Я точно не знаю, когда это началось, но отчётливо помню момент, когда осознал это.
Его зовут Андрей, и мы с ним с начальной школы были лучшими друзьями и одноклассниками. Сейчас, наверное, не принято дружить так, как это делали мы: без обзывательств, подколов. Любое нелестное высказывание в его адрес я воспринимал и как выпад в свою сторону, он также всегда был готов заступиться за меня. Возможно, нашим знакомым это казалось чем-то из ряда вон выходящим, и они подшучивали за нашей спиной и за глаза называли нас геями.
Нельзя сказать, что это оставляло нас равнодушными, так как с детства в наши головы вбивали, что чувства к своему полу это нечто запретное и, мало того, отвратительное. Поэтому у нас бывали частые стычки с теми, кто осмеливался оспаривать нашу гетеросексуальную ориентацию, хотя сейчас мне всё это кажется ребячеством.
Мы, двумя классами, ехали на экскурсию, кажется, куда-то за город, может быть в Гжель. Ранний подъём и активное веселье на самом мероприятии усмиряюще подействовало на умы молодёжи, да так, что на обратном пути добрая половина автобуса уже задремала. Исключением не стал и мой друг.
В то время как я с безразличием разглядывал пейзаж, мелькающий за окном, поставив на подлокотник локоть и упёршись кулаком в щёку, Андрей, развалившись в кресле, мирно посапывал. Наконец что-то заставило меня повернуть голову в его сторону.
Словно электрический разряд прошёл по моему телу. Я, почти не мигая, начал рассматривал его лицо, немного бледную кожу, полуоткрытый рот с по-женски пухлыми губами, длинные ресницы… Мой взгляд соскользнул чуть ниже, обласкав шею с небольшим кадыком, остановился на ключицах, видневшихся из-под не застёгнутой на последнюю пуговицу рубашки. Я ощутил непреодолимое желание дотронуться до моего друга, провести пальцами по его щеке, даже забраться рукой под его рубашку. Некоторое время я сопротивлялся этим мыслям, но потом смирился с тщетностью этих попыток, тем более, что мой мой боевой товарищ был уже во всеоружии, и меня спасали только плотные джинсы.
Автобус резко завернул, от чего голова Андрея упала на моё плечо. Я покраснел как знамя советского союза, но не оттолкнул его, а тот даже не проснулся. Только отрезвляющее хихиканье одноклассниц заставило меня очнуться и щёлкнуть Андрея по носу. Тот дёрнулся, поднял голову и посмотрел на меня большими и по-детски наивными глазами, спросонья не понимая, что случилось.Видимо, уловив в моём взгляде те мысли, что я так упорно пытался отогнать, он с подозрением посмотрел на меня и осведомился, чего это я. В ответ я только тряхнул головой и глупо улыбнулся.
Вернулся я тогда домой уже часов в одиннадцать с полной головой неразрешённых вопросов и навязчивых идей. В ванной, стоя перед зеркалом и разглядывая своё тело, я пытался понять, что же меня так привлекло в друге, чего не было у меня самого. Отметил для себя, что выгляжу более мужественным, чем он. Тем более, что считал тогда вьющиеся белокурые волосы и светло-голубые глаза неотъемлемым признаком женственности. Так и не ответив на вполне разумные вопросы о своём поведении, я просто постарался забыть об этом происшествии.
Ещё один шанс усомниться в моей нормальной ориентации мне предоставился на дне рождении Андрея. Это было за пару месяцев до выпускного, и ему естественно хотелось оставить себе как можно более яркое впечатление о школе, да и школе о себе- как водится у молодёжи, устроив попойку. Стоит заметить, сам я пью редко, так как просто не слишком люблю это дело, но в компании могу пропустить по стаканчику пива или чего-нибудь ещё не очень алкогольного. А вот Андрюха всегда обожал устраивать вписки, о которых потом говорили все старшие классы.
Это была суббота, сразу после школы мы, компанией из девяти человек зашли в ближайший магазин затариться на ночь. Понимающие родители Андрюхи укатили на дачу, оставив на разгромление трёх-комнатную квартиру. Среди нас было четыре девушки, к которым я питал ещё не до конца сформировавшуюся неприязнь ввиду их уж чересчур ветреного поведения.
Однако мой друг крутил роман, вернее, как я считал, разводил одну из них- Маринку, вполне оправдывающую свой светлый цвет волос.
Плетясь позади этой парочки, скрепя сердце, наблюдал, как мой друг обнимает эту вертихвостку, а второй держит небольшой пакет с четырьмя бутылками внутри, в то время как я тащил две сумки доверху забитые провиантом. Тяжело? Да не важно, лучше уж я всё это донесу, чем он, такой худой и хрупкий на вид. Но вот Маринка уже начинала меня порядком раздражать.
Я пил как обычно мало, но для разнообразия попробовавший немного абсента, чувствовал, как приятное тепло разливается по телу, развязывая руки и язык. Андрюха уже вовсю обнимался со своей пассией, три другие девушки также не остались без внимания. А я флегматично посматривал то в пустой стакан, то на Маринку, которой грозило сегодня спать без трусов, перебирал в голове идеи одна глупее другой. Сердце щемило как Экскалибур в камне. Не выдержав, я вскочил и ушёл в ванную.
Подставив руки под холодную воду, я буравил взглядом своё отражение: не слишком довольная рожа, слегка спутавшиеся волосы, казавшиеся ещё более тёмными из-за одолевавшего меня настроения, глаза. Маньяк, ей Богу.
Вдруг дверь отворилась, в ванную ввалился Андрюха, выпивший столько, что было не понятно, как он ещё ориентируется в своей квартире. Несколько секунд разглядывая кафель на полу, он поднял голову по попытался сфокусировать свой взгляд на мне, то поднимая, то опуская брови. Наконец он что-то промямлил, и я, не поняв ни слова, переспросил. Андрей, сделав шаг мне навстречу, и смотря прямо в мои удивлённые глаза, повторил более чётко, но заплетавшийся язык не давал выговаривать слова совсем правильно:
-Ма-а-акс…Эта сука…У неё оказ…ока…щас дни…Бля…»Эти»!
Он выделил голосом последнее слово, опустил голову и что-то ещё злобно пробурчал себе под нос. У меня словно гора с плеч упала, в то время как он стоял расстроенный и сжимал кулаки, напоминая обиженного ребёнка. Тут я заметил, что он не ровно дышит и в районе паха его брюки образовали несвойственную им неровность. У меня быстро застучало сердце и вспотели ладони.
Уже подойдя к нему вплотную, я всё ещё старался держать себя в руках. Андрей не поднимал головы, и я даже не был уверен, что он всё ещё понимает, где он находится. Я положил руки ему на плечи, он вздрогнул и поднял голову. Его ясные голубые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Резким движением я притянул его к себе и крепко обнял. Поймал себя на мысли, что в этот момент он не был моим другом; это было что-то другое, доселе неизвестное мне чувство, которого я так боялся и пытался избежать. Андрей не вырывался, его голова спокойно лежала на моей груди, заставляя чувствовать меня безмерно счастливым. Я осмелился медленно провести пальцами по его позвоночнику.
Андрюха лишь слегка вздрогнул. Я спустился ниже, моя рука уже стала гладить его ягодицы. Мозг отказывался генерировать мысли о неправильности моих действий, участвуя только как сторонний наблюдатель. Мой друг стоял, закусив губу, с закрытыми глазами, его ресницы трогательно дрожали. Я с удовольствием наблюдал, как он переменился в лице. Я приподнял его голову за подбородок и поцеловал в щёку. Он, как девушка, отвёл глаза в сторону. Гипнотизируя его немигающим взглядом, я запустил руку под его брюки, другой продолжая обнимать его. Андрей был весь красный, старался не смотреть на меня, но по-прежнему не вырывался. Я не сильно ущипнул его, от чего тот вздрогнул и схватил меня за футболку. Хоть какое-то действие с его стороны привело меня в восторг.
Я протянул руку к ширинке на его брюках, расстегнул молнию и пуговицу, начал стягивать с него штаны, оголяя топорщащиеся спереди плотно облегающие трусы, стройные ноги почти без волос…
Андрей вцепился в рукав моей футболки и промычал что-то вроде:»Перестань…Не надо…», но меня было уже не остановить и целой танковой дивизии. Я выпрямился и встретился с ним глазами. Его испуганный умоляющий взгляд ещё больше заводил меня. Левой рукой я снова обнял его, правой же слегка коснулся его возбуждённого достоинства. Андрей следил за моими движениями, поглядывая то на моё лицо, то на мою руку. Я уже вовсю ласкал его через трусы, а мой друг лишь жалобно постанывал.
Я забрался правой рукой под резинку его трусов и начал медленно спускать их вниз. Наконец они оказались на полу вместе с брюками. Я облизал пальцы, чтобы лучше скользили, и стал нащупывать его анальное отверстие. Сильно склонившись, я слышал, как Андрей у самого моего уха дрожащим голосом шепчет: «Максим…Хватит…» А я лишь немного повернул голову и лизнул его краешек уха.
Найдя более мягкое кольцо плоти, я медленно провёл по нему средним пальцем. Андрея передёрнуло, он сжал в кулак мою футболку. Лаская его всё быстрее, я наконец надавил и мой палец вошёл внутрь. Мой друг зажмурился ещё плотнее и с его губ слетел опьяняющий стон. Я засунул палец чуть ли на не до костяшек, несмотря на то, что Андрей и не думал расслабляться, чтобы было не так больно.
…Расстегнув ремень и спустив джинсы вместе с трусами, я огляделся в поисках смазки. Остановив свой выбор на геле для душа, вылил на руку чуть ли не половину ёмкости. Скользкими и пахнущими земляникой руками я развернул Андрея лицом к двери, которую только что закрыл на задвижку, заставил нежели силой, чем словами, упереться в неё руками и выгнуть спину. Мой друг повиновался скорее потому, что не имел сил к противодействию. Немного раздвинув половинки его мягкого места, я приставил свой намыленный гелем для душа член к его ещё пока девственной дырочке и надавил. Андрей стиснул зубы и царапнул ногтями дверь.
Доставляя его напряжённому телу массу болевых ощущений, и помогая себе руками, державшими его за бёдра, я вошёл. Мой друг дёрнулся, вскрикнул и выгнул вверх шею. Войдя почти до конца, я прижался к его спине и гладил его грудь, нежно теребил набухшие соски, не обращая внимания на его жалобы на боль и просьбы прекратить. Его язык совершенно не желал его слушаться, и, по мере нарастания остроты ощущений, слова Андрея превращались в стоны и всхлипывания. Мастурбируя ему, я старался избавиться от мыслей о последствиях моего деяния, стоявших передо мной чёрной стеной и грозивших разрушить мой привычный образ жизни.
Я почувствовал, что Андрей внезапно весь вытянулся по струнке, его член под моей рукой ещё более напрягся; в то же время я сам был уже на пределе и, сделав последний, особо сильный толчок, наконец позволил себе не сдерживаться…
Мой разум затмила внезапно накатившая волна удовольствия, я отдал себя во власть этих ощущений, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, я продолжал прижимать к себе Андрея и шептать его имя.
…Я выпустил своего друга из объятий и вытащил ещё не обмякший член из его попы, откуда сразу же тонкой струйкой потекла белёсая мучнистая жидкость. Ноги Андрея задрожали, и тот в изнеможении упал на колени. В полной растерянности и без малейшего понятия, что делать дальше,
я зачем-то слизнул с руки сперму Андрея, даже не почувствовав её вкуса. Всё в том же ступоре я вымыл руки и натянул трусы и джинсы, слушая тяжёлое дыхание моего друга. Затем я также опустился позади него на колени, обнял за шею и положил голову на плечо. Андрюха обернулся, и я уловил в его взгляде и страх, и злобу, и некоторую печаль, увидеть которую никак не ожидал.
-Максим… Я думал…Мы друзья…
Это было сказано с такой горечью, что я внезапно понял, что разбил нечто более ценное, чем мои чувства, которыми, однако, тут же попытался прикрыться:
-Просто я люблю тебя, Андрюх. Очень.
Его глаза в удивлении расширились, он открыл рот, желая что-то сказать, но тут же передумал, и вместо этого пересел лицом ко мне. Я, должно быть, являл собой жалкое зрелище, потому что мой друг улыбнулся, обнял меня за шею и поцеловал в губы. Несомненно опыта у него в этом деле было куда больше, чем у меня, и когда наши языки соприкоснулись, у меня в животе всё съёжилось, я даже не мог пошевелиться. Когда он отпустил меня, в моей голове не укладывалось, что происходящее может быть реальностью, и я так и остался с открытым ртом. Андрей со снисходительной, но дружелюбной улыбкой провёл указательным пальцем по моей нижней губе и спросил:
-Ну раз так, ты будешь моей девушкой?
И я, не раздумывая, согласился.
