Анна попыталась встать, но старик, приобняв за талию, осадил ее:
— Вентиль, долго мы тебя будем ждать?-его член как-то властно дернулся по всей длине.
Парень в нерешительности полез в карман куртки за кошельком:
-Аня, я схожу, да?
Та лишь вздохнула, обреченно подкатив глаза.
Когда он вышел, Анна снова начала вырываться, но старик крепко держал свою добычу:
— Ап, ап!- а вот и не отпущу голубушку,- шутливо дышал он ей в шею. Играл и забавлялся с ней.
Щекотливо ежась, Анна вяло боролась с дедовыми руками:
— Погодите, дайте я на полку сяду.
— Не дам.
— Ну дайте, мне жарко.
— Дам, если кое что мне скажешь.
— Что?
Степаныч что-то прошептал на ушко красавице. Та еще пуще зарделась:
-Нет,- отрицательно покачала она головой.
— А ты с каких пор ебешься?- развращал девушку старый блудодей.
— Полгода уже.
— Большой хуй пробовала?
— Нет.
— А хочешь поробовать?
— Нет.
— А почему?
— Я боюсь.
— Не бойся. Давай мой попробуешь. Примешь мое большое хозяйство в свое маленькое тепло. Я тебя сладко выблужу. Засажу глубоко под хвост и буду нежить долго и страстно.
-Нет.
— Ну попробуй, какой он горячий.
-А если попробую, вы от меня отстанете?
— А ты бы на моем месте отстала?
— Не знаю.
— Давай, возьми его.
Впервые на моих глазах так близко происходил интимный процесс соблазнения мужчиной женщины. Я была возбуждена и легонько завидовала Анне. На столе хлопотливо вызванивали тесно составленные пустые рюмочки. Рельсы под поездом сливались и расходились магистралями узловой станции.
-Знаешь, чем хорош большой хуй?- разводил Степаныч Анну.
— Чем?
— Он достает самую матку, а там у баб- самое сладкое.
Анна непроизвольно, глубоко и как-то очень быстро вздохнула. Почти взвизгнула.
— Залупа для этого специально помягше будет, а ствол жесткий. Попробуй.
Явно борясь с собой, Анна робко протянула руку. Коснулась приапа.
— Гав!- заржал Степаныч.
Девушка отдернула длань.
— Да не бойся. Он не кусается! Иди я тебе еще кое -что скажу.
Девушка склонилась с старику.
— Самое сладкое-ебаться раком. Так он достает глубже всего, заходит, стал быть, в матку, а яйца драконят клитор. Так можно словить сразу и клиторальный, и вагинальный оргазм,- шептал Степаныч в самое ушко сомлевшей девушки. Та ежилась, уклонялась, но он все равно доставал ее своим лукавым шепотом, легонько целовал в лелейную шейку.
Анна сама поймала его член. Провела девичьей ркчкой по могучим, матерым яйцам.
— Ай да умница, девочка,- охал старик,- давай с тебя маечку снимем.
Она стянула через голову футболку. Дед впился поцелуем а ее возбужденный сосок:
— Попробуй обхватить его у корня,- выпячивал Степаныч свое хозяйство, — чувствуешь, как он к корню расширяется? И бугорок чувствуешь?
-Да.
— Это чтобы влагалище раскрывалось на полную, чтобы оно его плотнее и жаднее заглатывало.
Раскрасневшаяся, полуголая Анна качалась на колене у деда, а он тянулся своими губами к ее губам. Она ломалась, уклонялась, уходила от поцелуя. Наконеч ответила ему горячим, страстным поцелуем. Словно нежная роза раскрылась и словила жесткого, мохнатого шмеля.
Вениамин ворвался в купе, когда эти двое отходили от своего страстного поцелуя.
Анна встрепенулась словно спугнутая птица, опомнилась, метнулась на полку. Села, поджав под себя ноги, обвила их тонкими руками, уткнула лицо в колени.
— Че ты ломишься, придурок? Стучать тебя не учили?- напустился на него явно раздасадованный Степаныч.
— Хочешь, стал быть, чтоб я счас ментов вызвал? Как надо, по форме, заявление составил, да чтоб по рации проводница Любушка к станции наряд вызвала? Счас я это сделаю.
И прямо с поезда поволокут вас, голубков, в обезьянник грязный, к шпане подзаборной, до выяснения обстоятельств кражи. А потом годочков пять тебе, стал быть , и впаяют. Лишишься свободы, биографии, а заодно и останетесь с Анькой без теткиного наследства. Кто станет наследство отписывать уголовнику. Ты этого хочешь?
— Степаныч, я случайно, я ж не знал. Вы ж не предупредили,- снова размяк Веня, глядя то на супругу, то на дедов член.
— Иди за закусью, слышишь? И долго не приходи. Мы с твоей женой еще не наговорились, не натешились. Конфет купи, фруктов. Ты понял?
— Понял, Степаныч.
— Учтиво скажи. Скажи: понял, уважаемый Семен Степанович, я побегу, а вы присмотрите за супругой моей ненаглядной. Вверяю вам ее целиком и полностью.
— Понял, уважаемый Семен Степанович. Я побегу, а вы присмтрите за супругой моей ненаглядной. Вверяю вам ее целиком и полностью.
— Молодец! А теперь пошел вон.
Венька пристроил на стол коньяк и вымелся.
Дед встал. Перекинул матрасы, поднял верхнюю полку.
-Давай-ка, Анька, расправь постель.
Девушка очнулась. Огляделась безумным взглядом. Медленно, но прилежно стала заправлять свою нижнюю «койку». В купе было страшно тесно. Делать нечего, явернулась на свою полку.
Пристроившись сзади хлопочущей Анны, старик по хозяйски запустил ей руку в трусы, огладил ягодицу, лапнул вагину:
-О, да ты в течке вся, как сука! Ебаться хочешь?
Анна всхлипнула.
Степаныч вновь развалился на полке. Девушка робко примостилась рядом, искоса кинула на него свой быстрый взгляд:
— А это вы обрезанный, да?
— Ага!- с удовольствием крякнул блудодей.
— Больно было?
— Не. Когда дезинфицировали спиртягой чистым слегка пощипало и все.
— А сколько у вас детей?
-Да ты думаешь, я знаю.
— А самому младшему сколько лет?
Член вобрал в себя мощный толчек, приподнял голову сильнее.
-Скажу если…
-Если что?
— Если голой будешь. Раздевайся догола.
Анна сняла с себя спортивки и трусы. Кисточка ее ядреной косы лежала в верхнем устье белых, крепких ягодиц. Ее бедра были просто великолепными: крутые, широкие, белые. По девичьи упругие, по бабьи дебелые.
Член Степаныча в три толчка распрямился полностью. Снова завернулся головкой к животу над пупком. Дед в блаженстве прикрыл веки. Но к приапу не прикоснулся.
-Младший у меня еще в залупе сидит. Иди, отсоси мне.
— Нет, я не могу. У меня муж…
— Эт Венька что-ли? Я его под плинтус загоню. Мужем тебе нынче всю ночь буду я. Сполнишь со мной долг свой супружеский спона. Ночь у нас нынче первая, брачная, жаркая. Всю ночь будешь мне верной и преданной женой.
Стал быть, мадам, предлагаю вам руку и сердце!
Анна пожала его руку. И они оба засмеялись. Я не верила тому, что видела своими же глазами. Как же так, как же эта высокомерная, капризная анна так быстро на все согласилась?!
«А ты бы не согласилась?»-спросила я себя.
Есть такая порода сильных, самоуверенных самцов, которым никак невозможно отказать. Степаныч был из таких. Я бы ему уж точно не отказала.
-Иди отсоси. А то передумаю и сдам вас в ментовку, как кроликов.
Анна села возле Степаныча, переклонившись на него, сбоку стала неумело и жадно сосать. Ее щелка уже была приоткрыта, зияла пока еще мелкой дырочкой, в которой белым сгустком лежал комочек смазки.
Прикрыв глаза, она ходила проворным, алым язычком по темному, бугристому стволу.
— Умаж его, как следует,- велел старик,- тебе легче будет.
Дверь неожиданно тихонько отъехала. В проем просунулась Венькина голова.
— Ай, яй, яй, как не стыдно подсматривать,- пристыдил его Степаныч,- брысь!!!
Вениамин в ужасе захлопнул дверь. Анна даже не обратила на него внимания. Ей уже было не до Вени.
— ДАЙ мне,- ласково попросил старик.
— Девушка отрицательно покачала головой.
— ДАЙ мне, Лапушка, ДАЙ мне, Лисонька, и прыщики пройдут, грудки нальются. Увидишь, как помолодит тебя Степаныч.
Будем ебаться, и будем разговаривать, это знаешь как распаляет похоть? И ты будешь материться грубо, как мужик. Я тебе разрешаю. Будешь?
Она согласно кивнула. Отстранилась от члена, продолжая однако надрачивать его рукой:
— Я не молгу без презерватива.
— Я резинку никогда не напяливаю. Без нее слаще.
— Я могу залететь.
— Я мимо кончу.
— Не могу, понимаете? Мне сказали, что достаточно одного сперматозоида. А у меня гормональный сбой. Врачи говорят, если залечу, надо рожать. Если сделаю аборт, уже никогда не стану матерью.
— Сказал мимо, значит мимо. Я, как снайпер. Ты забыла, что мы муж и жена? Айда на шишку мужа! Или ментов шевельнуть?
В дверь нерешительно скребся Венька.
— Прогоните его. Я не хочу, чтобы он видел,- взмолилась Анна.
— Наоборот, пусть смотрит, как жена за него старается. Крепше любить будет.
Парня впустили.
— Только без выкрутасов,- грубо предупредил его старик, сиди и смотри. Нам не мешай. Дернешься, стал быть, сразу ментов на тебя спущу. Больше предупреждать не буду. И с Анькой у нас все по согласию. Аннушка, ты хочешь, чтобы дедушка тебе засадил?
— Засадите мне , Семен Степанович, пожалуйста.
— Ну иди. Нам пора уже ебаться.
Анна вскочила, вытянулась в струнку, бедрастая, как гренадер, постояла, стиснув руками свои груди. Потом вспорхнула с ногами на постель(теперрь я поняла зачем Степаныч поднял верхнюю полку), задом к проходу раскорячилась над блудодеем. Ее ядреный, белый зад с возбужденной розочкой ануса оказался фактически перед бедным, полуразрушенным на полке Венькой.
-Давай, родимая, принимай Степаныча,- старик направил член на влагалище девушки.
— Только осторожнее,-страстно молила Анна, придерживая его рукой.
Партнер облапил ее ягодицы, стал тихонько насаживать на приап. Головка, туго упершись в половые губы, долго искала возможность войти в Анну, наконец влагалище с облегчением заглотило ее, и губы вязко и жадно сомкнулись под залупой. Партнерша утробно с облегчением охнула.
Венька неожиданно быстро разделся догола. Его короткий, тонкий, бледный отросток торчал, как каменный. Я уверена, он никогда у него так не стоял. Мученически скривив рот, почти вывалив язык, молодожен жадно разглядывал ставший таким ядреным и мясистым «стыковочный узел» своей жены.
И странно: Степаныч своими ладонями как бы поднимал Анну, сдеррживая ее нетерпение, она поднималась, но с жаром и страстью, преодолевая сопротивление его рук, снова насаживалась на дедову ялду. С каждвм разом все глубже и глубже. И липкий, тонкий розовый послед от ее губ тянулся по рельефному члену вслед за влагалищем. Когда головка скрылась в Анне, я поняла, что дед уже ебет красавицу.
Вагон трясло и водило. Партнершу Степаныча словно вращало. Она размашисто навинчивалась на член.
— Не смотри!-крикнула она Вениамину, и, обняв старика за шею, впилась в его губы страстным поцелуем. Целовались они похабно и яростно, окончательно потеряв всяческий стыд.
При этом ебарь почти не двигался, мелкая тряска делала свое дело. За то Анна уже неистовствовала. Она вертела задом, склонив голову на бок, нереально интенсивно мяла свои груди, потом распустила волос, спустив его поток на сторону. Темп нарастал, плечи самки покрыла какая-то мелкая сыпь, ее анус начал рефлекторно сокращаться. Она в голос закричала:
-Бля-а-а-адь!!!!!
И, скрючившись так, что из ее спины дугой выперся ее шишкастый позвоночник, стала интенсивно кончать. Старик замер. На Анну было страшно смотреть. Гримаса сладострастия исказила ее лицо, ее бедра схватывали крупные судороги. На нее накатывало снова и снова.
-Смотри, Веня, как жену любить надо Тогда она будет добрая, ласковая и верная,- в тон Степанычу дразнила я Веньку со своей полки.
Тот с каким-то непонятным жаром наглаживал свои бедра, склонив голову на бок. Жадно облизывая слюнявые губы, все пялился и пялился на свою спаривающуюся жену.
Партнер снял ее с пульсирующего члена.
— Становись раком,-он властно указал рукой где: в конце полки, у двери, головой к переборке. Невероятно быстро Анна приняла позу. Дед, потеснив Веньку, грубо осадил ее, заставив изменить позицию: она встала коленями на две полки, невероятно широко разведя ноги. Ее жадное влагалище разверзлось над проходом черной дырой.
Старик деловито стал готовить партнершу. Развел ей бедра еще шире(хотя казалось уже некуда), надавив на поясницу, максимально прогнул девушку.
— Онанируй, не терпи!-вспомнила Анна о Вене.
Чувства, мысли, эмоции и желания ураганом гуляли в моей душе. Я была вне себя от того, что эта старая сволочь предпочла не меня, а эту манерную Анну. В какой-то небывалой ярости, голая, я как обезьянка металась по своей полке, стремясь не пропустить все самое интересное.
А Степаныч выхаркнул себе на ладонь сгусток зеленой слюны, смазал слюной свою залупу и из прохода засадил Анне под хвост практически на полную. Его яйца легли на ее клитор. Он охнула, завертела задом, пытаясь освободиться. И вот тут он начал ее ДРАТЬ. Именно ДРАТЬ!
И откуда у него было столько сил! Он намотал ее волосы на кулак, притянув голову к себе так, что она чуть ли не легла затылком на свой копчик и ебал ее в бешеном ритме, свободной рукой, как пекарь, мял ее груди, туго натянутые на клетку скелета. Ее соски, как тесто лезли меж его пальцев.
— Любимый мой, еще, еще!!!!!Мальчик мой, еби свою девку, еби, еби!!!!!
— Ты меня любишь?!- по кобелиному наддавал любовник.
— Да, только ткбя одного и всегда любить буду!!!!!
— Адрес мне свой дашь? Ждать меня будешь?!
— Да, всегда буду ждать! Приезжай и живи с нами сколько хочешь!!!!!!!!!- давясь соплями и слезами уже рыдала Анна,- сука, блядь, козел старый, чтож ты со мной делаешь!!!!!
Вениамин сжал свой отросток двумя пальцами и яросто надрачивал его, плача буквально навзрыд. Как он кончил, я так и не заметила, слишком была поглощена процессом полнокровной, взрослой ебли.
Я видела, что яйца ебаря уже подтянуло под самый корень. Он готовился кончать.
— Ой, какой он у тебя твердый, он окаменел, я болше не могу, я умру!!!!!-орала Анна в голос
— Это потому, что я скоро кончу,- прохрипел Степаныч и засадил как только можно глубоко.
Не помня себя, Анна попыталась соскочить с члена, но партнер с силой прижал ее к себе за бедра, уперев голововой в дверь. Он буквально ущучил ее, деваться ей было некуда:
— Куда, сука?! У меня еще никто не срывался с хуя! Получай свое семя. На, на!!!
Старик словно прилип к девушке, толчками вгоняя зрелое семя в плодородную вагину. Плотно слепившись, они оба замерли. По телу самки красно-фиолетовыми круговинами легко гуляли судороги, как ветры по пшеничным полям, ягодицы мелко дрожали, влагалище сокращалось. Она тоже кончала.
На глазах у мужа красавица скрещивалась с уродливым, лысым дедом. Смешивала свою юную девичью чистую племенную породу со скверной породой грязного, а может и заразного старика. На веки вечные, на все грядущие поколения определяла судьбу их с дедом потомков.
Хотите верьте, хотите нет, но мое влагалище тоже вдруг стало сокращаться, и я бурно и сладко кончила, почти не прикасаясь к себе, и в измождении рухнула на постель.
Степаныч с Анной стояли в «узле» долго. Наконец он отлепился от нее. Она слегла на полку боком, из ее вагины толчками вытекала сперма. Оплодотворенная Анна как-то светло и с удовольствием плакала.
Венька смотрел в пол стеклянными глазами. Ему сейчас было все равно.
В холодной синеве неба над летящим на Юго-Восточным экспрессом сияла первая, вечерняя звезда…
Хотите узнать, что было дальше, пишите мне. Ваша Оксана Литовченко.
