Когда начали развиваться события этой истории, моим родителям было под сорок, отцу тридцать девять, маме тридцать семь, а мне было семнадцать. Семья наша самая обыкновенная, отец работал на заводе посменно, мама, на том же заводе, в бухгалтерии, а я учился. Жили мы в типовой девятиэтажке на четвертом этаже в трехкомнатной квартире. Отец выпивал, но не был пристрастен к спиртному, а мама вообще употребляла очень мало и редко, и уже после второй стопочки, говорила, что пьяная.
В середине мая наши соседи сверху отмечали день рождения тети Светы, близкой подруги мамы, естественно пригласили и моих родителей. Отец тогда просто за столом посидел, потому что ему надо было в третью смену на работу, а мама приняв свою норму, только веселилась. Домой они вернулись вместе, хотя судя по топоту и музыке с потолка, веселье еще продолжалось. Мама собрала «тормазок» отцу, а когда он уехал, стала готовиться ко сну, так как время уже было половина одиннадцатого, но тут в дверь позвонили, пришла тетя Света, и уговорила маму снова пойти к ним, помочь с посудой, и мама ушла в халате. Время уже было первый час, а мамы все еще не было, хотя сверху уже давно не доносилась музыка и какого-либо движения и громких разговоров. Я решил пойти к соседям, так как мама не взяла с собой ключи, а мне надо было уже ложиться спать, подумав, что она еще помогает тете Свете.
Я стал подыматься по лестнице на пятый этаж, и заметил, целующуюся парочку на площадке между пятым и четвертым этажом, около мусоропровода. У меня и в мыслях не было, что там может быть моя мама, поэтому я продолжил движение поднявшись на несколько ступенек присматриваясь к парочке, заметив, как мужик уже одной рукой торопливо снимает с женщины трусы. Я просто остолбенел, узнав в женщине в расстёгнутом халате с приподнятым лифчиком поверх свесившихся сисек с набухшими сосками свою маму, которая откинулась, оперлась на стену спиной, широко расставив свои полные ляжки уже без трусов, позволяя гладить свой волосатый треугольник лобка под немного выпирающим животиком. Не знаю, как бы дальше развивались события, наверное, я так и стоял бы ошарашенный, но тут услышал, как на пятом этаже открылась дверь и кто-то идет к лестнице. Я быстро отступил оказавшись на своей лестничной площадке, и услышал громкий и сердитый голос тети Светы.
-Ты, что совсем охуел, она же замужняя женщина, совсем мозгов нет. Ну-ка, вали от сюда быстро.
Я отчетливо слышал, как что-то невнятное промямлила моя мама в свое оправдание, рассмеявшись, и как шлепнула видимо мужика по затылку тетя Света, и как она поставила ведро с мусором, стала помогать маме, спускаться по лестнице. Мне понадобилось доли секунды, чтобы оказаться за дверью нашей квартиры в прихожей, прикрыв за собой тихо дверь. Между тем тетя Света подвела маму к нашей двери, и уже около нее спросила
— У тебя хоть ключ есть, чтобы Мишку не будить. Дай я хоть пару пуговиц застегну, выставила свои прелести на показ.
Судя по тому, что мама в ответ что-то непонятное бубнила и смеялась, она была сильно пьяная, такая пьяная какой ни когда не была в жизни. Я ретировался в свою комнату и быстро раздевшись до трусов в темноте, лег в свою кровать.
— Мишка молодец, догадался дверь не закрыл – следующее, что я услышал тетин Светин голос, когда дверь открылась.
Тетя Света даже в прихожую не прошла, просто протолкнула маму в открытую дверь, которая обеими руками оперлась на стену, а затем захлопнула за ней дверь, сняв предохранитель с замка.
Прислушиваясь к шорохам в прихожей и невнятному мычанию мамы, я понял, что она не может самостоятельно передвигаться, чтобы попасть в свою спальню. Минут через десять я решился и вышел из комнаты в одних трусах, делая вид, что только что проснулся. Мама стояла уже опираясь на стену спиной, а её широко расставленные ноги, то и дело поочередно сгибались в коленях, голова безвольно свесилась на грудь касаясь подбородком, а руки безжизненно обвисли, все признаки её невменяемого состояния были на лицо. Халат её был застегнут только на одну пуговицу в районе груди, но полы халата разошлись так, что видны были обе её большие опустившиеся под своей тяжестью сиськи с темными набухшими сосками, поверх которых был приподнят лифчик. Глазами я буквально впился в покрытый темными, волнистыми волосиками треугольный лобок, под выпирающим животиком, стараясь рассмотреть насколько позволяли её разошедшиеся полные белоснежные ляжки, покрытые неровностями, пухлые половые губки. О таком сюрпризе, подросток на завершающей стадии полового созревания, мог только мечтать, увидеть голую зрелую женщину, и не важно, что это была мама. Я подошел к ней вплотную и заговорил, пытаясь унять свой дрожащий от возбуждения голос и проглотить комок подступивший к горлу, при этом не стесняясь своего выпирающего члена под трусами.
— Ну, ты напилась.
Мама вяло приподняла свою опущенную голову на мой голос, посмотрев через узкие щели пьяных глаз, которые как она не старалась больше не раскрывались, виновато улыбнулась, затем невнятно пошевелила губами, что-то пытаясь сказать, неуклюже отмахнувшись слегка приподняв руку и снова уронила голову.
— Пойдем, я отведу тебя на кровать – проговорил я, не уверенный, что мама слышит и понимает мои слова в таком невменяемом состоянии.
Обняв маму за талию, я потянул ее на себя, оторвав от стены, которая интуитивно почувствовав, что потеряла точку опоры, медленно с нарушенной координацией подняла руки, и обхватила мою шею обоими руками, всей массой навалилась уже на меня. Вот тут я и почувствовал сильнейшее возбуждение, которого у меня еще ни когда не было. Мало того, что мягкое, приятное, обнаженное тело мамы слилось с моим обнаженным торсом, и я прочувствовал её мягкость и тяжесть сисек с твердыми сосками на своей груди, так еще и мой окаменевший член плотно прижался к её широкому волосатому лобку. На какое-то время я замер, даже не чувствуя тяжесть маминого веса, наслаждаясь приятным слиянием с женским обнаженным телом. Непреодолимое желание прикоснуться обнаженным детородным органом к приятному мягкому волосатому лобку перебороли во мне страх и застенчивость, я высвободил член, опустив резинку трусов под яички, и сделал мелкий шажок вперед, ощутив, как мой упрямый член проник между разошедшихся полных ляжек мамы, позволивших ему соприкоснуться с мягкими, горячими и пухлыми, половыми губками в её промежности. Мама почувствовав давление на свои половые губки обнаженного упругого члена, опустила руку между нами, как бы защищаясь от его проникновения в нее, при этом дотрагиваясь и до самого окаменевшего члена. Она что-то невнятное промямлила, оторвав голову покачав ей, не открывая глаз, и смущенно улыбнулась, а затем убрала руку, так и оставив мой член на половых губках, снова обвив мою шею обеими руками. Пока мы медленно передвигались к спальне, я едва не кончил, плотно прижимаясь упругим членом к мягким пышущим жаром половым губкам мамы, при этом иногда останавливаясь, я делал недвусмысленные, откровенные движения, на что она только что-то невнятно мямлила, уже не подымая головы и не открывая глаз, хихикала.
— Ложись – проговорил я дрожащим голосом, подведя её к кровати в спальне.
Однако мама продолжала крепко держать в своих объятьях мою шею. Я слегка наклонился вперед на нее, но не устоял от её тяжести, рухнул вместе с мамой поперек кровати. Мама оказалась подо мной, лежа на спине, а я между её широко разошедшихся ног, еще сильнее упершись в её половые губки головкой члена, которые под натиском разошлись и головка уже на половину скрывалась в щели между ними. Мама тихо рассмеялась, а я потерял контроль над собой. Не убирая члена из горячей и скользкой щели между половых губок, откуда выглядывали нежные налившиеся складки, я сдернул с себя трусы.
— Не надо… нет… — более или менее смог разобрать я, мамино бормотание, но тут она снова рассмеялась, задергавшись всем телом, а потом опустила руку между нами.
Прикоснувшись к члену она слегка пододвинула его, а под моим давлением, он быстро вошел ей в горячее и залитое смазкой влагалище. Мама тихо протяжно ойкнула вместе с глубоким выдохом, а затем медленно убрала руку, уже обе руки положив мне на спину и еще сильнее прижимая к себе. Улыбка с её лица исчезла, а ее дыхание стало тяжелеть. Я дернулся еще глубже проникая в маму, как бы стараясь достать дна её влагалища, и тут же почувствовал, что и мама не осталась безучастной, подмахнув мне, так что наши лобки плотно слились спутавшись волнистыми волосиками. После нескольких таких обоюдных толчков, мой член задергался глубоко загнанный в маму, извергая там сгустки неиссякаемой спермы, при этом мама не ослабляла своего напора на меня, напрягшимся телом, приподымая свой широкий зад, громко прерывисто сопя. Такого продолжительного и умопомрачительного оргазма, я не испытывал еще ни когда.
Спермы было столько много, что из маминого влагалища стали доноситься характерные звуки, а когда я уже кончил и волны блаженства отпустили мое тело, то почувствовал, как влагалище мамы ощутимо пульсируя сжимает мой член, словно выдаивая из него последние капли спермы. Тогда я еще не понимал, что мама тоже испытывает приятные волны блаженства сковавшие её тело. Однако инстинкт, заложенный природой, не дал мне раньше времени прервать её оргазм, хотя мое тело уже было опустошено приятными волнами. Только когда мама обессилено расслабилась подо мной, прекратив стонать, я медленно вытащил из нее свой мокрый, но все еще упругий член. Мама продолжала лежать не шевелясь с закрытыми глазами, её дыхание становилось ровнее. Я встал с мамы и невольно бросил взгляд между её широко расставленных полных ляжек, туда откуда только что вышел мой член. Даже в полумраке, который царил в спальне, я отчетливо рассмотрел, покрасневшие пухлые половые губки со слипшимися от влаги темными волосиками, набухшие нежные складки, поблескивающие смазкой, и темную дырочку, еще не сомкнувшегося входа во влагалище, из которого сочилась мутная жидкость. Меня охватила паника, чувство стыда и страха за последствия, того что я сделал. Надев трусы на себя, я все же попытался хоть как-то скрыть свой проступок. Прислушиваясь к маминому выровнявшемуся дыханию я застегнул несколько пуговиц на её халате, а затем повернул её на бок.
Я долго не мог заснуть от переполнявших меня противоречивых эмоций, радужного впечатления от первого сексуального опыта и угнетающего чувства вины и страха за содеянный проступок. Неожиданно из спальни послышался шорох и непонятные звуки. Я встал с кровати и уже из прихожей увидел, как мама перевернувшись на живот пытается сползти на пол при этом её сильно тошнило. Я быстро принес в спальню тазик, в котором она мыла полы, и поставив его на кровать около её головы приподнял её голову над ним. Мама обхватила тазик обеими руками и у неё начались рвотные спазмы. Пока она очищала желудок я принес чашку воды и полотенце. Маму рвало целый час, а когда она закончила я дал ей выпить воды и вытер её лицо полотенцем. После того как мама очистила желудок, мне даже показалось она немного протрезвела, потому как внятно поблагодарила меня. Правда на кровать она снова забралась только с моей помощью, без возражений, что я прикасался к её мягким сиськам и мягкой заднице, когда укладывал её, как положено на подушку головой и укрывал легким одеялом.
Проснувшись утром, я заглянул в спальню, мама еще спала распластавшись на кровати, похрапывая, я не стал её будить позавтракал и ушел учиться. Не знаю, что она говорила отцу, который вернулся с работы, о своем самочувствии, но когда я вернулся с учебы, мама все еще отсыпалась, правда уже переодевшись и перебравшись в мою комнату на кровать.
— Ты пришел уже? – произнеся охрипшим, слабым голосом, очнувшись от сна мама, приоткрывая покрасневшие глаза – а отец, где?
— Наверное пошел в гараж, новый карбюратор ставить – предположил я, потому, что отца дома не было.
— Сейчас я встану, покормлю тебя — уже прочистив голос проговорила мама и попыталась встать с кровати, но видимо от головокружения, которое присуще похмельному синдрому её качнуло, на что она смущенно улыбнулась мне и проговорила – мне так плохо сегодня.
— Надо думать – проговорил я, улыбнувшись в ответ.
— Во сколько я вчера пришла? – поинтересовалась она, все же встав с кровати и поправляя на нем покрывало, поверх которого спала, при этом наклонившись так, что халат обтянул её задницу, вырисовывая на заднице трусы.
— Не знаю, я уже спал, только ночью вставал, где-то в три, тазик тебе подавал, когда тебя стошнило – ответил я, специально опуская тот промежуток времени, когда я познал женское тело.
— Это я смутно помню. Спасибо тебе моя радость – поцеловала меня мама в щеку, и попросила — ты только отцу ни чего не рассказывай, ладно.
— Ладно.
Отец еще не вернулся из гаража, когда к нам пришла тетя Света, которой я открыл дверь, заметив боковым зрением в зеркало, как стоящая позади меня мама поднесла палец к губам, показывая ей, чтобы она помалкивала. Тетя Света с мамой закрылись на кухне, а я уверен, что речь у них пойдет о вчерашней ночи, и не маловажном вопросе, который напрямую касался меня. Поэтому я сделав вид, что остаюсь в своей комнате делать уроки, сам же тихо, как только плотно закрылась дверь на кухню зашел в ванную. Хотя женщины и разговаривали вполголоса, однако мне все было хорошо слышно через вентиляционную решетку. Первым делом тетя Света вернула маме её трусы, которые она остались между пятым и четвертым этажом.
— Блядь, я их сегодня обыскалась. Утром проснулась в лифчике и без трусов – вместо слов благодарности произнесла мама.
— Скажи спасибо, что я вовремя выскочила, а так бы он тебе засадил и выебал – весело проговорила тетя Света.
— Кто? Я ни чего не помню. Помню только, когда, этот ваш родственник, как его…
— Рафик
— Ну да Рафик, ко мне приставал, чтобы «на коня» выпила целый стакан водки…
— Он тебя и споил… Я только собралась тебя провожать, вывела в прихожую, а сама за ведром с мусором вернулась, чтобы по пути выбросить, смотрю, а тебя уже нет, думала ты сама ушла, а когда уже спускаюсь к мусоропроводу, смотрю, а он уже тебя «расшматовал» халат расстегнут, трусы на полу, лифчик выше сисек задрал.
— Блядь, ну не помню ни чего, он точно меня не тронул? – недоверчиво спросила мама
— Точно, точно, вовремя я его разогнала, поехал на меня обиделся, что не дала ему даже хуем к пизде притронуться. Чурка одним словом.
— Блядь вот напилась, что чуть не выебли на лестничной площадке – ругала мама сама себя, однако умалчивая, что все же кто-то оставил в ней следы своего присутствия, которые она обнаружила утром – Витька узнает, сразу меня выгонит на хер. Мишка возненавидит.
Женщины сменили тему, а я поспешил в свою комнату, чтобы не быть раскрытым, а вскоре вернулся и отец.
Утром мама обнаружив в себе сперму, еще не так паниковала, ощущая сильный физический дискомфорт от похмельного синдрома, но уже после встречи с подругой, на смену ему, пришло еще более тяжело и мучительное чувство вины, за аморальное поведение, которое усугублялось неизвестностью, с фактами совершенного проступка. Встреча с тетей Светой прояснила лишь небольшой промежуток времени произошедших событий, исчезнувших из памяти, а страх, перед раскрытием тайны, за которым скрывался более тяжкий проступок, начал угнетать маму. Чем больше проходило времени, после той ночи, тем мама становилась раздражительнее, пугливая и замкнутая. Мое понимание, молчаливое сочувствие и соучастие ей, сближали нас с каждым днем, располагая маму так, что я стал её задушевным другом, отодвинувший всех её близких подруг на второй план. Только со мной она оставалась откровенной, всецело доверяя мне, уже не предупреждая меня, чтобы я ни чего не рассказывал отцу, о наших разговорах.
С отцом она стала все чаще ссориться даже по пустякам, а чаще всего из-за секса, в котором она ему отказывала. Только в моем присутствии она чувствовала себя спокойно, защищенной. Всюду куда бы она не шла, брала меня с собой, уверенная, что только я могу её защитить. Мама стала такой мнительной, пугливой, что лишний раз опасалась выйти из дома и повстречаться с соседями, подозревая, что они все знают её тайну, но которую не знает она сама, а когда все же случайно встречалась, то виновато отводила глаза в сторону, даже звонок в нашу дверь пугал её, заставляя вздрагивать. Ей казалось, что все мужчины оборачиваются ей вслед и смеются над ней. Через два месяца, мама сообщила только мне, что забеременела, но при этом продолжая скрывать, о своей измене отцу, уверенная на сто процентов, что это результат той ночи. Она была на грани нервного срыва, когда я уезжал на две недели, отдыхать с друзьями, плакала, и смотрела умоляющими глазами, чтобы я не бросал её.
Однако уже через неделю позвонив мне она сообщила, что невыносимо соскучилась по мне и окончательно разругалась с отцом, который временно переехал жить на нашу дачу. Мне ни чего не оставалось делать, как преждевременно в этот же день вернуться домой, и уже поздним вечером попасть в мамины объятья. Мама встретила меня, словно меня не было несколько лет, подробно и обстоятельно рассказывая все до мелочей, что произошло пока меня не было рядом с ней. Я лежал на своей кровати поверх одеяла в одних трусах, а мама сидела рядом уже тоже подготовившаяся ко сну в одной полупрозрачной ночной сорочке, нежно поглаживая мою голову рукой, и говорила, говорила.
— Я наверное тебе уже надоела своим нытьем – проговорила мама, заметив, что я только на миг был не внимателен к её словам.
— Нет, что ты. Ты же знаешь, как я люблю тебя и ты мне ни когда не надоешь – поспешил я оправдаться и обнял маму притягивая к себе чтобы поцеловать её в лицо.
Мама грудью легла на мой обнаженный торс и ответила на мою нежность, поцеловав и меня в щеки, и так и оставшись полулежать, полу боком на мне.
— Скоро и ты возненавидишь меня и бросишь, чего я уже не переживу, наложу на себя руки – грустно улыбнувшись, так же с грустью проговорила мама, продолжая гладить меня по голове и прикасаться своими пухлыми мягкими губами к моему лицу.
— С чего, это ты в такую немилость попадешь? – попытался я развеселить маму, приветливо улыбаясь ей.
Мама выдержала паузу, а затем со слезами, которые стали наполнять её глаза заговорила, все в той же позе.
— Помнишь два месяца назад у тети Светы было день рожденье, ну когда я сильно пьяная пришла?
— Помню – запросто ответил я.
Мама устав сидеть в таком положении полулежа, решилась все же прилечь, ко мне на кровать рядом, но все в том положении нависая надо мной гладя мое лицо и волосы на голове, заглядывая в мои глаза.
— Я тогда изменила твоему отцу – выпалила она, затаив дыхание, боясь даже моргнуть, чтобы не упустить выражение моего лица.
— Ну и что? – спокойно ответил я, словно мама изменяла отцу каждый день и в этом не было ни чего особенного.
Моя реакция, не просто удивила маму, она её ошарашила, она даже подумала, что я не расслышал её слова или не так что-то понял, а глаза её перестали наполняться слезами поэтому повторилась.
— Я изменила твоему отцу. Трахалась с другим мужчиной.
— Ну и что? Ты хочешь мне рассказать подробности? – повторил и я.
— Я ни разу в жизни не изменяла твоему отцу, а тут так получилось.
Мама подробно рассказала мне все, что она узнала о той злосчастной для нее ночи, о чурке и трусах, и более того, раскрыла секрет, что обнаружила утром в своей писе много спермы, которой был выпачкан и халат, и что она испытала оргазм, снявший тяжесть внизу живота, и забеременела, только вот с кем и от кого, для нее и самой осталось загадкой.
Рассказ мамы подействовал на меня, возбуждающи, особенно о писе и сперме, мой член уже ощутимо напрягся прижатый к её мягкой ляжке, она продолжала, говорить что-то в свое оправдание, но я уже не слушал, пытаясь думать о чем-то постороннем, чтобы унять свое возбуждение. Видимо мама приняла мою задумчивость, что я размышляю о её аморальном поступке, поэтому все еще с тревогой не сводила глаз с моего лица. Но тут её глаза расширились от удивления, а на лице отразилось смятение и смущение, не трудно было догадаться, что она ощутила прижатый к её мягкой ляжке упругий член.
— Ладно, пойду я спать – поспешила она, встать с моей кровати и удалится в свою спальню.
Мама ушла, а я стал ощущать дискомфорт в яичках, последствия сильного возбуждения, лекарством, от которого было только одно, опорожнить яички. Сразу приступить к процедуре опорожнения яичек, я не мог боясь, что услышит мама, поэтому решил немного подождать пока она заснет. Однако мама, уже из спальни, громко спросила
— Ну что, ты простишь меня?
— Завтра поговорим, спи – ответил я, желая только одного, чтобы быстрее заснула мама, а я рукой снял бы тяжесть с налившихся яичек.
Прошло с четверть часа, а я все не слышал характерных звуков для спящей мамы, тихое сопение, из спальни, только звуки возни, переворачивания с боку на бок, говоривших, что мама еще не спит.
— «Миш, ты спишь уже?
— Засыпаю – ответил я, ей с раздражением в голосе.
Минут через десять в спальне снова, раздались звуки, на этот раз поскрипывание пружин кровати, говорящие, что мама встала с неё. Я быстро убрал от окаменевшего члена руку, которой ласкал его и замер. Мама бесшумно вошла в мою комнату, словно боясь, что кто-то может её заметить, и быстро юркнула ко мне под одеяло, прижавшись своим телом ко мне, обвивая своими объятиями и начиная целовать меня в лицо.
— Бедный мой мальчик – приговаривала она, целуя меня, а я чувствовал, что её поцелуи уже отличались от тех, которыми она осыпала меня до этого, к тому же она уже сама забросила на мою ногу свою ляжку, так что я бедром чувствовал её мягкий, волосатый лобок и тепло исходящее из её промежности.
— Поцелуй меня – просила мама меняющимся голосом от начинавшего сбиваться дыхания, а когда я стал отвечать на её поцелуи, она поймала мои губы своими полуоткрытыми губами, и мы с ней слились в страстном поцелуе с игрой язычков.
Мой руки обвили маму, и мы крепко прижались друг другу, а затем я направляемый мамиными объятиями, перевалился на нее между её широко расставленных ног, которые она согнула в коленях. Мой член точно расположился уткнувшись головкой на пышущей жаром промежности мамы, отделяемый от её пухлых половых губок только тонкой материей ночной сорочки и моих трусов.
— Не бойся, будь смелее – запинаясь шептала мама, подбадривая меня к действиям, и сама одной рукой стала приподымать подол ночной сорочки, убирая преграду между нашими половыми органами – я знаю, тебе это надо… сейчас… это я виновата…
Я последовал её примеру и в один миг сбросил с себя трусы прикоснувшись уже окаменевшим членом к набухшим нежным складкам, выглядывающих из глубокой щели между пухлых половых губок. Мамина рука поправила член и он стал медленно входить в её залитое смазкой, приятно обжигающее своим теплом влагалище. Мама как и в первый раз тихо и протяжно с выдохом ойкнула, пока член полностью не скрылся в ней, и наши лобки не столкнулись.
— Милый мой, любимый мой – повторяла мама, начиная подмахивать моим толчкам в нее, при этом продолжая целоваться со мной в губы, и руками прижимать к себе переместив их на мои ягодицы.
На этот раз, наш половой акт затянулся, хотя я и был готов в любой миг, освободить свои яички, заполнить мамино влагалище спермой, однако я сдерживался, наслаждаясь приближающимся оргазмом мамы. Довольно продолжительный и умопомрачительный оргазм накрыл маму, сковав все её тело и сорвав с её губ громкий сладострастный стон, её влагалище так ощутимо пульсировало, что даже я чувствовал его сжатие дергающимся членом, извергающим сгустки спермы в него. Приятные мгновения растянулись в вечность, волны блаженства разлившиеся по нашим телам, опустошали их до изнеможения. Мама то высоко подмахивала мне еще глубже впуская в себя мой член, то резко на миг опускалась подо мной, пока наконец не выдавила все до единой капли приятных ощущений скопившихся внизу её живота. Насладившись подергиванием половых органов после оргазма я скатился с мамы, лег рядом тяжело дыша.
— Ты теперь будешь меня ненавидеть – едва отдышавшись проговорила мама, начиная себя корить за произошедшее – я просто блядь, которая дала своему девственнику сыну.
— В этот раз я уже был не девственником – улыбаясь проговорил я – и ни какая ты не блядь, а напротив, я еще сильнее стал любить тебя
Мама даже привстала повернувшись на бок и недоумевающе посмотрела на меня, а мне уже не было смысла скрывать от неё, то отчего она сходила сума.
— Ты лишила меня девственности еще два месяца назад – проговорил я, заметив как снова ошарашил маму, что она еще шире раскрыла глаза и даже затаила дыхание, чтобы ни чего не пропустить из сказанного мной.
Теперь настала моя очередь рассказать все откровенно маме о той ночи, правда я немного слукавил, выставив её инициатором случившегося.
— Какой кошмар. То-то я и чувствую, что все мне знакомо, даже спермы столько же много – упала мама на подушку и рассмеялась – я живу с собственным сыном и уже беременная от него. Час от часу не легче. Что же это получается теперь ты мой муж.
Мама снова легла на мне на грудь целуя меня в лицо и губы
— Если бы только знал какой ты тяжелый груз снял с моей души, муженек мой любимый – смеялась мама – почему ты раньше мне ни чего не сказал?
— Тогда бы ты мне еще раз не дала – проговорил я, еще сильнее рассмешив маму.
— Это точно, больше я тебе не дам.
Однако она была не права, уже через полчаса, она хоть и говорила, «не надо», но не только не сопротивлялась, но и способствовала, когда я снова занял место между её широко разведенных ног, вставляя свой член в её натруженное влагалище.
— Тогда, мы тоже два раза или больше… — спросила мама подстраиваясь под мои толчки в нее приподымая свою задницу.
Через неделю мама сделала аборт, но всю эту неделю мы с ней занимались любовью дважды в день, пока отца не было дома.
— Наверное, твоя сперма, действует на мое либидо, я постоянно хочу тебя – говорила мама, уже не отказывая мне в близости.
После аборта, о котором только знали мы вдвоем, мы с мамой съездили на дачу и вернули отца в семью. Опасения мамы, что я буду ревновать её к отцу, не оправдались, как она говорила сама, что я больше намного занимаюсь с ней сексом, чем она дает отцу, такое поведение мамы объяснялось тем, что занимаясь со мной любовью она получала больше удовольствия, чем с отцом.
