Я никогда особенно не любила больницы. Ни лежать в них, ни просто приходить туда. Но если действительно приперло и тебе, к тому же, устроили блат… Правда, Ромку оставить было не с кем, и я взяла его с собой. С этого, собственно, все и началось.
Заведующего отделением Сергея Ивановича на месте не оказалось, и в ожидании его прихода я от нечего делать изучала развешанные по стенам плакаты на тему инфекционных заболеваний и пищевых отравлений. Ромка слонялся по больничному коридору вместе со мной, глазел на что попало и постоянно задавал вопросы.
— Ма! А почему у дяди рука забинтована? Ма, где здесь туалет? Ма, а зачем у тети трубка в попе?
— Перестань говорить ерунду!– не выдержала, наконец, я, — Какая трубка, у какой тети?!
— А вон, гляди!
Я бросила короткий взгляд в направлении его тычущего пальчика и опешила. Из коридорного «аппендикса», отгороженного узкой белой ширмой, действительно выглядывали поджатые голые ноги и пухлая задница лежащей на боку женщины с зажатой между ягодиц резиновой трубкой. Нечего сказать, хорошее зрелище для пятилетнего мальчика!
— Не смотри туда, – нахмурилась я.
— Почему?
— Тетя не хочет.
— А за что ей трубку засунули? – не унимался мой отпрыск, — Она плохо себя вела?
— Не говори глупостей, — прошипела я сквозь зубы, — Просто ей делают клизму.
— А что это такое?
— Ну, по трубке течет вода.
— Тетя пьет попой?! – округлил глаза Ромка.
— О, господи! Да перестань же ты глазеть… это неприлично…
— Мама, а тете больно?
— Ну, наверное… немножко.
— Хочешь, я ее поглажу?
Обладательница пухлых ягодиц нервно вздрогнула, колыхнув шлангом.
— Прекрати немедленно, — зашипела я, оттаскивая сына от ширмы, — Веди себя прилично!
— Ну, ма-а-а!!! — продолжал тянуть ручонки Ромка.
— Мариванна! – простонала женщина за ширмой, — Ну почему все ко мне лезут?
— Да кому ты нужна, Кукушкина? – отозвалась сидящая рядом медсестра, — Лежи смирно, а то добавки допросишься!
— Не надо! – взмолилась женщина, — И так распирает!
— А ты как хотела, Кукушкина? – ухмыльнулась ее мучительница, — Эх, надо было тебе сифонную устроить… Вот тогда узнала бы, как глотать всякую дрянь!
Кукушкина покорно затихла.
— Так… А вы, мамаша, к кому?
— К Сергею Ивановичу, — ответила я, ощущая некоторую робость, словно сама стояла в очередь за ширму, — У нас на три часа назначено.
— А-а… Подождать вам придется, мамаша.
— Долго?
— Минут десять. Он в бухгалтерию ушел.
— Простите, — не выдержала я, — А почему у вас клизмы прямо в коридоре ставят? Люди же мимо ходят!
— Так в процедурной-то ремонт, а в палате нельзя, вдруг обдристается? — простодушно объяснила моя собеседница, — Да вы не стесняйтесь, мы скоро закончим…
Ощупав висящую на штативе грелку с водой и убедившись, что она практически пуста, медсестра нагнулась к тихо постанывающей пациентке.
— Ну, что, голуба, вытерпела? А говорила – мóчи нету… Ладно, дуй в уборную!
«Тетенька» неожиданно оказалась симпатичной молодой девушкой лет семнадцати, хотя и с довольно развитой для своего возраста фигурой. Оглянувшись на медсестру, напутственно шлепнувшую ее по попке, она торопливо запахнула халат и со стыдливым румянцем на измученном лице засеменила мимо нас в направлении туалета. За живот она держалась так, будто вот-вот должна была родить.
— Эк проняло сердешную! – усмехнулась медсестра, вытирая тряпкой наконечник клизмы, — Пулей метнулась!
— А что она такое проглотила? – спросила я.
— Не поверите – упаковку димедрола! Любовь у нее, видите ли, несчастная.
— И что потом?
— Ничего. Промыли желудок, клизму трехлитровую вкатили – и видали, сразу как забегала. Таких дурех к нам каждую неделю привозят, мы привыкшие уже…
— Это что, мода такая – травиться?
— Да добро хоть так. А то лет десять назад норовили вены резать, тут уж никакая клизма не поможет…
— А как ее зовут? – спросил вдруг Ромка.
— Кого, Кукушкину? Ну, Ленка, племяшка моя… Тебе-то зачем, кавалер?
Они встретились через пятнадцать лет. Вымахавший под два метра Роман работал тогда медбратом в инфекционном отделении 4-й градской больницы, а Елена Игоревна Бологова, жена владельца местного пивзавода, бизнес-леди и светская львица, угодила туда с какого-то званого обеда, объевшись не то несвежих омаров, не то просроченных устриц. Конечно, она не узнала Ромку, зато Ромка бывшую Лену Кукушкину узнал сразу. Она сохранила запомнившееся с детства чуть испуганное миловидное лицо с ямочками на щеках, фигуру рюмочкой и бесподобную пухлую попку, так что когда ее направили к нему на сифонную клизму, Ромка возликовал.
При всем благородстве черт, цвет лица бизнес-леди оставлял желать лучшего. Желудок ей к тому времени уже промыли, но этого оказалось недостаточно. С сочувствием посмотрев на мучающуюся женщину, Роман помог ей лечь на кушетку и принять требуемую позу. История удивительным образом повторялась.
— А ведь мы с вами уже встречались, — сообщил он Елене Игоревне, вставляя ей в зад наконечник.
— Где? – чуть смутилась та.
— Здесь. Потерпите, будет немного дискомфортно…
— Да уж, – кивнула она, кладя руку на живот, — Кстати, молодой человек, вы давно здесь работаете?
— Около года.
— Тогда вы меня с кем-то путаете. Я сюда уже давно не попадала…
Живот бизнес-леди тихо урчал, шланг мерно покачивался. Роман то и дело поправлял наконечник клизмы, чтобы лишний раз коснуться упругих загорелых ягодиц. Когда полуторалитровая кружка опустела, он, недолго думая, наполнил ее снова – как сделала когда-то толстая седая тетка, беспощадно вкатившая три литра совсем еще молодой девчонке. Вторая кружка шла тяжеловато. Жена пивного короля беспокойно ворочалась и тихо постанывала. От этих стонов Роман начал испытывать сладкое томление, словно в прямой кишке Елены Игоревны был не наконечник клизмы, а его собственный член.
Принять клизму в три литра способен далеко не каждый пациент, тем более женщина, поэтому Роман сам вздохнул с облегчением, когда вода из второй кружки полностью ушла в кишку. Но главные испытания были у Елены Игоревны впереди. Покончив с простой клизмой, Роман приступил к постановке сифонной. Суть этой жестокой процедуры заключается в том, что в анус пациента вставляется не обычный наконечник, а длинный шланг, который вводят так глубоко, что некоторые начинают кричать; потом через него с помощью воронки заливаются сумасшедшие количества воды, чтобы промыть кишки почти до самого горла. Ведро, а то и два вливается внутрь, до полной прозрачности промывных вод. Длится такая клизма долго и выматывает пациента чрезвычайно. Говорят, что перенести такую процедуру – все равно, что заново родиться. Впрочем, когда речь идет о жизни и смерти, методы выбирать не приходится.
— Извините, Елена Игоревна, это для вашего же блага. Расслабьтесь, пожалуйста!
Елене Игоревне сифонная клизма не понравилась совершенно. Все полчаса, что Роман промывал ей внутренности, она громко стонала, сучила ногами и хваталась за живот, который то вздувался, то опадал по мере наполнения его водой. Временами ей приходилось настолько туго, что Роман чуть ли не силой заставлял пациентку терпеть.
— Ну, как она? – заглянул к ним дежурный врач, привлеченный стонами.
Бизнес-леди затравленно посмотрела на вошедшего глазами испуганного олененка.
— Держится молодцом! – подмигнул врачу Ромка.
В конце концов, вода начала вытекать из бизнес-леди чистой, как слеза, но на нее саму в этому времени было жалко смотреть. Спасаясь от распирающей боли, она рефлекторно сжимала ягодицы с такой силой, что почти передавливала шланг. А когда все закончилось, искренне поклялась, что больше никогда в жизни не съест ни одной устрицы.
— Так ведь отравиться можно чем угодно, — сказал Роман, вытирая лоснящийся от вазелина кишечный зонд, — Например, димедролом…
Лицо женщины на секунду омрачилось, потом приобрело озадаченное выражение.
— Говорите, мы с вами здесь уже встречались?
— Ну да, — кивнул Ромка, — Только я тогда еще маленький был.
Лицо Елены Игоревны вспыхнуло совсем как пятнадцать лет назад.
— Неужели вы и есть тот самый противный мальчик?!
— Ага, вспомнили! – улыбнулся Роман, — Интересная встреча, правда?
— Поменьше бы таких встреч… вернее, при таких обстоятельствах.
— Скажите, а вы правда хотели тогда отравиться?
— Да нет, конечно. Так, припугнуть кое-кого надо было.
— Получилось?
— Не то слово. Клизму прямо в коридоре поставили, будто шлюхе какой-то…
— Ну, это мелочи.
— Кому как. Я чуть со стыда не сгорела.
— Кстати, как поживает ваша тетя? Я ее здесь уже не застал…
— Тетя на пенсии.
— Я так и думал. Так что милости просим, если что.
— Спасибо, молодой человек, лучше вы к нам, – через силу улыбнулась Елена Игоревна, натягивая трусики.
Узкий черный треугольник скользнул сзади в щель между ягодиц.
— Как хотите, – пожал плечами Роман, — Кстати, у вас очень красивая попа…
— Я знаю. Но это только для мужа.
— Понимаю. Ему здорово повезло. И еще тем, кто загорает рядом с вами на пляже.
Елена Игоревна с игривым прищуром посмотрела на Романа. Он, в свою очередь, не мог не отметить, что процедура пошла ей на пользу. Ее лицо стремительно наливалось здоровым румянцем.
— Скажите честно, я вам действительно нравлюсь? – кокетливо спросила она вдруг.
— То, что я видел – очень, — не моргнув глазом, ответил Ромка.
— А видели вы практически все.
— Я медбрат, мне положено.
— Ну, конечно. Приятно, наверное, ставить клизмы красивым девушкам…
— Скажете тоже… – смутился Ромка. – По-моему, с девушками все-таки лучше встречаться в другом месте.
— А какая разница, где? – хохотнула Елена Игоревна, — Вот кушетка, вот голая женщина… вся-то разница, что шланг в заднице…
— Прямо стихи получились, — хмыкнул Ромка.
— Да уж, конечно… Признайся, орел – хоть раз завалил здесь кого-нибудь?
— У вас неправильное представление о моей работе, — покраснел он, чувствуя, что начинает возбуждаться, — Я имею дело в основном со стариками и старушками. У них вечно запоры.
Женщина игриво наклонила голову.
— За мной приедут через полчаса. Ты не очень занят?
— Нет.
— Запри дверь.
В лицо ошарашенного Ромки черной бабочкой порхнули ажурные стринги бизнес-леди. «Вот так смена выдалась!» — подумал он, машинально подбирая трусики с пола. Поведение Елены Игоревны было настолько шокирующим, что, как ни странно, выглядело естественным.
— Легли прямо как в учебнике, – одобрительно посмотрел он на оттопырившую попку пациентку, — Еще одну клизму желаете?
— Ну уж нет, мой милый! – фыркнула та, разводя ноги в стороны, — У тебя в штанах имеется кое-что поинтереснее.
— Тут не поспоришь, — пробормотал Ромка, дрожащими пальцами давая свободу непристойно торчащему хую.
— Вазелину возьми побольше.
— Зачем?
— У меня сейчас такие дни. Так что вот тебе другая дырочка. Не бойся, ты ее хорошо промыл…
Хотя Ромка не был девственником, опыт интимного общения с женщинами у него был минимальный и не слишком обнадеживающий. Так что на работе он действительно работал. Но сейчас, когда речь шла о девушке, пленившей его своей роскошной попкой еще в детсадовском возрасте, и чей образ преследовал его всю жизнь, как идеал женской привлекательности… Словом, Ромка потерял голову. Причем настолько, что забыл запереть дверь клизменной.
Надо ли говорить, что их побеспокоили в самый неподходящий момент.
— Ничего себе, клизма! – услышал вдруг Роман голос дежурного врача, — Ты бы полегче с пациенткой. А то опять стонет на весь этаж…
Но Ромка вошел в такой раж, что даже не смутился. Сейчас, когда он и женщина его мечты составляли единое охающее целое – пусть и не совсем правильно состыкованное – у него было чувство, что цель жизни достигнута, и последствия не имеют значения.
— Выйдите, Геннадий Петрович. Вы нам мешаете, — сказал он сквозь зубы.
— Ого! Ну, потом с тобой поговорим, Анисимов… Превратили больницу черт знает во что!
Вместо ответа Ромка выгнулся дугой и демонстративно, со стоном, кончил. Одновременно под ним забилась в конвульсиях и сгорающая со стыда Елена Игоревна.
— Ну, как? – выдохнул Роман.
— Не говори пошлостей, мальчик! — устало закатила глаза Елена Игоревна.
До этого ее битый час изводили промыванием желудка, клизмами, теперь еще и трахнули в жопу – было отчего притомиться. Но вид женщина имела скорее довольный, хотя и немного растерянный.
— Знаешь, светиться перед всеми в мои планы не входило, — сказала она с блудливой полуулыбкой на лице, — А так все нормально.
— В мои тоже, — кивнул Ромка, к которому начало возвращаться ощущение реальности, — Но я имел в виду – тебе не было больно? Все-таки, в попку…
— О-о-о! Боль – один из элементов женского счастья. Дефлорация, эпиляция, роды…
— Вот твои трусики…
— Оставь на память. Мужу скажу, что забыла.
— Спасибо. А ты не боишься, что…
— Ой, да кто поверит! Ну, что он скажет? «Еще одну пациентку трахнули в нашей больнице» — тупее ничего придумать невозможно. Опять же, у меня месячные. Так что, какие могут быть подозрения?
Роман с нежностью посмотрел на мышиный хвостик «тампакса», торчащий из Елены Игоревны.
— Я до сегодняшнего дня тоже не думал, что женщины дают в попу.
— Да как тебе было не дать? – усмехнулась она, — Ты ведь меня от смерти спас. А потом, ты ведь и пятнадцать лет назад смотрел на мою задницу так, будто трахнуть хотел.
— Хотел, — признался Ромка, — Может быть не совсем трахнуть, но что-то в этом роде.
— Получил?
— Эй, вы там скоро?! – забарабанили в дверь.
— Сейчас!
— Я спрашиваю – получил?
— Честно говоря, хотелось бы большего.
Елена Игоревна подтянула чулки и поправила бретельку на плече. Одернула юбку.
— Ну, теперь можно идти… А тебе – вот. Позвони завтра вечером. И вообще, позвони, ладно?
— Обязательно позвоню, — пообещал Ромка, пряча в карман с трусиками заветную карточку.
В тот же день моего Ромку из 4-й Градской уволили. А еще через два дня он неожиданно устроился охранником в головной офис пивоваренного объединения. Его гренадерский рост и природное обаяние очень этому способствовали. Возможно, и не только это. Во всяком случае, долгое время никто не догадывался, почему вдруг стали так странно загораться глаза вице-президента компании, когда она походкой от бедра проходила в его смену мимо вахты…
Хельга Траут, 2009
