предупреждение:
Все описываемые в данном рассказе лица достигли 18-летия. Если кому-то мерещатся несовершеннолетние — то это их личные половые проблемы.)
________________________________________________________________________
Однажды, погожим декабрьским утром я проснулся раньше обычного. За окном беззвучно падал пушистый снег, и редкие машины где-то там, за домами, на проспекте совсем не мешали мне спать. До будильника был ещё почти целый час, но мне, тем не менее, не захотелось зарываться носом в подушку и досыпать под тёплым одеялом. В последнее время мне стало казаться, что я научился в какой-то мере предугадывать некоторые приближающиеся события. Вот и сейчас я интуитивно чувствовал, что сегодня со мной снова произойдёт нечто не совсем обычное.
И действительно, вскоре дверь в мою комнату открылась, и на пороге появился отец.
-Сыночек, — негромко проговорил он, — ты не спишь?
-Нет, — так же тихо ответил я.
Папа не торопясь, молча подошёл ко мне, и присел рядом на край кровати.
Мы жили с ним в двухкомнатной квартире вдвоём. Мама, как говорилось в одном старом фильме, «бросила нас в младенческом возрасте», а если серьёзно — то когда мне было восемь лет. С тех пор отец периодически встречался с какими-то женщинами, двоих даже приводил в дом и пытался со мной знакомить. Но я, сам не понимая почему, всегда реагировал на это очень болезненно — так что примерно через год после развода папа вообще перестал посвящать меня в подробности своей личной жизни.
-Ну что, я смотрю, опять не спится тебе? — отец положил руку мне на живот, медленно провёл ею по одеялу и нащупал под ним мой торчащий, как штык, член. Я слегка вздрогнул и напрягся.
-Давай посмотрим, — папа стянул с меня одеяло, и вытащил из трусов мой готовый взорваться от натуги орган. Потом включил настенный светильник и немного пощупал пенис. Дело в том, что с некоторых пор мой родитель сам определял, когда мне можно, а когда нельзя дрочить — он говорил, что разряжаться мальчикам, конечно, надо, но делать это слишком часто не следует.
-Так. — отец внимательно посмотрел на член, а потом мне в глаза, от чего я ещё сильнее смутился. — Ну ладно, я вижу тебе не терпится уже? Когда мы в последний раз спускали? Дней пять назад? Или ты без меня после этого шалил ещё? А? Признавайся.(папа улыбнулся)
-Не, не шалил! — честно ответил я.
-Так, я как учил отвечать тебя? Нужно говорить: «Нет, папа»! — лицо отца стало чуть более серьёзным и он, наклонившись, влепил мне несильную пощёчину.
-Извини, пап, я забыл.
-«Забыл» он! Сколько ты уже запомнить не можешь? Ну ладно, — отец снова подобрел, нагнулся и поцеловал меня в грудь. Потом медленно обласкал орально соски, опустился ниже, поласкал губами живот, залез языком в пупок. Я напрягся всем телом и почувствовал, что краснею. Несмотря на то, что папа проделывал со мной такое далеко не в первый раз, я всегда при этом испытывал не только возбуждение, но и смущение.
-Расслабься, Валечка, не напрягайся. Ну сколько тебя учить? Ты глупенькая моя маленькая девочка… Та-ак. Животик мягкий у нас? — родитель пощупал мой живот пальцами и слегка надавил на него. — Не понятно что-то. Вроде мягкий. Но клизмочку, наверно, всё равно нужно будет сделать сегодня — давно не делали.
С этими словами папа наклонился и немного поласкал ртом мой пенис. Он никогда по-настоящему не сосал у меня, но и не боялся оральных ласк — однако предпочитал доводить меня до оргазма руками. И надо признаться, что долго ему работать руками обычно не приходилось.
Вот и сейчас он, сжав моего «дружка» в кулаке, быстро заставил меня задёргаться в сладких судорогах.
-Ты моя сладенькая. — папа улыбнулся и, вытерев об одеяло испачканную спермой руку, глубоко поцеловал меня в губы. — Опять сразу спустила! Ну ничего, я тебе говорил — с возрастом это пройдёт постепенно. Да и потом, ты ж терпела долго.
-Да, я когда второй раз подряд — не сразу спускаю! — напомнил я, так как подтрунивания отца над моими половыми способностями немного меня напрягали.
-Конечно, маленькая моя, — папа снова нагнулся и поцеловал меня в рот, — я помню, ты и пять, и десять минут можешь. Так, ну сейчас мне некогда уже. Так что — ты генеральную уборку мне на каникулах обещал, не забыл ещё? Вот, так что давай, хорош сочковать уже. Чтобы к обеду квартира блестела у нас! И не шали тут без меня.
С этими словами отец, чмокнув меня в щёчку, вышел из комнаты и направился в ванную…
Когда минут через пятнадцать за папой захлопнулась входная дверь, я вылез, наконец, из постели и тоже пошёл в сан-узел, чтобы помыться и сделать другие делишки.
После того, как утренние процедуры были окончены, я остановился, обнажённый, в нерешительности перед зеркалом и внимательно осмотрел себя с головы до ног. Странно — симпатичный, даже красивый парень, всё вроде на месте. Красивые плечи, талия, грудь. Конечно, «верх» у меня немного худенький, но зато попа плотная и упругая, и ноги крепкие и стройные, в меру длинные. И член вроде нормальный — 16 сантиметров. Папа говорит, что это средний размер, у него у самого только чуть-чуть подлиннее. А спускаю я почти всегда быстро! В чём проблема? Нет, тут надо разобраться!
Сбегав в комнату, я принёс в ванную часы, положил их перед собой на полку и, встав над раковиной, решил засечь время. Две минуты, четыре, пять… Ну вот! Я радостно выдохнул. Почти шесть минут! Просто всё дело в том, что я долго терплю, а когда я буду встречаться с девушкой или парнем — то всё будет нормально.
Хотя, вообще-то, я уже встречался с двумя девушками, но время наших «встреч» с ними не превышало двух-трёх минут. И хотя они вроде бы не жаловались — я сам как-то плавно прекратил отношения с обеими, решив, что ничего страшного со мной не происходит, но мне просто надо ещё немножко повзрослеть.
А с парнями и мужчинами я пока не встречался — только с папой.
Впрочем, долго размышлять обо всём этом было некогда, и я, натянув стринги, принялся за уборку квартиры. С одной стороны, мне конечно было лень работать тряпкой, но с другой — даже как-то нравилось ощущать себя в некотором роде служанкой, женой, хозяйкой, которая обслуживает вкалывающего на работе мужчину-добытчика. Полы я обычно мыл, ползая на четвереньках и сильно оттопыривая при этом попу — так было интереснее.
И чтобы не скучать во время исполнения своих домашних обязанностей, я нередко вспоминал при этом случаи из нашей с папой совместной жизни.
В детстве отец меня никогда не порол, даже не шлёпал и не давал подзатыльников — только читал нотации, лишал карманных денег и т.п. В подростковом возрасте ситуация с этим тоже не изменилась. Однако взрослея, я всё чаще стал задумываться — а почему папа не наказывает меня физически? Конечно, я не был хулиганом, но не был и пай-мальчиком: приносил иногда из школы двойки, прогуливал занятия, даже пробовал курить, возвращался домой позже обычного. Но отец всё равно только ругал меня и не давал денег. Иногда мне казалось даже, что папа меня не любит, что если другие родители порют своих детей, а он меня нет — значит ему на меня всё равно, что он только изображает из себя заботливого, правильного отца, а на самом деле… Всё это привело к тому, что я — иногда нарочно, а иногда даже как бы и не специально, начал всё чаще и чаще косячить.
И однажды довёл-таки папика до того, что он поставил меня перед выбором: домашний арест или порка. Помню, папа тогда сказал мне: «Я вижу, по-хорошему ты не понимаешь на словах, и деньги тебе не нужны особенно? Ну ладно, тогда давай так сделаем: или ты все выходные дома сидишь без компа и телевизора, или… Не знаю, или я тебя выпорю наверно. У нас демократия будет, я насильно не хочу пороть тебя — так что выбирай сам». Я чуть ни поперхнулся тогда от неожиданности. Конечно, я сам долго на это напрашивался, но всё-таки делал это как-то не вполне осознанно. А когда пришёл час расплаты — довольно сильно перепугался. Но вместе с тем почувствовал, что по всему моему телу прокатилась волна какого-то странного, незнакомого мне до сих пор возбуждения. И я не своим от испуга голосом, запинаясь, согласился на порку.
Подумав немного, отец приказал мне раздеться до майки и трусов, лечь на кровать лицом вниз и раздвинуть пошире ноги. Во рту у меня пересохло, руки дрожали, но я молча, без возражений сделал всё, как говорил папа. Несмотря на то, что отец тогда не спускал с меня трусы и стегал мою попку ремнём несильно и недолго, я сильно возбудился. Член у меня встал, и я лежал, краснея, попой кверху, пока папа не вышел из комнаты. Подрочить в тот раз после порки я не догадался, эта привычка появилась у меня уже потом, когда я регулярно стал выбирать для себя такие наказания в ходе «демократических выборов».
Со временем папа стал подходить к процессу порки уже более серьёзно и основательно. Он начал полностью оголять мою трепещущую от страха и возбуждения задницу, нередко вообще заставлял меня раздеваться догола и принимать разные унизительные позы. Больше всего меня смущало, когда отец приказывал мне вставать на кровати или на журнальном столе на четвереньки и оттопыривать попу. Я понимал, что когда я так стою — папику очень хорошо видны не только мои болтающиеся между раздвинутых ног яйца, но и моя маленькая дырочка. Однако это обстоятельство не только напрягало меня, но и сильно возбуждало, и поэтому я всё равно, несмотря ни на что, снова и снова косячил и выбирал порку. Эрекцию во время экзекуции скрывать было уже совершенно невозможно, но папа просто делал вид, что не обращает на это внимания, и ничего не говорил мне по этому поводу.
Однако вскоре я стал замечать, что меня уже не удовлетворяет простая порка, что мне хочется чего-то большего. Я вспомнил, как у меня однажды случился запор, и отец поставил мне клизму. Фантазии о том, как папа будет снова засовывать мне наконечник в попу, начали возникать у меня практически ежедневно, но я стеснялся просто взять и снова попросить его об этом. К тому же, мне хотелось, чтобы это произошло как-то нестандартно, необычно, а не как в прошлый раз (засунул — вынул, и всё).
И вот однажды всё получилось как-то само-собой — я вернулся из школы, схлопотав двойку по физике, и остановился в нерешительности в коридоре. Папа как раз был дома — он пришёл с работы на обеденный перерыв.
-Что ты там мнёшься в прихожей? — отец словно почувствовал неладное. — Иди сюда давай, колись, чё случилось.
Я робко вошёл в комнату:
-Па, ну тут короче это… опять… двойка.
-Опять двойка? (мне показалось, что отец рассердился больше обычного). И почему опять? Можешь ты мне объяснить? (сидя на диване, он старался говорить спокойно, сдержанно, но я видел, что папа сильно возбуждён). Ты ж не тупой у меня вроде, не дебил? И пятёрки получаешь всё время, и четвёрки, и в четверти… Нет, ну я не пойму — ладно, если б ты дебил был, тогда какие вопросы!..
Повозмущавшись по поводу моей успеваемости ещё несколько минут, отец неожиданно подытожил:
-Похоже, ты специально двойки хватаешь, чтоб меня позлить, да?
Я напрягся. Нет, конкретно эту двойку я получил как раз не специально, просто мне лень было зубрить. Но к тому моменту я уже начинал понимать, что мои отношения с отцом всё больше напоминают садомазохистские, и что мне походу это нравится. И теперь получалось, что папа об этом догадался, или по крайней мере начинает догадываться!
-Здоровый лось уже, метр восемьдесят, восемнадцать лет! — не унимался отец. — У тебя одиннадцатый класс, тебе в институт надо, а ты что? В армию захотел?! Там с тобой не будут цацкаться, как я тут! Так, давай, раздевайся быстро! Догола! И жди!
Отец вышел зачем-то из комнаты, и я, опасаясь рассердить его ещё больше, поспешно стянул с себя всю одежду. Конечно, порка меня возбуждала, но иногда папа перегибал палку — и мне совсем не нравилось потом ощущать, мягко говоря, неудобство при каждом соприкосновении моей задницы со стулом.
Вскоре папик вернулся, держа в руках какую-то подозрительно толстую длинную верёвку.
-Ты конечно порку опять выберешь, да? — повышенным тоном, но всё же сдерживаясь, спросил отец. — Я уже не спрашиваю тебя, нравится тебе по заднице получать, да? Правильно я понял?
Я кивнул, но тут же испугался — ведь выходило, что я сам только что признался в собственных мазохистских наклонностях!
-Ну вот и отлично! Щас ты у меня так получишь, что надолго запомнишь это всё! Вставай на кровать раком! — отец достал из кармана нож и принялся резать им верёвку на части.
Я сильно струхнул — конечно, я понимал, что папа не собирается меня резать, но при виде ножа очко у меня почему-то заиграло. Не знаю, что именно у меня перемкнуло в этот момент в голове, но через секунду я выпалил:
-Слушай, па, а может не надо? У меня… это… живот болит!
-Живот? Где? Где, покажи?!
-Вот здесь, — я неопределённо махнул рукой в районе пупка.
-А, ну это ничего, это ты чебуреков объелся опять! Это я тебе сейчас быстро и живот прочищу, и мозги заодно!
Отец снова вышел из комнаты и вернулся через пару минут с тазиком, большой резиновой грушей и наполненной водой клизмой-грелкой.
-Ложись ко мне на колени! — скомандовал он, усаживаясь поудобней на диване.
Дрожа от волнения, я подчинился и лёг кверху попой к отцу на одно колено, широко раздвинув и свесив до пола ноги.
-Попу оттопырь! Во-от!
Я почувствовал, как папа смазал мне чем-то анус. Затем в мою маленькую, не разработанную пока ещё дырочку бесцеремонно вонзилась груша. Через мгновение отец с силой сжал её, и внутрь моего тела брызнула вода. Спустя несколько мгновений ситуация повторилась, и папик стал вкачивать в меня клизму порциями, прямо с воздухом, не переставая, пока вода в тазике не закончилась.
-Ну что, получил? — всё ещё возбуждённым, но всё-таки более дружелюбным тоном спросил он, когда во мне сидело, наверно, уже литра полтора, а то и больше. — Ладно, беги просирайся. А то ты прям вон извиваешься весь уже!
Я пулей выскочил из комнаты и, скрывшись в туалете, просидел там, наверно, почти пол-часа — отчасти из-за того, что стремился выпустить из себя всю воду, а отчасти — надеясь, что отец скоро уже заспешит на работу и мне не придётся долго мучиться.
Папа несколько раз подходил к двери, торопил меня и говорил, что меня ждёт вторая клизма. В конце-концов мне пришлось выйти.
-Так, теперь на четвереньки становись на столик! — скомандовал мой мучитель.
Краснея, я покорно подчинился. Приказав мне прогнуть спину и с силой оттопырить попу, отец ввёл мне в зад довольно толстый длинный наконечник и, подняв повыше грелку, пристально на меня уставился. Через пару минут я уже засопел и заёрзал под клизмой, но возражать не решался — ведь мне ещё предстояла порка, причём порка, судя по всему, серьёзная!
Член у меня начал напрягаться ещё во время клизмирования грушей, а сейчас и вовсе встал, предательски демонстрируя ещё и мою некстати обнаружившуюся склонность к пассивным анальным удовольствиям.
Через некоторое время я набрался смелости и предложил отцу:
-Па, ну ладно, ты это… на работу иди, а я сам просрусь тут, и… Вечером мы с двойкой тогда разберёмся.
-Вечером? — отец приподнял брови. — Ты мне ещё указывать будешь тут, когда на работу ходить, а когда разбираться? А ну давай, пошёл на толчок быстро!
Выдернув из меня наконечник, папа смачно шлёпнул меня под зад — да так, что я сразу слетел со стола и за пару секунд долетел до ванной…
А минут через 20 я уже расположился в весьма интересной позе на кровати: отец велел мне встать поперёк матраса на колени, расставить пошире ноги и уткнуться головой в покрывало. Заблаговременно слегка отодвинув кровать от стены, он развёл мои руки в стороны, и крепко привязал их к находившимся ближе к плинтусу ножкам. А мои лодыжки он оплёл одним длинным куском верёвки и привязал их к противоположным ножкам — так что я оказался надёжно зафиксирован и полностью подготовлен для порки.
Возбуждение нарастало — казалось, что даже воздух как будто наэлектризован. Наверно, именно тогда меня впервые посетило то самое странное интуитивное ощущение — я, как говорится, задницей почувствовал, что сейчас со мной должно случиться что-то необычное.
И правда — отец вдруг неожиданно вцепился обеими руками мне в ягодицы:
-Ну что, сучёнок, готов?
Я ничего не ответил и только судорожно сглотнул слюну.
-Готов? Я не слышу!
-Да.
-Ну держись тогда.
Первый удар оказался неожиданно сильным (обычно папа всегда поначалу шлёпал меня не очень больно) и я, изогнувшись всем телом, заскулил и мелко затряс попой.
-Нравится? А так нравится? — отец стегнул меня сложенной вчетверо верёвкой ещё сильнее, так что я вскрикнул и вцепился зубами в покрывало. Удары посыпались на мою молодую задницу один за одним.
-Я знаю, что тебе нравится, сучка, — приговаривал папа, — думаешь, я не замечаю что ли, что я вчера родился?
Как-то анализировать его слова и тем более что-то отвечать отцу я был уже не в состоянии — так как все мои мысли сосредоточились в районе полыхающей от боли попки. Но тут вдруг произошло нечто, что заставило меня мгновенно очухаться и выйти из ступора — папа снова вцепился пальцами в мою жопу, и неожиданно спросил:
-А может, тебя по-другому наказать, а? Может, порка тебе не помогает уже?
Я молчал, не понимая, о чём он говорит. А отец продолжал, возбуждённо сопя и практически не останавливаясь:
-Я вот думаю, может тебя в попку оттарабанить? А? Говорят, полезно иногда бывает. Хочешь? Не, если не хочешь — у нас демократия, не вопрос. Давай, я тебя верёвкой дальше, или дома сиди без компа. Ну? Чё молчишь? Чё ты молчишь-то?
В первые секунды я не понял, что папа подразумевает под словом «оттарабанить» — мне почему-то представилось, как он «тарабанит» по моей заднице двумя руками сразу, словно барабанщик. Но когда до меня, наконец, допёрло — член у меня заломило так, что я даже испугался за своё половое здоровье. Отец как будто почувствовал это и, забравшись мне рукой под жопу, стал жадно ощупывать мой возбуждённый орган.
-Ну что? Хочешь ты такой новый вид наказания попробовать? А? Не, ты не бойся, я не больно тебя отпердолю, это моральное наказание будет скорей, а не физическое. А? Не слышу — хочешь? Я вижу — хочешь, вон и член у тебя стоит. Ну? Решай давай!
Честно говоря, до этого я уже фантазировал на тему подобных отношений с отцом, но даже не решался представить, что такое может произойти в реале.
Отец тем не менее уже смазывал мне дырочку кремом, и вскоре я почувствовал, что в анус мне упёрлось что-то непонятное — твёрдое, но одновременно вроде бы и не твёрдое, а скорее мягкое.
-Ты ж хочешь ведь? А? Ну, хочешь? Смотри, мы и попку тебе как раз промыли… — не унимался отец.
-Да, хочу, — задрожав вдруг всем телом и удивляясь собственной смелости, выдавил из себя я.
-Не слышу, хочешь?
-Да! А-ай! — я сразу же ощутил, как папа начал с силой, но одновременно нежно заталкивать в меня член. Вся его агрессивность вдруг куда-то улетучилась, и папуля, постепенно проникая в моё тело всё глубже, ласково и вкрадчиво заговорил, почти зашептал:
-Сейчас, Валик, потерпи… сейчас… Сейчас всё уже, уже не больно будет. Сладкий мой глупый мальчишка любимый, сейчас папочка тебя научит, ка старших надо уважать (отец беззлобно усмехнулся)… Расслабься. Ну? Расслабь попунчик. Во-от… Умничка моя, девочка моя сладкая…
С тех пор мы стали заниматься с папой «этим» регулярно. Выяснилось, что он начал мечтать о сексе со мной гораздо раньше, чем я о нём — но так же, как и я, даже не надеялся, что у нас хоть что-то может получиться.
Быстро перепробовав все возможные «традиционные» способы, мы как-то оба, вместе пришли к выводу, что нам гораздо интереснее не просто тупо кувыркаться в постели, а играть в «развратного строгого папочку и стеснительного сынишку». Начиная с этого момента папуля стал изображать из себя «коварного совратителя», а я старался делать вид, что просто подчиняюсь ему из страха перед наказанием — и это безумно нас обоих возбуждало.
Папа отлично справлялся с ролью «тирана», запрещая мне дрочить, гулять допоздна и смотреть порнуху в интернете — за всё это он меня «строго наказывал» (ремнём, или другими, не менее интересными инструментами). Иногда, конечно, я косячил по-настоящему, и тогда мне приходилось по-настоящему получать по попе. После таких порок я, опять же, долго не мог нормально сидеть, но всё-таки по-прежнему выбирал именно этот вид наказания. И, как ни странно, такие методы мне на самом деле помогали — несмотря на то, что я стал уже самым настоящим мазохистом, я реально начинал гораздо лучше себя вести после отцовских порок!
Однако в день, когда папа довёл меня с утра до оргазма и поручил заняться уборкой в квартире, всё было по-другому. Я старательно вымыл пол и сантехнику, вытер пыль и пропылесосил мебель. Позвонил отцу на работу и отчитался о выполнении задания.
-А, ну молодец. — поначалу сухо похвалил меня папик, но потом, видимо, отошёл подальше от сослуживцев и горячо зашептал в трубку. — Умничка, Валечка, девочка моя сладкая, приготовься, я приду скоро. Встречай меня…
Далее папа подробно объяснил мне, каким именно образом я должен его встретить. Я всё запомнил, и даже записал кое-что на бумажку.
Ровно в 13.30, когда папочка должен был придти на перерыв с работы, я разделся догола, красиво причесался, и встал в прихожей лицом к входной двери на колени, держа в руках папины домашние тапочки.
Примерно без пятнадцати два дверь, наконец, открылась — давая мне подобные задания, папа почти всегда задерживался, чтобы у меня было время как следует возбудиться. Оценив мой внешний вид и торчащий член, отец довольно усмехнулся и похлопал меня по щеке:
-Умничка, Валечка, вижу — ждала меня.
Затем он молча протянул мне сначала одну, а потом другую обутые в ботинки ноги. Я проворно разул папу и переобул его в тапочки. Отец вытащил из ширинки слегка привставший член и сунул его мне под нос. Я тут же, как учил меня мой Господин, подобострастно поцеловал головку члена и взял его как можно глубже в рот…
Через несколько минут я уже старательно слизывал остатки спермы с папиного инструмента и с удовольствием глотал их.
-От тебя заразился! — усмехнулся отец. — Теперь я тоже, как кролик, за три секунды кончаю. Хотя на самом деле это конечно потому, что я очень сильно люблю тебя, моя девочка.
С этими словами папа поднял меня с пола, крепко обнял и глубоко засосал в губы. Потом нежно начал целовать мои щёки, нос, шею, осыпая меня ласковыми словами и комплиментами.
-…ты самая любимая моя девочка, красавица. — закончил, наконец, он, и с любовью чмокнул меня в лобик. — Но это как бы от ответственности тебя не освобождает, ты ж понимаешь наверно? (папик ехидно усмехнулся) Пойдём, проверим, как ты работу свою сделал.
Сказав это, папа взял меня за руку и потянул за собой в квартиру. Там он тщательно проинспектировал все помещения на предмет наличия грязи и, обнаружив в некоторых местах остатки пыли, спокойно, но строго отругал меня, надрав мне за это уши. Подобные «физические замечания» повторялись несколько раз — находя то тут, то там следы небрежной уборки, отец драл мои уши, шлёпал меня по попе, и под конец водил «провинившегося» сынишку по квартире уже за ухо, а также — заломив мне за спину руку.
Когда разбор полётов был, наконец, окончен, папа довольно ощутимо отшлёпал меня в наказание деревянной лопаткой, и поставил мне клизму — примерно полтора литра мыльной воды, которую я вынужден был удерживать в себе около десяти минут, стоя на кровати в коленно-локтевом положении.
А чуть позже, когда я прокакался, папик собственноручно ласково вымыл мою попку с мылом, вытер её махровым полотенцем и повёл меня в спальню.
Там он уселся на диван и, показав мне на свой стремительно твердеющий член, приказал:
-Давай, Валечка — в ротик, а потом в попунчик.
Я помог папе «закрепить» эрекцию, лаская его орально, а затем осторожно сел на него верхом. И, чувствуя, как отец управляет мной, держа меня за талию, принялся старательно, в такт едва уловимым движениям его рук, удовлетворять моего любимого Господина. Я знал, что если хотя бы в чём-то слегка ошибусь, сделаю хоть что-то неправильно — то папа, скорее всего, повторно строго накажет своего глупенького сынишку. Но это меня не напрягало — ведь маленькие бестолковые шлюшки заслуживают именно такого к себе отношения. К тому же, мне ещё предстояло признаться папочке в том, что я подрочил сегодня утром без его разрешения — а следовательно, участь развратной непослушной девочки была предопределена…
