– Ты всегда будешь со мной, даже когда я вырасту?
Мягкое офисное кресло за годы сидения в нем вызывало только одно ощущение – не проходящей усталости. Мне всегда казалось, что я уже забыл. Но каждый раз я ошибался. Я помню тебя. Хоть уже давно не ребенок. Когда последний раз я тебя видел? А слышал? Может ты…
– Я всегда помогу тебе.
– Мне так хорошо, когда ты рядом. Ты никогда не уйдешь? Ведь так?
– Можешь доверять мне.
Смотрю на стоящий рядом телефон. Ты научил меня верить в сказки. Я до сих пор верю в то, что однажды он зазвонит. И на другом конце провода будешь ты. Как ты узнаешь, где сейчас мой офис? Не знаю. Но ты же всегда был рядом, когда было нужно. Хотя, конечно. Ты прав. Сейчас не нужно. Сейчас все хорошо. Поэтому тебя нет…
Истеричный треск старого телефона. Мать в истерике, и это передается всему, что находится в доме. А я в углу, прижимая ладонь к опухшему уху. Слышу, как она срывается в трубку. Кажется ещё немного, и от её крика будут звенеть стекла:
– Мелкий паршивец!.. Это невозможно! Альберт, я не могу выносить это! Мне не тридцать лет! Я уже отпахала свое! Даст мне кто-нибудь отдохнуть в этой жизни? Он нарочно делает это! Он желает моей смерти! Он сведет меня в могилу, а потом будет плясать на моих костях…
Не знаю, кому как. А мне, в то время шестилетнему ребенку, слышать такой от собственной, пусть не матери, но мачехи, было равносильно самому худшему наказанию. Самое страшное было не то, что она говорила, а то – кому.
Ты приехал тогда поздно вечером, и я уже был готов к тому, что сейчас соберут мои вещи и отвезут туда, откуда забрали полтора года назад. Я тихо выл в углу, утирая текущие сопли рукавом пижамы, когда ты зашел в темную комнату и подошел ко мне…
Теплая ладонь опускается на макушку и шепот, который за такой короткий срок стал самым родным звуком, где-то около уха:
– Тихо, малыш, тихо… Иди ко мне, котенок. Все будет хорошо. Все закончилось. Ну же…
И я, с удесятеренным воем, всхлипами и плачем, утыкаюсь в рубашку, пахнущую так вкусно и непонятно. Кажется, всю маленькую душу выворачивает наизнанку, вынося вместе со слезами и соплями потоки боли и одиночества. И такое острое понимание того, что ты уже не один. И сильные руки, которые обнимают и дают понять, что больше никто, ни одна сволочь не посмеет тебя обидеть…
Забавно, я до сих пор помню, как ты пах тогда. Это я теперь знаю, что пользоваться туалетной водой для мужчины так же нормально, как бриться вечерами, работать и водить машину. А тогда, все мужики, которых я знал, воняли ржавыми трубами, перегаром и тухлой рыбой. И не только мужики. Детский дом оставляет свой след.
Что же изменилось теперь? Ты всегда был рядом, когда нужна была помощь. Как ангел-хранитель. Мне до сих пор кажется, что ты всемогущий. Ведь ни разу не было такого, что ты не смог бы что-то сделать. Ведь всегда, как только ты появлялся рядом, находились решения. У меня сразу все получалось…
Сигарета дрожит в пальцах. Я же знаю, это впервые… Ты узнал, что я курю. Узнал, что меня выперли из школы. Узнал, что я воровал. Я сижу рядом с тобой, слышу голос, такой родной и спокойный… Господи, лучше бы ты орал, как мать. Что угодно, чтоб я мог ответить. Чтоб мог сорваться. Но не могу. Не на тебя. Поднимаю глаза и встречаюсь с тобой взглядом.
Все, сейчас я заплачу, как тогда, в детстве. В твоих глазах ничего нет. Кроме тепла. Ни раздражения, ни злобы или разочарования. Спокойный, немного усталый взгляд уверенного в себе человека. В себе и в своих поступках. Я понимаю, что никогда не стану таким как ты.
Теперь ты молчишь. Ну, сделай же что-нибудь! Ударь меня! Скажи, что я ничтожество и что ты жалеешь о том, что сделал 10 лет назад! Ты улыбнулся.
Я что, с ума сошел?! Обкурился?! Нет… Ты правда улыбнулся.
Нет, я определенно сошел с ума. Так не бывает. Так не бывает.
А так хочется верить в обратное. Ради всех святых, неужели…?
Прохладные пальцы на моих щеках и я понимаю, что все-таки плачу. А ты утираешь мои слезы. И опять, как всегда тихий шепот:
– Все будет хорошо. Я верю в тебя. Ты сможешь, милый. Ты со всем справишься.
А ведь и правда. Зараза, ты ведь знал, о чем говорил тогда. А можешь, именно на это и рассчитывал? На то, что пробьет меня именно этот голос и эти интонации? Не крик и даже не попытки спокойно что-то объяснить. А уверенное заявление о том, что я все смогу. Я сам.
И смог. Все сделал, чтоб… чтоб не увидеть того разочарования, которого так боялся. Чтоб показать, что да, что не ошибся во мне. Чтоб быть хоть немного лучше. Чтоб быть достойным тебя.
Все сделал. Окончил колледж. Получил высшее образование. Потом ещё одно. Сам, без чьей-либо помощи. Двигал себя вперед, от простого клерка, до собственной банковской сети…
Меня тихо трясет, а ты рядом улыбаешься, обнимая за плечи, подбадривая и шутя. А у меня коленки подкашиваются и еле стою. Отойди на пол метра и я просто осяду на пол. Нет, только не уходи. Вжимаюсь в тебя, словно хочу сростись. А если и хочу? Ведь ты же не против?
Слышу свою фамилию, но сдвинуться с места не могу. А там, на помосте уже ждут профессора, и то, ради чего тут все собрались – дипломы об окончании. Где-то там есть и мой. А мне ничего не надо. Уже ничего. Только чтоб ты вот так вот улыбался, чтоб гордился мной. Господи Иисусе, ты же гордишься мной? Ведь гордишься? Ничего не надо, забери меня куда хочешь. Отвези, куда пожелаешь. А я за тобой хоть в ад и не задумаюсь. Но ты подталкиваешь вперед:
– Иди, малыш. Иди и забери то, что заслужил. У тебя теперь все только начинается.
Где ты теперь? Знаешь ли о том, что у меня все получилось? Что я смог. Знаешь ли, что помню тебя и жду? Каждый день жду, как дурак. Что зазвонит телефон и снова услышу тот голос. До боли родной и такой далекий. Что все ещё верю, спустя столько лет, что смогу посмотреть в глаза и сказать то, что так долго хранил в сердце.
