Мне 23 года, и я все еще живу с родителями… Ну и что? Меня это вполне устраивает, они у меня замечательные! Маме только исполнилось 40, отец на год старше — я, видите ли, дитя юной страсти. Так что отношения у нас самый веселые и дружеские.
Возможно, из-за того, что родители были слишком молоды, они боялись, что наши близкие отношения станут слишком панибратскими. Так что, хотя мою маму можно принять за мою подружку, она именно мама. А папа — папа, и точка. Никаких «погулять после восьми», «переночевать у Тани», «поехать с ребятами в клуб повеселиться» в моей жизни не было. Нетрудно догадаться, что при такой жизни я все еще девственница. Но я и на это не жалуюсь. В конце концов — кто к какой жизни привык, я — к такой, со строгими родителями.
Еще одна привычка — субботние клизмы. Да, вот такая странность. В детстве у меня были запоры, потом мама увлеклась теориями здорового образа жизни и очищения организма, потом вроде в них разочаровалась, а клизмы для меня остались — бывает и так.
В субботу я люблю поспать подольше, так что когда встаю — родители уже давно проснулись и позавтракали. Папа сидит в кресле перед телевизором, смотрит новости, мама гладит или убирает. Я захожу в общую комнату хорошо подготовленная, со «спецнабором» — большая клеенка и простынь. На мне только короткая пижамная кофточка или маечка — люблю, когда снизу все свободно, не надо путаться в штатинах, когда бежишь в туалет. Родителей я не стесняюсь — а что такого?
Расстилаю клеенку и пеленку на диване, укладываюсь поудобнее на правый бок — правая нога почти вытянута, левая поджата к груди, дырочка напоказ.
Мама всегда готовит клизмы сама, сегодня — с отваром ромашки. Я люблю с ромашкой, мне кажется, это полезно для кожи и вообще. Пока жду маму, болтаем с папой о всякой всячине — смеемся, шутим. Он присаживается ко мне на диван и поглаживает мне бедро. Я лежу лицом к стене, но он знает, что я улыбаюсь — мне приятно.
Приходит мама, подвешивает полный резиновый мешок на стойку торшера. Берет старомодную склянку с вазелином и тщательно натирает наконечник, потом долго смазывает мне попку. Я знаю, что произойдет дальше и невольно сжимаюсь.
— Ну, котенок, расслабь попочку, — уговаривает меня папа. — Ты же понимаешь, что так тебе только больнее будет!
Я глубоко вдыхаю и в этот момент, где-то на самой глубине вдоха, чувствую, как в моою попу ловко ныряет твердый пластмассовый наконечник. Уф! Пошла водичка!
Тут я начинаю ныть, что мне плохо, больно и я хочу в туалет. Я скорее дурачусь, чем жалуюсь, это такая игра. Папа и мама отлично видят, что я прикидываюсь, и хором уговаривают меня потерпеть еще капельку.
Наконец мешок опустошается наполовину, мама перекрывает кран и придерживает наконечник в моей попе, чтобы не выскользнул. Папа помогает мне встать на диване на четвереньки, с упором на локти. Я кряхчу и устраиваюсь поудобнее. Пижамная кофточка сползает так, что почти ображает грудь. Мимоходом думаю, что мне нравится моя грудь — отличные сиськи, крупные, круглые и стоячие — все бы такие хотели!
Впрочем, размышлять особо некогда — мама опять открывет кран и… о боже, это уже действительно неприятно! Вода наполняет мой живот, я стараюсь расслабить его и дышать неглубоко и ровно, под папин счет. Мама придерживает наконечник, иначе этот навазелиненный стервец уже давно сбежал бы из моей задней дверки… Еще чуть чуть… еще… Уф, можно лечь на спину!
Я сгибаю и сжимаю ноги, а папа крепко зажимает мне ягодицы одной рукой, а другой широкими плавнями движениями поглаживает мне живот.
— Папа, я уже все, честное слово, мне ОЧЕНЬ надо!
— Ты как первый раз котенок — 10 минут, ты же знаешь! А потом походить!
Живот то сводит судорогами, то отпускает, секунды тянутся, как капля кленового сиропа. Я больше не могу! Я просто обделаюсь прямо здесь, на диване! Уже все? Ведь уже все, да?
Папа, не отпуская мои ягодицы, помогает мне встать. Сползаю с дивана как инвалид и та, полу-упав на папу, с его ладонью, крепко сжимающей две мои половинки моей попочки, мы прохаживаемся по комнате. Мама смеется, говорит, что я похожа на гусыню. Да хоть на бегемота, мама, о боже!
Наконец, папа доводит меня до унитаза и бережно сажает на него. Не успевает он прикрыть дверь, как из меня извергается ниагара. Боже, как хорошо! Теперь самая притная часть — рядом с унитазом подвешена душевая насадка, этакий эконом вариант биде. Настраиваю воду и тщательно подмываюсь, не забывая хорошенько потеребить клитор. Нет, мастурбация, конечно, приятна, но после субботней клизмы, с намыленной писечкой — это божественно!
Успокаиваюсь, смываю осттки мыла, вытираюсь и выхожу к маме. Заключительная часть процедуры мне не очень нравится, но — что делать!
Снова встаю на диван в коленно-локтевую позицию, раздвигаю ноги, прогибаюсь в спине, оттопыриваю попочку. Мою дырочку ждет еще одно вторжение, на сей раз — успокоительного масляного суппозитария. Мамин пальчик в тоненькой латексной перчатке ловко проталкивает его вглубь, все, теперь одеваться.
Эта чертова ректальная свечка тает, и из попы весь день будут сочиться маслянистые капли. Так что субботняя форма одежды специфичная — высокие (даже чуть выше талии!) трикотажные трусики, даже скорее полупанталончики. В них вкладывается прокладка для критических дней размера extra-large, такие еще называют «ночными». Не знаю — не знаю, я в «эти дни» вместо ночных прокладок использую памперсы для подростков, благо мои габариты мне позволяют влезть в трусики пул-ап для 15-летних. Это грудь у меня выросла, а бедра остались узкие, а жаль… Впрочем, и сегодня пригодится не всякая прокладка — модные супертонкие, у которых внутри гель, впитываю влагу, а не масло, так что в трусики вкладываю старомодную толстую прокладку с целлюлозой, похожую на маленькую подушку. Она смешно выпирает на попе, словно напоминание «Посмотри, кому сегодня поставили клизму!»
Папа шлепает меня по попе, мама смеется и зовет завтракать. Аппетит у меня зверский, мне легко и весело, в животике как будто вакуум. Люблю субботы!
