Дочь у меня умница, красавица и просто хороший человек. И образование есть, и работа хорошая, а вот личного счастья как бы и маловато. Нет, замужем, конечно. Только вот муж тютя. Жил под маминым каблуком, стал маминым сыночком. Инфантильный какой-то. С одной стороны плохо, что мужик ничего сделать или решить не может. А с другой стороны хорошо,потому что всё решает жена. И как она скажет, так и будет. Так что живут нормально.
Есть, правда, одна неприятная сторона в их жизни. Не то, чтобы совсем уж неприятная, но от этого много зависит. Сподвигнуть мужа на секс стоит дочери огромных трудов. Если говорить русским языком, для него проблема свою собственную бабу выебать. Откуда знаю? Так дочь с малолетства привыкла делиться со мной всеми своими девичьими секретами, ничего не скрывая от папы. Жена у меня работает ответственным товарищем, командировки, поездки и прочие подобные дела. Так что дочь выросла у меня на руках.
И характер у неё сложился скорее мужского типа. А куда деваться, коли с папой в гараж, на футбол, на рыбалку, на охоту. Везде и всюду с папой. А там компания специфическая, мужская. И слово иногда крепкое пролетит, и разговоры, особенно под водочку, вольные. И как не старался огородить дочь от этого внешнего воздействия, всё одно не получалось. Так что все стороны жизни, в том числе и неприглядные, она познала рано. Но опять же повторюсь, что это к ней не прилипло, стороной прошло.
У дочери есть ключи от нашей квартиры. И у меня от их квартиры есть. Мало ли что понадобится. Так что визит может быть неожиданным, внезапным. Вообще-то лично меня это не напрягает. Дочь тоже. А на мнение зятя мне глубоко плевать. Хотя он со мной не спорит, да и уважает по какой-то причине. Может потому, что у них в семье всем мама заправляет, а тут столкнулся с патриархатом, если так будет правильно говорить.
Приехал домой, а в гостях дочурка. Видак смотрит. И что смотрит? Когда-то давно, несколько лет назад, впервые купив видеокамеру, запечатлели мы с женой наши развлечения в постели. С разных ракурсов, с разного расстояния, в разных позах. Съёмка, конечно, любительская, но получилось всё так удачно, что в последствии мы с ней, просматривая это кино, редко могли досмотреть его до конца, чтобы не повторить то, что снимали. Пока дочь жила с нами,кассету прятали. А потом, как она с мужем начала жить отдельно, вроде как и нужды в этом не стало. Вот моя девочка и нашла эту видеозапись. И теперь смотрела.
— Доню, и тебе не совестно разглядывать такое? Там ведь мужик с бабой голые непотребством занимаются.
— Не мужик с бабой,а мои собственные родители. И не непотребством, а нормальным сексом. Если бы мой Митенька меня так вертел и имел, я была бы самой счастливой женщиной на свете.
— Охо-хо, девочка! Тут я тебе не помощник. Его уж не переделать. Ты б любовника, что ли, завела.
— А оно мне надо? Нормальные мужики с жёнами живут. А холостяки? Если он в таком возрасте ни бабы, ни квартиры не имеет, так зачем он мне? К тому же женатик никаких претензий не имеет, а эти так и норовят влезтьна чужую жилплощадь. И ещё: женатые никогда на скандал не пойдут, сами жён боятся.
— Так в чём проблема? Заведи женатика.
— А жена его? А дети? Нет уж, буду с моим охломоном куковать.
— Ну как знаешь.Только ты бы кассету всё же выключила, не вгоняла папу в краску. Я к славе не стремлюсь, я же не профи в этом деле.
— А кто же ты? Судя по тому, как маман орёт, продрал ты её знатно.
Даже загордился слегка. Что есть, то есть. Придерживаюсь принципа, что если уж ебать женщину, как впрочем и другим делом заниматься, то надо делать это качественно. Так что похвала дочери скорее констатация факта, чем лесть. Но всё же слишком уж она вольно о матери.
— Доча, не надо так грубо о маме. Ну приятно женщине. И что из того? Жизнь.
— Ага, мама у нас святая. Слышала не раз. Это ты её на пьедестал поднял. Ангел прямо. А рожки откуда? От ангела?
Это она уела. Прожить столько лет и узнать, что давным давно рогат, оно не совсем кайфово. Да и с кем? Были и слёзы, и обещания, и прочие принадлежности тяжкого разговора. И что из того? Не развелись, но живём теперь всяк себе. Я сам не ангел, и она тоже рожки носит. Но ведь не так в открытую. На что надеялась? Пронесёт? Не пронесло. Теперь и тот не нужен, и другой потерян. Может со временем и срастётся, да трещина всё одно останется.
— па, спросить хочу.
— Спрашивай.
— Вот ты мужчина весь такой из себя. И сил полно, и здоровья.
— К чему это ты? Что задумала?
Она, моя девочка, когда что-то придумает и начинает претворять в жизнь, подходит к исполнению своего замысла издалека. А в её головке часто родятся такие мысли…
— Да ничего я не придумала, Просто вот как-то в голову пришло. Ты ведь сейчас вроде как с мамой не спишь?
— И что? У нас места хватает.
— Я не о том. Ты же с ней как с женой не живёшь.
— И что?
— И другой женщины у тебя нет?
— Ну и что? Ты говори, что задумала?
— Да ничего я не задумала. Просто у меня есть подруга…Не совсем подруга…- С интересом слушал мою девочку, уже предполагая продолжение. — Ну мы так , просто плотно общаемся.
— Не понял про плотное общение. Ну иладно, А вот что ты предложить хочешь? Познакомить нас? Так я вроде как и не в разводе.
— Да она за тебя замуж и не собирается. Она….Как бы это сказать?…Она переспать с тобой хочет. Вот!
Выпалив это, дочь замерев смотрела на меня. Что папа скажет? Взорвётся? Он ведь может и по заднице наладить, не посмотрит, что мужняя жена. Или так шуганёт, что и про подруг забудешь.
— Знаешь, доня, у меня, конечно, давно женщины не было. И ты права, я не мальчик рукоблудством заниматься. И с телефонными барышнями брезгую общаться. Это с теми, что по вызову. И на работе не могу себе позволить роман. Только вот от твоего предложения сводничеством пахнет. не находишь?
Она заторопилась, заспешила
— Да при чём сводничество? Это же просто, как дважды два. Есть мужчина, который давно не был с женщиной. И кстати, пап, от долгого воздержания в твоём возрасте можно и воспаление простаты получить. А там и рак.
— Тьфу на тебя, зараза, не дочь! Не пугай родителя.
— В свете недавно выявившихся фактов…
— А вот теперь заткнись! Ты моя дочь и точка. Я ясно выразил свою мысль?
Она закивала головой. Куда уж яснее. Когда папа начинает говорить таким тоном, лучше сразу сдать назад и согласиться.
— Ладно пап, извини.
Сучка хитрая. Носом потёрлась, ушки подставила, даже попкой повернулась: на, шлёпни и успокойся. Ну как на неё долго сердиться?
— И всё же. Пап, никто же не заставляет вас сразу в постель падать. Познакомьтесь, осмотритесь. Ты сам всегда говорил, что первое правило мужчины — не разрушить надежды женщины. А она надеется.
— Ты руки-то мне не выкручивай. Грамотная стала. Мало я тебя в детстве порол.
И сам не припомню, когда я это делал. Чего не было, того и не припомнишь. Шлёпать-то по попе стал уже достаточно взросленькую, да и то не в всерьёз, а чтобы показать свою родительскую, якобы, власть.
— Можешь сейчас начать. Трусы снимать?
— Зачем?
— Так ты всегда говорил: Вот зажму меж колен, сниму трусы и по голой сраке…
— Запомнила.Что бы путное, а это…
— Детская память избирательна.
— Да, надо было бы тебя по голой-то заднице.
— И сейчас не поздно. Только вот не получится.
— Почему? — Взвился я, — Ещё как получится!
— Если уж ты меня разденешь, то я, насмотревшись этого кино, просто тебя изнасилую.
— Отца? Да как ты?…
— И что, что отца? У меня сейчас не просто в трусах мокро, у меня всё течет. Я всю жизнь впроголодь. Так что не до того, чтобы разбираться, кто кому отец и кто дочь. К тому же нет в этом ничего такого. По крайней мере я так считаю. Я же не рожать от тебя собралась. А ей, — она притронулась к промежности, показывая кого имела в виду, — совсем без разницы, кто потушит огонь.
Говорила зло, на грани истерики. Да, сучонок Довёл бабу. Под отца готова лечь. Надо было успокоить ребёнка.
— Успокойся, пошли-ка на кухню. И выключи ты к чертям собачьим этот видак!
— Вот ещё. Пусть крутится. Маман бы посмотрела и сравнила, что потеряла.
— Не надо о маме.
— Не буду. Шлёпни меня все же по заднице. Хоть и через трусы.
— Договоришься. И правда отшлёпаю.
Налили по стопочке коньячку. Его она сама мне подарила. Я вообще-то водочку предпочитаю. Вполне демократичный продукт. Правда коньяк можно не закусывать. Тяпнул,закурил. Дочь с недавних пор пристрастилась к этой дурной привычке, что завезли к нам во времена оно. Молчим. Коньяк по жилам побежал. Надо добавить.
— Ты как? Примешь ещё?
Махнула рукой.
— Наливай!
Так по капельке, по чуточке, бытылочку оприходовали. Достал из холодильника водку. Приготовили закуску. Хорошо сидим. Да засиделись.
Дочь у меня с самого детства имеет дурную привычку терпеть. Это когда в туалет приспичит, а она до последнего терпит. Вот и до терпелась. Добежать до туалета добежала, а трусики снять не успела. Намочила. И заменить нечем. Всё бы ничего, можно и без трусов посидеть. Не где-то же, дома. Да она и подол обоссала. Пришлось всё снимать, заполаскивать и развешивать сушить. А взамен материн халат надеть. Раз уж разнагишалась, то и от бюзика избавилась. Пришла, села в любимой позе: одна нога под себя, вторую на стул поставила. Всё бы хорошо, да вот у жены нет ни одного халата на пуговках, все запашные, все с пояском. И когда садиться так, как села дочь, полы халата могут и соскользнуть, обнажив тело. Так и произошло. Халат распахнулся и показалось голое тело моей девочки.
Голенькие ножки, голенький животик и главное — голенькая пизда, чисто выбритая по последней моде. От того, что доча села согнув ноги, губки разошлись, обнажив внутреннюю бахрому малых губок. Было видно даже клиторок, что выставился из кожаного капюшона и теперь задорно торчал. В горле встал комок, в ушах зашумело. Доня проследила за моим взглядом. Не смутилась, не прикрылась, а села так, что пизда раскрылась ещё сильнее, так, что мне стало ещё виднее. На её лице появилась победная улыбка.
— Стерва!
— И что?
— Провокаторша!
— Зато твоя.
— Прикройся!
— И не подумаю.
— Победила?
— Это согласие?
— Ты пожалеешь об этом!
— О чём?
— О том, что мы сейчас сделаем.
— Не пожалею. А если ты сейчас откажешь мне, я тебя возненавижу на всю оставшуюся жизнь.
Говоря, встала, подошла ко мне. По дороге, сколько надо времени шагнуть три раза, потеряла халат. Он сам как-то соскользнул с её плеч и упал на пол. Подошла, присела, потянула с меня одежду. Приподнял задницу, помогая стянуть штаны. Сопротивляться сил не было. С её стороны это была чистая победа. Как можно противиться року? Когда в глазах искорки, в ушах шум а в штанах такое напряжение, что кажется сейчас произойдёт взрыв, равный по мощности атомной бомбе, как станешь противиться неизбежному? Если хуй рвётся на волю, почуяв присутствие молоденькой пизды. И плевать ему на то, что это пизда дочери. Сдался. Полностью. На милость победителю. Правда победительница оказалась милостивой.
Едва штаны немного сползли, как хуй выскочил из них,
— Оу!
Только это и произнесла. Тут же перекинула ногу, села мне на колени, плотно оседлав, обняла за голову, прижав к своей груди. Я лишь слегка помог, направив головку в раскрытое отверстие. И она полностью опустилась на меня, прижала попу к моим бёдрам.
— А-ах! М-м! О-ууу!
— Я не смогу долго. Прости.
-Угу-м!
А в это время хуй с пиздой повели разговор.
— Привет!
— Привет!
— Я хуй твоего отца.
— Я пизда твоей дочери.
— Поболтаем?
— Давай. Ты заходи. О, какой ты большой! И приятный. Ой, мамочки, в матку упираешься! И распираешь всё, прямо порвать меня хочешь?
— Что ты! Подарить тебе радость.
— Дай я к тебе привыкну. У меня так давно гостей не было, а таких крупных вообще не встречала. О, какой ты приятный собеседник. Что с тобой? тебе плохо?
— Мне зашибись! Я кончаю!
— А я? Обо мне ты подумал?
— Не волнуйся. Немного передохну и помогу тебе.
— Ну вот, все вы такие. Ой, что это? Ты опять растёшь!
Я же говорю, что долгое воздержание не способствует долгим любовным играм. Едва-едва доча присела, едва качнулся ей навстречу, как раз! — и готово. Выстрелил. Она, почувствовав, как в её тесную и маленькую пизду вливаются целые потоки папиного семени, разочарованно вздохнула. Ну так я же предупреждал. Прижимает попу к моим ляжкам, а сперма, не вмещаясь, вытекает из неё, растекается по ляжкам, смачивает её ягодички. Хуй начинает опадать, стремясь покинуть гостеприимную пещерку. Только вот не успела доча сделать даже попытку задержать его, как он вдруг начал наливаться кровью, расти, утолщаться. Она качнула попой, желая проверить, не чудится ли ей это. Не чудится.
Было несколько раз такое, что не вынимая пару палочек кидал. Но это было сродни подвигу, большая редкость. То ли оттого, что это доча, то ли от долгого воздержания, только встал умирающий боец, подхватил знамя и рванулся в атаку. Доча аж взвизгнула от радости, почуяв продолжение. А я встал со стула. Она, не отпуская мою шею, даже сильнее прижавшись, обхватила ногами талию и я, не выходя из неё, посадил на стол попой. Девочка, разжав руки, придерживаемая мною за талию, спиной легла на стол. Отпустила ноги, подняла их, положив мне на плечи и мы занялись извечным, как мир, действием. Стоя у стола, ебал дочкину дырочку, то с силой вгоняя в неё, то входя плавно, то ударял в левую сторону, то направлялся в правую. При каждом погружении чувствовал, как головка упирается в матку. Пиза у дочери мелкая, тесная. Не рожала, с чего растянется. И потому хуй при каждом движении выдавливал из неё остатки спермы, которая взбивалась в пену, колечком обволакивала ствол.
Обилие смазки позволяло скользить легко. Теперь-то я точно долго не кончу. Знаю за собой такую особенность. Работая тазом, дотягивался до груди, тискал и крутил соски. Несколько раз приласкал клитор. Дочь, закрыв глаза и прикусив губу, мотала головой, рассыпая волосы по столу, стонала, вдруг сжалась, замерла, выгнулась дугой, потом несколько раз дернулась. Пизда тесная, плотно облегает хуй, потому вибрацию и сокращение стенок почувствовал сразу. Вогналдо самого донышка, до матки, прижал сильнее, замер, пережидая, пока пройдёт разрядка.
— О-у-ффф! Ммм-ама! Уй-ййй!
Открыла глаза. Чистые, ясные, счастливые. Губы тронула улыбка.
— Я всё. Но ещё хочу. Ты как?
— Для тебя готов на всё.
— Я вся мокрая. Может я помоюсь. И на кровать пойдём.
— На кровать да. Мыться — нет. Пока всё не кончится.
— Как скажешь.
Освободил дочь от присутствия своего бойца. Показалось, что пизда воскликнула: Ты куда? Почему уходишь? Я ещё хочу!
Доча соскользнула со стола, покачнулась. Придержал.
— Ты чего? Плохо?
Засмеялась довольно
— Заебись! Ты мне так всё растарабанил, что идти могу только в раскорячку. Даже смешно. Можно, я за него возьмусь?
— Он мокрый, сопливый. И его, кстати, хуем зовут.
— О, очень приятно. — Она сделала шутливый поклон.- А её, — ткнула пальчиком себе в промежность, — пизда. Познакомились.
— Раз познакомились, пойдём.
Так и пошли. Дочь, не выпуская из руки конец, я следом, стараясь со спины достать её титечки. Прижимался к спине, отчего конец упирался в дочкину попу. Жаль, что она ниже ростом. А она вдруг резко притормозила, согнулась и выставила попу
— Вставь немного, не дойду,так хочу его.
— Кого?
— Его
— А как его зовут?
— Вставь мне свой хуй.
— Пожалуйста.
Она стояла, расставив ноги, наклонившись и упираясь руками в свои колени. Я, немного присев, чтобы уровнять наш рост, вставлял в пизду то, что она просила. Нет, мы точно сошли с ума и завтра наступит расплата. От толчков она качалась былинкой на ветру, с удовольствием постанывала.
— Ох,как хорошо! Как он там ходит! Ещё! Глубже! Задержись! Пусть он матку поласкает.
Сама резко подалась вперёд, соскользнула с конца, бегом преодалела расстояние до спальни и запрыгнула на кровать. Схватила пульт и включила видик.
— Давай пусть она смотрит на нас, а мы будем смотреть на неё.
— Так там и я.
— Пусть ты теперешний будешь смотреть на тогдашнего.
— Да включай уже. И ножки, ножки пошире.
— Нет, я смотреть хочу. Я на бок лягу, ты сзади.
Нам и такая поза подходит. Дочь видик смотрит. Идёт запись, как её папа ебёт её маму. И под стоны и крики с экрана, застонала и закричала моя дочь. А потом она кричала почти не переставая. Как так случилось, что оргазм у неё следовал за оргазмом, едва только лишь слегка качнёшься, она и приплыла.
— Всё, не могу! У меня там всё вывернулось наизнанку. Пощади!
— Так ты же сама хотела.
— Блядь, я и сейчас хочу. Но не могу уже. Дай мне отдохнуть.
— Тогда поспи.
— Нет, потом. На спину ляг.
Исполнил просимое. Она на меня привалилась, хуй в рот и заводила головой. Тогда я потянул к себе её попу. Не поняла, но подчинилась. А когда перекинула через меня ногу, когда почувствовала прикосновение языка к пизде, дернулась, попыталась высвободиться
— Нет! Я грязная!
— Чем ты испачкалась?
— Ты испачкал. Дай я помоюсь. Я так не могу.
— А я не могу тебя отпустить.
— Я так не хочу!
— А я хочу. Сам испачкал, сам приберусь.
С этими словами погрузил не только язык, практически всё лицо в пизду дочери. Она задёргалась
— Мамочки! Отпусти! Я кончаю-ююю!
И правда кончает. А как прижалась! И потекло. У неё-то откуда столько жидкости? Хотя её толком-то и не ебли, вот и накопилось.
— Всё! Лежи так и не шевелись.
Она оседлала мои ноги. Воспользовавшись тем, что я ослабил хватку, пока она кончала, перекатилась в сторону, выскользнула и оказалась на моих ногах. Наклонилась, взяла в ручку хуй, несколько раз провела по нему рукой, залупляя головку, присосалась. И откуда такие таланты? Практика, что ли, богатая? Или от природы талант? В принципе я уже был на подходе, так что долго ей работать не пришлось. Чувствуя, что сейчас кончу, хотел вытащить хуй у неё изо рта. Она сердито оттолкнула мою руку, продолжило. И когда я начал выстреливать, торопливо глотала сперму, стараясь не проронить ни капли. А потом, высосав всё до капельки, переползла, легла на меня, прижавшись всем тельцем, крепко поцеловала в губы. Дождавшись ответного поцелуя, прошептала
— Давай поспим. Я устала.
Ещё бы не устать. Столько времени ебаться, любой с ног свалится. И как только выдержала.
Сопела, лёжа на мне. Мокрая пизда прижималась к ноге. Накинул одеяло, стараясь не разбудить и сам провалился в сон.
Когда проснулся, дочь сидела на кресле напротив кровати и рассматривала пизду в зеркало. У жены есть такое. С одной стороны нормальное, с другой увеличивает. Заметив, что я поснулся, пожаловалась
— Ты мне всё растёр. У меня теперь там всё красное.
— не болит?
— Нет. не болит. Но краснота не проходит. Я уже и подмылась.
— С ромашкой подмойся. Или с чередой.
— Поможет?
— Матери помогает
— А что, у неё тоже так бывало?
— Иногда. Знаешь, найдёт что-то, вот и перестаю себя контролировать.
— У тебя стоит?
— В смысле?
— Ну сейчас у тебя стоит?
— Стоит
— Давай попробуем.
— Зачем?
— Проверить. Я смогу, или придётся переждать
— Ну иди ко мне, проверялка.
— Не смейся. Я ещё хочу и боюсь.
Лежу на спине,даже руки за голову закинул. Дочь медленно садится на торчащий хуй. Вот головка вошла, вот ствол пошёл, вот попка упёрлась мне в живот
— Получилось!
Таким голосом Архимед кричал свое знаменитое»Эврика!» Упираясь руками мне в грудь, прикрыв глаза, качалась плавно, не приподнимая попу. Просто водила ею из стороны в сторону. Мне запретила двигаться и даже к титькам не прикасаться. И не кончать, пока она не разрешит. Захотела побыть тираном. Пусть её. Чем бы дитя не тешилось. И всё у нее получилось как надо. И у меня. А потом она долго плескалась в ванне, вымывая сперму, смывая с себя пот. Я тёр ей спинку, грудки, мыл животик. И попочку. И она мыла меня. А потом мы завтракали. Вообще-то трудно называть завтраком еду в первом часу дня. А потом мы просто валялись. Пизда у неё и впрямь покраснела и припухла. Губы разошлись и было такое впечатление, что она вывернулась. Я нежно целовал эти губки, стараясь не возбудить доченьку. Хотя и трудно было это сделать. Но я старался. А потом вновь уснули. И проснулись, когда уже темнота начала окутывать город. То есть поздним вечером. Предложил куда-нибудь сходить, посидеть. Не согласилась. Отправила меня в круглосуточный за хлебом, ещё чего прикупить, сама осталась готовить.
Фартучек на голое тело — это эротично. Да ещё когда это тело имеет такие формы. Узенькие плечики,тонкая талия, круглая попка и приличные бёдрышки, стройные ножки. Кстати, доченька не любит свою попу и ноги, считая их слишком толстыми. А по мне так самое то. Меня привлекают такие фигуры. Поставив пакеты на стол, сжал дочкины ягодички, потом, когда она недовольно дёрнула попкой, прижался к её спине и положил руки на титечки, сжал их. Хуй мгновенно отреагировал и встал, через брюки упёршись в попу.
— У тебя встал.
— Точно. Встал.
— Вначале поедим. А то помрём с голоду молодыми и красивыми.
— Давай поедим
— А потом поебёмся!
— Фи, доня, как грубо!
— Значит называть хуй хуем, а пизду пиздой не грубо. А еблю еблей грубо? Фарисей! Ханжа! Отпусти меня. А то голодным останешься.
— А у тебя что, всё зажило?
— Как на собаке. Можно начинать по новой. Так что, отпускаешь?
— Голодный мужчина на подвиги не силён. Отпускаю, подчиняясь грубому шантажу.
— Мой руки и садись.
Сели за стол.
— Тебе не кажется, что ты неправильно ведёшь себя?
— Чего это?
— Дама передним во всей красе, а он упаковался. Быстро раздевайся.
— Боюсь, что вид торчащего хуя будет несколько портить эстетику застолья.
— Это мне решать. Голая пизда не портит?
— Нет. Голая пизда — это даже красиво.
Кто бы ещё вчера мог подумать, что отец с дочерью могут вести такие разговоры.
— Эстет! Снимай всё, трусы тоже.
— Э….
— Снимай. Сладкого лишу.
— Это серьёзно. Подчиняюсь. А что у нас на сладкое?
— Узнаешь.
Поели. Дочь убрала со стола посуду.
— Так когда десерт?
— А вот сейчас. На стол садись.
— Зачем?
— Меня вчера не спрашивал. Садись.
Сел. Доня села на стул напротив. Наклонилась. Так вот какой десерт! А она старательно облизывает головку, посасывает её, пальчиками яички перебирает. Оторвалась
— Нравится?
— Очень. Только у меня к тебе предложение.
— Какое?
— Местами поменяемся
— Не хочу
— Не нравится?
— Наоборот. Нравится и очень. Только я так быстро кончу. А я хочу долго.
— Ничего. Я тебя там расцелую, ты и захочешь
— Там — это где?
— Где, где? В пизде.
— Так и говори.
— Всё. садись на моё место
— А может на кровать?
— Нет. Папа сказал на стол. Исполнять.
Ох, как же она извивалась! Мне самому понравилось. Высшее наслаждение мужчины — довести женщину до такого состояния. И когда она кончила, подхватил её на руки. Она меня обняла за шею. Принёс и положил на кровать.
— Видик будем включать?
— Нет. В натуре ты намного лучше.
— И не надо.
— А я лучше её?
— Кого?
— Матери. Только не ври.
— Не вру. Лучше. Раскованнее. Чувствительнее. А про разницу в ваших письках и говорить не буду.
— Опять ты…
— Что?
— Называй вещи своими именами.
— Твоя пизда лучше. Слаще. Теснее. Мельче. Отзывчивее. Вот, видишь сама, как она реагирует. нет, нет, так и лежи на спине. Просто перекинь через меня ножки, вот так. Теперь немного раздвинь. Пяточками упрись мне в зад. Прижимай. Вот видишь, как вошло.
— Я так не пробовала. Ой, клитор мой! Ты его ласкаешь?
— Не надо?
— Надо! Надо! Ещё! Ум-ммм!
Доченька кончила ещё два раза, пока я сдерживал себя, стараясь доставить ей наслаждение.
— Всё! Кончай! Не могу!
И я постарался. Кончил.
— Не вытаскивай. Пусть сам выпадет. Руку мне на живот положи. Ага, вот так. Какой ты хороший! А она дура.
— Не надо.
— Не буду. Только всё равно дура.
— Отдыхай давай. А то встанет, а ты и не готова.
— Правда, давай просто поспим.
— Спи, сладкая моя.
— Сплю
А утром, едва только прикоснулся к её попе, приподняла ножку
— Вставляй. И кончай быстрее.
— Почему?
— Описаюсь
— Так может в туалет?
— Вставляй!
Хорошая у меня дочь.
— Слушай, милая, как хорошо, что у нас у обоих отпуска. Иначе бы нас уволили давно. А кстати, а Митька?
— Что Митька? Я не сказала? Мы поругались. Он к своей маме, я к тебе.
— И надолго.
— Да нет. Вот наебусь с тобой, подобрею, может и прощу его.
— Стерва ты.
— Вся в папочку.
— Папа добрее
— Я же сказала, вот стану добренькой.
— Когда?
— Как наемся до сыта.
— А это будет?
— Да я уже почти сыта. Осталось самую малость. Еще пару раз продерёшь и, пожалуй, хватит. Перебор будет. Да и тебе отдохнуть надо.
— И когда поедешь?
— Никогда. Сам приедет.
— А чего поругались?
— Надоел, мямля.
— Ты уж очень строгая.
— Какая есть.
— Ну это ваши дела. А пока,доченька, дай папа твою пизду поцелует
— А я папин хуй?
— Можно и так. Тогда ложись на меня и подставляй попку. Дай я тебе эту дырочку поласкаю. Уверен, тебе её никто так не ласкал.
Свернув язык в трубочку, проникал насколько мог в анус. Девочка моя от новизны впечатлений извивалась на мне, металась из стороны в сторону. Тем более, что пока язык ласкал дырочку попы, пальцы играли внутри пизды.
— Я знаю…
— Что знаешь?
— Я знаю, как теперь я буду его прощать
— И как?
— Пока он меня всю не вылижет, не прощу. А потом буду устраивать ему скандалы и снова прощать.
— Говорю же, сучка
— Ещё какая!
Вечером сходили в кафешку. Так и одичать можно, дома сидючи. Пришли домой. Пока помылись, пока чай попили, время спать. Интересно то, что ебаться пока просто не хотелось. Ни мне, ни дочери. Наелись до сыта. Просто лежим обнявшись, голые, разговариваем
— Па, спросить хочу
— Спрашивай
— А ты её так языком ласкал?
— Мать, что ли?
— Да
— Нет, я про попу говорю.
Уж это дочери знать не обязательно
— Нет, ты первая
Она даже задышала горделиво
— А в зад её ебал?
-Было дело
— Так у тебя вон какой большой, не порвал там ничего?
— Она на больную похожа? Мы же постепенно. Сначала с самого краешка, потом дальше. Вот дырка и разработалась. К тому же это тебе кажется, что у меня большой. Нормальный.
— А со мной попробуешь?
-Попробую. Спи давай, пробовальщица. У тебя пизда-то еле меня вмещает, а тут задница.
— И всё равно мы попробуем. Позже.
Утром,ещё толком не проснувшись, сладко поеблись. Доча попробовала протолкнуть хуй в жопу, но отказалась от этой затеи. Вначале надо было в туалет сходить. А потом собрались и в люди вышли, как она выразилась. Пошли деньги тратить. По дороге разговариваем.
— Па, а стой женщиной я тебя познакомлю
— А зачем? У меня ты есть
Засмеялась радостно. Прижалась к плечу.
— Какой ты, папка! Честно говоря, меня тебе мало. Да и не всегда я рядом. Ты не думай, у неё квартира. Там и будете встречаться. Как бы я хотела посмотреть, как ты её натягивать будешь
— Зачем?
— Просто. Со стороны посмотреть
— Видик смотри
— И на видео снять. Это ты хорошо придумал.
— Дурная ты, дочь. Так она и согласилась
— Знаешь, я придумала. Мы к ней завтра пойдём. Вместе. И вместе ебать будем.
— его городишь? Как это?
— Ты будешь ебать, а я буду снимать. А она согласится. Она ещё голоднее меня. И пошли скорее домой. У меня опять трусы намокли. Я тебя хочу.
