«Лидия любила, закрыв глаза, неутолимо, но безрадостно и нахмурясь…»
(«Жизнь Клима Самгина» М.Горький)
Сумерки зимнего вечера незаметно закрались в мое одиночество, и я подытожил запись в дневнике фразой: «Прости и прощай». Тоска вновь овладела мной.
Незнакомку на вечеринке я заметил не сразу. Она была представлена, как близкая подруга хозяйки. Знающие охарактеризовали ее по-свойски, как злюку и гордячку, до сорока лет не нашедшую своего принца.
Высокого роста, стройная и очень живая в своих движениях, с русыми рассыпанными по плечам волосами, она выглядела моложе своих лет. На ее красивом смуглом лице несколько странно, но приятно выдавались светло-голубые с поволокой глаза. Прямой и тонкий нос, четко очерченные губы и выдающийся подбородок свидетельствовали о натуре волевой.
Несмотря на резковатость, в ней было что-то привлекательное. И даже мелкие лучистые морщинки возле глаз шли ей и усиливали чувство, которое она возбуждала.
Когда она изредка украдкой посматривала на меня, чуть презрительная и двусмысленная улыбочка бродила по ее губам, по щекам, в тени длинных ресниц. При улыбочке кончик ее тонкого носа опускался. Из строгой дамы женщина превращалась в очаровательное курносое создание. Однако, ее глаза по-прежнему оставались строгими и чуть грустными. Это было несколько странно. Мне безумно хотелось поцеловать ее тонкие жесткие губы.
Присутствие Лидии радовало. Подсознательно я старался быть рядом. езначительный повод и две короткие фразы «проводи» и «останься» служили началом наших отношений.
В уютной домашней обстановке после бокала шампанского черты лица Лидии смягчились. Мне представилась возможность наслаждаться так понравившимся приятным выражением ее лица. И ее поцелуй стал наградой для моих ожиданий.
— Трахни меня, — услышал я проникновенный, возбужденно-хрипловатый ее шепот на ухо в ответ на ласки.
Поймав на ощупь ее горячие жесткие губы, я упивался наслаждением, которое дарила мне эта удивительная женщина.
— Не надо, — неловко и чуть кокетливо тянула она голосом, когда мои руки вновь и вновь интуитивно тянулись к предметам вожделения.
— Это я позволю только мужу, — пояснила она без объяснения причин отказа, когда мое поведение становилось все более навязчивым.
Короткая до пупка сорочка являлась преградой для моих глаз. И я ласкал эластичную кожу ее подтянутого живота, крепкую спину и бедра.
Оседлав меня, она заняла, вероятно, самую выгодную для себя позу «наездницы».
— Так я могу всю ночь, — заявила она с иронической усмешкой.
И она действительно была неутолима. От усиленного дыхания ноздри ее тонкого красивого носа слегка расширялись.
— Возьми, — безумно сверкая глазами, просила она вдруг в минуты высшего восторга и сама накладывала мои руки на свои груди, что доставляло мне особое душевное волнение.
Всякий раз в эти минуты она всхлипывала. А через несколько секунд вновь продолжалась галопирующая скачка. И она в очередной раз, как бы позабыв о своем запрете, просила ласкать ее груди.
Любила она неутомимо и неутолимо, закрыв глаза, нахмурясь и судорожно сжав дрожащие губы.
— Ну как? — кокетливо демонстрировала она свою натруженную промежность в минуты усталости, поднявшись надо мной на коленях. Легким движением живота она выражала желание ласки.
После полутора-двух часов скачки я уже был уверен, что «это» чем-то завершится.
Вид наслаждающейся таким способом любовью неистовой женщины, ее красивое и разожженное страстью тело, уже не приводили меня в восторг. А обжигающий и дикий блеск в ее глазах не возбуждал моего сладострастия.
Мучительно утомленный длительностью, непрерывностью и однообразием наслаждения, осторожно повалив ее на кровать, я навязал ей свой вариант проявления любви. Мои действия были неистовы и даже озлоблены.
— Не могу больше, не могу! — почти выкрикивала она, не в силах сдерживать всхлипывания-рыдания через несколько минут после интенсивных движений моего тела.
Сдерживая рыдания, она захватила зубами угол одеяла. Тело ее множество раз судорожно сотряслось, а лицо с подрагивающими губами исказилось.
После такой бурной развязки Лидия сразу затихла и мы заснули, не сказав друг другу ни одного из тех милых слов, которые обычно говорят близкие и благодарные за любовь люди.
Следующая и последняя наша встреча, без объяснений и обещаний, так же не сблизила нас. Чуть позже, когда я уже стал забывать ее, совершенно неожиданно узнал, что моей знакомой, так когда-то приятно поразившей меня при встрече, ждущей и не дождавшейся своего принца, не стало.
И до сей поры я не понял, что за связь между нами существовала, и что хотел от нее я, и чего хотела от меня она.
— Прости и прощай, — сделал в дневнике я последнюю запись, так и не осознав до конца характера наших отношений, но чувствуя за собой какую-то непонятную вину.
Ее не стало. И тоска вновь овладела мной.
