на крутом подъеме, она замедлила темп, откинулась назад, качнулась вперед — шлейф волос пронесся в небе и закрыл лицо Сергея. Зоя прижалась к его телу, вцепилась в его плечи и, постепенно ослабевая, обмякла на его груди. Они отдыхали и прислушивались к биению сердец друг друга. Сергей отстранил от своего лица застывший смерч волос и вдохнул полной грудью. Зоя шевельнулась, приподняла голову. Ее лицо светилось спокойным счастьем. Она разогнулась. Дотронулась до своих бедер и провела ладонями по своему телу — снизу вверх, прогнула спину, обхватила ладонями свои налитые силой груди и прекратила движение руками.
Мир ночной прохлады все настойчивее напоминал о себе. Бесноватый хмель улетучился и взору предстала вечная картина Млечного Пути. Сергей глядел снизу на застывшую фигуру и сказал:
— Ты царица звезд и хозяйка Галактики.
— Да, — ответила она. — Я нравлюсь сама себе. — Она подняла руку и указала на небо. — Это мой путь.
