Вообще-то, я очень боюсь высоты. Ну вот не дал мне Господь хорошего вестибулярного аппарата. Если на колесе обозрения еще могу прокатиться, то разные «Вихри» или «Сюрпризы», где колесо вертится с умопомрачительной скоростью… Не: Извините, не мое это.
Возможно, Кирилл именно поэтому и потащил меня не к себе домой, а к своему другу. Жил этот его приятель аж на четырнадцатом этаже. Мне уже в лифте стало как-то неуютно. Если бы я знала, что меня впереди ожидает:
– Любка, заходи: – Он открывает дверь и мы входим в длинный коридор.
– Нехарактерная планировка, – отмечаю я.
– А то! – Улыбается Кирилл. – Васька тут все переделал. Чуть несущую стену не поломал. Он вообще затейник. Чаю хочешь?
Я пожимаю плечами. Понимаю же, что сюда мы пришли не чаи гонять. Кирилл, конечно, парень терпеливый, но все-таки мы встречаемся уже три недели с хвостиком. Пора бы перейти на менее платонические отношения. Поэтому когда он мне сказал «давай прогуляемся в одну квартиру», только идиотка не поняла бы, куда ветер дует. Впрочем, я и не возражала.
Он уходит на кухню и щелкает там электрическим чайником. Я иду гулять по квартире.
– Любка, двигай сюда!
Я с сожалением выхожу из спальни. Да уж: Кровать у его дружка – настоящий сексодром. В сущности, основную часть комнаты она и занимает. В принципе, правильное решение. Спальня должна быть спальней.
Мысленно уже примеряюсь, как мы тут будем кувыркаться.
В кухне Кирилл разливает ароматно пахнущий чай по стаканам. Стаканы тут тоже особенные: старые, граненые, с серебряными подстаканниками.
– Не думала, что в наше время можно граненые стаканы найти, – усмехаюсь я.
– Антиквариат, – улыбается в ответ Кирилл.
Мы прихлебываем горячий чай.
– Что-то ты его быстро заварил, не по правилам, – бурчу я.
Он подмигивает.
– А мы сейчас все будем делать не по правилам.
Я удивлено поднимаю брови.
– Это как же, мон шер? Вы меня заведете в спальню и будете читать Бодлера до тех пор, пока я не засну?
– Не в спальню, – ухмыляется он.
– «Поручик был такой затейник, – грустно сказала вдова, глядя на люстру», – вспоминаю я бородатый анекдот.
– Люстры тут не выдержат, – ржет Кирилл. – А вот подоконники:
– Кирилл, ты рехнулся! Я боюсь высоты!
– Я знаю:
Он подходит ко мне, нежно обнимает и неожиданно подхватывает на руки.
– Кирилл, псих, пусти!
Он только качает головой. Вырываться из его медвежьих объятий абсолютно бесполезно, он мастер спорта по греко-римской борьбе. Ну, зараза, если он меня действительно начнет пристраивать на подоконнике:
Кирилл несет меня к окну. Вспоминаю старый психологический прием и начинаю ехидничать. А вдруг у него все романтическое настроение пропадет.
– И за бооорт еееее брааасаааииит в набежавшую вааалну, – ору я дурным голосом.
Кирилл ухмыляется.
– Чтоб ты знала, радость моя, этому броску Стеньки Разина обязан своим именем один приток Волги. Именно туда он и макнул персидскую княжну. Кстати, она его сама об этом попросила. Так и сказала: «Кинь меня».
– Что-то не помню я такого притока у Волги.
– Так она ж это произнесла со своим акцентом. В ее исполнении фраза звучала «Кинешь ма».
– Кинешма? – Догадываюсь я.
Он кивает. Только тут я соображаю, что весь этот диалог происходит возле открытого окна. Кирилл крепко держит меня на руках.
– Нет, ты все-таки умеешь добиться своего, – я кусаю его за ухо.
– Характер такой, девушка.
Он усаживает меня на подоконник и начинает торопливо раздевать. В какой-то момент я уже не осознаю, что сзади меня – четырнадцатиэтажная пропасть. Я просто растворяюсь в его объятьях. И когда он входит в меня, я начинаю тихо стонать от наслаждения, а потом все громче и громче, и голос мой эхом мечется во дворе:
Возможно, там, внизу, уже собрался народ. Но меня это не колышет. Я просто наслаждаюсь мощными толчками Кирилла.
А потом он закидывает мои ноги себе на плечи, голова моя откидывается назад: И тут я понимаю, что высоты нет… Есть какое-то ощущение невесомости, падения вверх, космоса, затягивающего меня в эпицентр какой-то сумасшедшей воронкой:
– Кириииил: – Я ощущаю себя уже только в спальне, куда он перенес меня. Когда? Не знаю… Я потеряла счет времени.
– Что, радость моя? – Он ежит рядом и нежно гладит мои волосы.
– Ты сволочь: Но ты самая замечательная сволочь в мире.
Он улыбается.
– Возможно, ты и права. Я просто хотел, чтобы твой страх перерос в наслаждение.
– Маркиз де Сад, это вы?
– Конечно же, мой дорогой Мазох.
Я набрасываюсь на него с кулаками и долго стучу по его мускулистой груди, пока он, хохоча, не переворачивает меня на спину: И снова мы занимаемся сексом. На этот раз долго и красиво.
: А уходя, я поворачиваюсь и с улыбкой смотрю на подоконник квартиры на четырнадцатом этаже.
– Кирилл, ты прелесть.
– Так все-таки, прелесть или сволочь?
Я целую его в щеку.
– Ты прелестная сволочь. Но кажется, я теперь уже не боюсь высоты.
