Ранним утром, сквозь сон, я услышал как в дверь позвонили. Я не шелохнулся, тщетно надеясь, что больше трезвона не будет, однако пришлось подниматься и, шмыгая носом, шаркая тапочками, плестись в прихожую открывать. Это была Анюта. Она стояла, склонив набок голову и выразительно смотрела на меня своими красивыми карими глазками.
– Ну, проходи, коли пришла, – пробурчал я, стараясь не выдать волнения.
Накануне мы с Анютой были в гостях, где эта тварь налакалась шампанского и стала заигрывать с братцем хозяйки. Я её предупредил, чтоб она прекратила, пригрозив немедленно уйти, но Анютку только раззадорила моя ревность-она хохотала пьяненьким голоском и продолжала своё чёрное дело. Я исполнил угрозу… ушёл домой. Дорогой, конечно, пнул носком ботинка пару булыжников, но придя к себе довольно быстро успокоился. Анюте, вобщем, не впервой было так себя вести.
И вот она, с утра пораньше, у меня.
– Миша, дай пожалуйста мне тапки, – сказала Анюта, войдя в прихожую.
– Обойдёшься, так походишь! – зло ответил я.
Аня безропотно скинула свои лодочки и пошла босиком за мной в комнату.
Я разлёгся на своём лежбище, а моя гостья села на стул прямо передо мной, закинув ногу на ногу. Я смотрел на её обнажённые ступни. Аня улыбалась;она знала, что может ими гордиться. Как и многим другим. На ней была белая лёгонькая юбочка чуть выше колен и пёстрая блузка в цветочек.
– Ну что, тварь, трахнулась с Иваном-то (так звали брата нашей вчерашней хозяйки)?-спросил я.
– Да, трахнулась. Трахнула я его, – ответила Анюта. Бедный мальчик никак сначала не мог понять, чего я от него хочу. На лестничной клетке пришлось. В ванной все-таки стрём – народец не рассосался ещё.
– Неси, говорю, пальто какое нибудь старое или плед потолще. Он, молодец, быстренько смотался. Вышли из холла, расстелили, и вперёд!
– А ты на живот сразу легла?-спросил я, начиная предвкушать.
– Да-а! Сразу! Он так вроде удивился немного, попой это я почуяла, а потом стал тыкаться в меня, но не туда куда нужно.
– Не так, дурачок, говорю, в задницу мне вставь! Слышу, он запыхтел, приноравливается. Но, видно, впервой, нелегко ему. Я помогаю… пальчики омочила, провела там, ладошками ягодицы раздвинула-теперь, думаю, всё пойдёт нормально. И точно… чувствую вошёл Ванечка в меня. Постепенно, мягко двигается, деликатный мальчик, молодец. Но вот уж и совсем погрузился он мне в попу, хорошо как мне стало! – Давай, миленький, давай, – шепчу я ему, трахай меня, трахай мою задницу…
– Ну хватит, надоело! – вскочил я с дивана, – ты что же это меня нарочно дразнишь?! Вот тварь-то! Сучка ты – вот ты кто! Невозможная, паршивая сучка и тварь!! И что ж мне делать с этакой Тварью?!
– Я-а тебе скажу-у! – пропела Анюся. – Мишенька, я тебе вот что скажу, негромко повторила она ласково. Такую Тварь как я, просто нужно Драть. Драть как сидорову козу. Только тогда эта «коза», может быть, на какое-то время поймёт, как себя НАДО вести, а как НЕ НАДО.
Ты слышишь меня, Майкл-бэби?
– Я слышу тебя, – отозвался я, глотая подступивший ком.
– Ну, так что ж?
– Ты это серьёзно?
– Конечно серьёзно! Возьми ремень и всыпь мне по первое число!
Я достал из шкафа неширокий кожаный ремень и, подойдя к Ане, велел ей лечь животом вниз на диван. Она без звука повиновалась.
Когда моя рука взмыла вверх, чтобы наградить Анюту первым ударом, она поинтересовалась …
– Что ты собираешься делать?
Как что?-удивлённо проговорил я. – Собираюсь выдрать тебя!
– Таких непослушных девочек как я, нужно пороть Только По Голой Заднице!
Неужели ты не мог догадаться приказать мне задрать юбку и спустить трусы?!
– Ну-у… так ведь…-пытался что-то придумать я в оправдание.
Анютка со вздохом поднялась, сняла юбку, затем спустила свои крохотные трусики, едва прикрывавшие её выпуклый зад и снова улеглась вниз лицом.
Я начал пороть её по голой попе. Хлесь! Хлесь! Хлесь! Хлесь!
Анюта стонала. Но не очень громко. Она терпела, бедненькая. Ведь было довольно рано, кое-кто из соседей мог ещё почивать. Я с наслаждением продолжал сечь Анину задницу, постепенно приходя в экстаз.
– Да, да! Так меня! Так меня, тварь! Дери меня, Сучку этакую! – хрипела Аня.
Наверное, я всыпал ей не меньше сорока раз.
Наконец я почувствовал, что скоро у меня произойдёт «извержение».
Я отбросил в сторону ремень, как коршун накинулся на распластанную Анютку, раздвинул ей ягодицы и резко вошёл в анус. Аня вздрогнула и в этот момент начало изливаться семя. Поротая Анина задница подпрыгивала навстречу моему натиску. Я продолжал трахать по инерции этот восхитительный зад, доходя до самых «глубинных глубин».
Выбившись совершенно из сил, я немного полежал на Ане, целуя её в шею и ушки.
– Молодец, Мишенька, ты хорошо меня отодрал! – сказала Анюта, и непонятно было какое «драньё», – то – или – это – она имела ввиду. – Теперь я получше себя буду вести! А то ведь что не так, ты сразу снимешь ремешок и отчехвостишь – мало не покажется!
– Да уж, это я тебе гарантирую! – произнёс я, чрезвычайно довольный.
– А ведь знаешь, Дорогой, я с Ваней-то давеча не трахнулась, наврала я тебе! – сказала Аня.
Как так наврала?! – изумился я. – Прямо скажем, придумала я всё это, сочинила! – продолжала Хитрая Тварь. Он ведь, Ванька-то, копуша ещё тот оказался, за смертью его посылать!
Сказала ему… принеси плед, так фиг знает сколько он там рылся в своих вонючих вещах!
– А ведь холодно на лестничной клетке-то! Обматерила я этого недоношенного, да и вернулась. На кухне водочки ёбнула, хорошо так стало мне, тепло разлилось. Когда с пледом-то он ко мне на кухне подвалил, обматерила его, бедного, ну да пёс с ним совсем!
– Главное, что хочу сказать-то я тебе?
– Что же?
Ведь наврала я тебе, верно?
– Ну…, верно, – проговорил я.
– А за враньё по жопе бьют?
Вместо ответа я сглотнул слюну
