История эта простая. А случилась она после крушения нашего самого справедливого строя в мире, когда общество немного подзабыло советско-социалистические пуританские нормы, когда провозглашение капитализма толкнуло народ на обогащение любой ценой, когда впервые люди стали примерять свободу на себя, а не наблюдать ее на экранах телевизора.
Толик и Галя удачно вписались в новую систему экономических отношений и теперь радовались осуществлению давней мечты – покупке собственного дома. Средств было не так чтобы достаточно, но подвернулся вариант: основательный дом в городском поселке. Тут тебе и близость к городам, и сельская местность прямо за оградой, и все городские удобства. А главное, – цена точно попадала в сумму их сбережений.
На небольшой улице, примыкающей к центральной и больше похожей на автотрассу, их дом был предпоследним. Справа стоял красивый дом в староказачъем стиле, где был очень ухоженный и полный всяких вкусностей сад, а слева располагалась необитаемая развалюха. Еще когда они приезжали прицениваться и осматривать недвижимость, заприметили Толя и Галя своих будущих соседей. Теперь с нетерпением ждали знакомства. Нужно сказать, что не только новые экономические отношения пришли в их семью, но и отношения сексуальные. Попросту говоря, стали пробовать Толик и Галя свинг. То есть – секс пара на пару. Не то чтоб они его практиковали, но время от времени бывало. А вот теперь с новым домом очень хотелось им урегулировать этот самый свинг.
В первую ночь в новом доме спали на полу на матрасах. Предстояло еще много работы по обустройству нового жилья. Супруги делились своими впечатлениями по поводу своих соседей. Галя, что свойственно женщинам, была более наблюдательной. По ее мнению, сосед Гриша, увалень, великан, медведь, был не так прост, как это могло показаться. И от него можно было ожидать всякого. Зато супруга его, Людмила, была предсказуемой. Всю жизнь до 30 своих годков она проработала экономистом в том же поселке. Стала старшим бухгалтером и любила больше всего порядок. Женщина она была видная, крупная, под стать мужу, с крутыми бедрами и мощной грудью, размера двух мужниных рук. Никогда в жизни, она не помышляла ни о какой измене, и жила простыми житейскими заботами. Шутовские ухаживания на работе для нее были просто частью рабочей обстановки. Удивительно, как ее институтское образование сочеталось с деревенским образом жизни. Людмила родила мужу сына и подумывала о втором ребенке.
Гриша гонял фуры в Германию. Два последних года он зарабатывал так, что приходилось размеры своих доходов скрывать, как от государства, так и от болтливых приятелей. На гнилом Западе он навидался всякого, но с женой своими впечатлениями не особо делился. В тихом омуте черти водятся. Большой его рост и сила еще с детства сделали его желанным другом для всех дворовых мальчишек и одноклассников. Однако, к своим 33 годам имел он лишь одного близкого друга, а в остальном так: приятели для выпивки. Черные курчавые волосы и темно-карие глаза выдавали в нем потомственного казака. Так что рядом со своей «Милкой», светло-русой и молочнокожей, был он похож на «лицо кавказской национальности».
Галя и Толик распалились так, обсуждая предполагаемые достоинства соседей, что пришлось утолять свои страсти в условиях минимального комфорта.
К выходным дом приведен был в порядок. Теперь Толик и Галя выбрались в сад. Здесь работы предстояло необычайно много. Зато мягко светило солнышко, ветер был легкий, а настроение приподнятым. Новоселы вышли работать налегке. Толя – в купальных плавках, а Галя в раздельном купальнике и спортивных шортах. Это было частью их плана. Поначалу показать соседям себя, так сказать, в лучшем виде. И, по возможности, заинтересовать. Девочка и мальчик, их дети, все еще жили у Галиных родителей, ожидая, когда в доме будет комфорт. Помех не было и с другой стороны. Сын Милы и Гриши всегда на выходные уезжал гостить к своему дядьке, Гришиному брату.
Соседи уже с утра пораньше были в своем саду. Гриша загорал могучим торсом, спортивки же в саду он не снимал никогда. Людмила была в обычном своем домашнем платье. Она постоянно исчезала в доме, потом возвращалась к мужу, брала что-нибудь с собой и снова исчезала.
Соседи поздоровались. Поговорили, как положено, о трудностях переезда, о заброшенности участка. Гриша, по-соседски, предложил их с Людой помощь. Заодно и поинтересовался, будет ли справляться новоселье. Толик его порадовал тут же приглашением на новоселье с шашлыками, но: когда будет закончен сад. Разошлись каждый по своим делам. Так как Гриша часто оставался один, то Толик поставил к забору работать Галю, чтобы она была все время на виду. А сам пожертвовал интересной возможностью любоваться на Людмилины появления, и удалился на другую сторону сада.
Гриша разглядывал ладную фигуру новой соседки и ловил себя на грешных мыслях. Галя разительно отличалась от его жены. Была она такая стройненькая, правильная, что ли. И грудь в меру, так что подходила по фигуре, и бедра не широкие, но круглые, опять же по фигуре. Прическа – короткая, городская, совсем отличная от копны Людмилы, и вдобавок, медно-рыжего цвета. И даже почти обнаженная умудрялась она выглядеть как-то интеллигентно, респектабельно. Даже после двух родов в свои 33 года она сохраняла молодую фигуру. А улыбка была завораживающая. Как будто улыбкой желала женщина сказать: «знаю я, про что ты думаешь, но меня этим не смутишь!». И хотелось Грише постоянно эту улыбку поддерживать, пусть и неуклюжими комплиментами, пусть и неумело рассказанными анекдотами.
А Мила напрасно выглядывала соседа в короткие свои набеги в сад. Забрался он в самый дальний угол. Злилась она на него. Злилась на «бесстыжесть» его, – «голяком по саду разгуливает!». Злилась, что за женой не приглядывает, и та через забор Гриню ее охмуряет. Злилась: да не признавалась себе, что злость эта вызвана интересом к мужчине, новому и необычному. Не осознавала она причины своего настроения. И еще боялась сама себе признаться, что любопытно ей до жути было его разглядеть. «А он, черт, забрался в заросли, и не высовывается». Не было в ее коротком жизненном опыте такого типа мужчин. Невысокий, но стройный. Не силач, но весь в рельефе мышц. Не смуглый, но и не белый. Лицо тонкое, умное, с хитринкой в улыбке. Даже легкая плешь 38-летнего мужчины его не портила, а придавала более интеллигентный вид.
Проработали в саду весь день. Флирт, проходивший перекрестно, Галя – Гриша, и Мила – Толик, видимых плодов не принес. Расстались супружеские пары просто, как после давнего знакомства. Договорились только о времени проведения шашлыков на новоселье. Гриша пожелал, чтобы водки было достаточно.
Ночью, теперь уже в кровати, Толик и Галя пришли к выводу, что нужно пускать в ход тяжелую артиллерию, но и тонкую психологическую обработку не оставлять.
Следующую неделю Гриша был в рейсе. Мила после работы занималась, как обычно, домашними делами, да сыном. Правда теперь, после стольких лет отсутствия соседей тянуло ее на общение. Как-то неожиданно осознала Людмила, что все свои молодые годы была она целиком поглощена семейными заботами, да работой. И как-то резко после замужества забылись молодые забавы: походы на дискотеки, шумные студенческие застолья, девичьи сплетни за рюмкой сладкого ликера, лихие турпоходы с ночными кострами и уединениями в зарослях под звездным южным небом.
В середине недели не выдержала ее душа одиночества. Настряпав своих фирменных пирожков с капустой отправилась Людмила в гости, по-соседски без приглашения, угостить новых «знакомцев». Нечто подобное Галя и Толик ожидали. Встретили ее радушно. Детей услали приглядеть за «малым» тети Люды, чтоб та особо назад не торопилась. Сели пить чай. Потом Галя поставила сладкой наливки – от мамы. Толя, наглядевшись достаточно на прелести Милы, не особо замаскированные домашним одеянием, под благовидным предлогом удалился. Нужно было предоставить возможность действовать Галине, а Миле чувствовать себя свободно: «между нами девочками».
Разговор шел сначала обо всем. Как часто бывает к концу он перешел на своих «мужиков». Галя откровенно делилась своими интимными отношениями с Толиком. Так, что иногда даже соседка краснела. Была она совершенно непривычна к подобного рода раскованности. Галя ее не жалела, и все чаще вводила в краску. Спрашивала, например, как она подолгу обходиться без мужниных ласк, когда тот пропадает подолгу в своих рейсах. Засмущавшись, хотела Мила бежать от таких разговоров, но Галя всегда очень мягко ее задерживала. Сбавляла напряжение, разряжала ее какой-нибудь шуткой. Подливала потихонечку наливки. И своего добилась. В один какой-то момент рухнула у Людмилы защита. Отвалились годами накопленные пласты моральных норм, фильтровавшие ее поведение во всякой ситуации: деловой, семейной, приятельской. Захотелось Миле выговорится. И понесло ее, и про мужа, такого ласкового в начале их брака, а теперь невнимательного, и про глупые ухаживания на работе, и про школьную любовь, и про студенческие их безумия. Все, что накопилось, торопилась сейчас высказать молодая женщина. Сама себе поражалось этой смелостью и откровенностью с совсем слабо знакомой соседкой.
Галя потихоньку, и очень умело, переводила разговор именно все время в интимное русло. Так что в конце Людмила, зарвавшись, призналась, что муж у Гали – «очень даже и интересный мужчина». И тут же испугалась сказанного, поняла, что проговорилась. И уставилась на Галю, залившись краской стыда от шеи до самых ушей. Но та среагировала вовсе неожиданно: » А твой какой уж интересный! Любая бы пожелала в таких лапах побывать!». Озадаченная Мила встретила Галин взгляд, в котором бегали озорные искорки и смех. Одновременно женщины расхохотались. В полный голос, легко, непринужденно, устанавливая таким образом прочную нить доверительных отношений. Исчезла краска с лица Людмилы, установилась атмосфера веселья и женской дружбы. Раскачиваясь от хохота, Галя, как бы невзначай, положила руку Миле на плечо, и от ее раскачиваний, получилось непринужденное поглаживание. От смеха у обоих выступили слезы. Вытирая их рукавом, Мила натянула угол платья, так, что вырез его, образованный не застегнутыми пуговицами, выступил вперед и открыл значительную часть ее большой молочной груди.Галя, еще отсмеиваясь, ловко приложила руку к застежке, и расстегнув еще одну пуговку, одним только движением освободила одну из грудей Милы из-под платья.
– Замечательная грудь, – прокомментировала Галя, – небось мальчишке молока хватало.
– Да, уж, – только и вымолвила Мила. Новая выходка соседки и смутила ее и заставила растеряться. То ли принять это за комплимент от подружки, то ли: Что «то ли», она и сама себе не могла сформулировать. А пока Мила торопливо пыталась засунуть грудь обратно в платье.
– Да не смущайся ты, говорила Галя, и шутливо боролась с рукой соседки. На объемном холме очень белой в розово-голубых прожилках, такой красивой, молодой и нежной, коже груди выделялся тоже очень крупный розово-рыжий сосок. В середине его напрягся широкий и высокий столбик, нежный, как сам сосок, и совсем без пупырышек, гладкий и чуть более темный.
– Ну тогда ты смотри, – произнесла Галя. Она расстегнула молнию на трикотажной кофточке и развела ее полы в стороны. Миле открылась аккуратная упругая (несмотря на два кормления), и вовсе не маленькая грудь. Ровно загорелая, с коричневыми сосками, она была, наверняка, очень привлекательна для мужчин, и (о чем Мила не догадывалась) для некоторого типа женщин.
– Видишь, я же не смущаюсь. Здесь-то и смотреть на нас некому.
К тому моменту Мила уже справилась с водворением своей груди на место. Она, для приличия, бросила взгляд на соседкину грудь, и засобиралась к себе. На сегодня ей уже было достаточно. Галя проводила ее до колики, на прощание провела рукой Миле по талии, как бы по-дружески, отпуская руку, она вроде бы случайно провела рукой по крутой ягодице.
В пятницу вечером, после работы, Анатолий, как у него было заведено, возвращался домой через магазин. И надо же было и Миле в то же время оказаться в том же магазине. Толик конечно же предложил ей помочь с сумками. Для Людмилы две полные сетки продуктов были более чем обычной тяжестью, но она не отказала. Вообще, то что кто-то ей, как женщине, оказывал внимание, было для нее непривычным, но и приятным.
Весь двадцатиминутный путь от магазина до дома Толик приударял за Милой. Он говорил ей комплименты, но не так как работяги у нее на службе, а деликатно и красиво. Рассказывал разные любопытные факты с разных концов света, и все больше отклонял разговор на фривольную стезю. Под конец он рассказал Миле очень пикантный анекдот, но такой смешной, что та и не подумала стесняться, а долго заливалась смехом, до самой своей калитки.
Григорий уже был дома, с недовольством он выглядывал в окно от чего это так веселится его супруга. Впервые же за все время их супружеской жизни Мила не застеснялась его расспросам и не испытала чувства вины, а даже поделилась соображениями, вот мол какие у них новые соседи нескучные и обаятельные.
С утра в субботу все снова были в саду. Галя и Толик поразили соседей большим импортным надувным бассейном, который устанавливался в саду на теплый летний период. Естественно, Людмила и Гриша были приглашены пользоваться им в любое время на собственное усмотрение. Главным аргументом было то, что это и удовольствие и необходимость для детей. Для обеспечения свободного доступа, как и было предложено, Толик с Гришей тут же проделали проход в ограде между участками.
Мила кухарничала всю жаркую часть дня и не показывалась из дома. Толик и Гриша полезли на крышу поправить черепицу и установить телевизионную антенну. Галя выбегала на заднее крыльцо и выкрикивала мужчинам настройку телевизора. Потом, когда мужчины спустились, втроем стали доделывать работы по приведению сада в порядок. Мусор жгли в дальнем конце сада, но все равно все продымились. По проекту Толика, мужчины поставили большую пластиковую бочку на опоры и опоясали их метровой ширины щитами из рифленой пластмассы, таким образом, сотворив нечто вроде душевой кабинки.
Галя пошла мыться первой. Вода шла по шлангу из дома. В дальнейшем предполагалось держать в бочке постоянный забор воды согреваемый солнцем. Галя скинула трусики и лифчик своего купальника, в котором, как и в прошлый раз, проходила весь день. Включила кран, врезанный в бочку, и стала намыливать волосы. У Гриши челюсть просто отвисла. Стенки кабинки были поставлены слишком низко! (Кто знает, случайно ли это было сделано?) Обнаженные и плечи и грудь Галины предстали взорам двоих мужчин. Толик и Гриша стояли поблизости, облокотившись на ограду, оба потные, подзагоревшие, продымленные. После первой растерянности, Гриша, спохватившись что глазеет на чужую жену, резко отвернулся. Толик, напротив, как будто и не испытывая никакой неловкости, стал расхваливать достоинства жены. И как она, молодчина, после каждых родов делала восстановительные гимнастики, и как ухаживала за грудью, чтоб та оставалась упругой и красивой, и как качала пресс, чтобы живот оставался плоским.
К таким откровениям Гриша не был готов. Хотел было уже ретироваться к себе. Но Толик перевел разговор на тему женщин вообще, и стал осторожно расспрашивать Гришу о его заграничных впечатлениях. И попал на благодатную тему. Чтобы не смущать соседа, Толик повернулся спиной к душу, облокотился обоими локтями на ограду, и, разглядывая предвечернее солнце, вел беседу. Гриша, теперь смелее бросал взгляды в летний душ и любовался с удовольствием Галиным телом, с вырезанным стенкой куском от щиколоток до пупка. Воображение дорисовывало остальное.
Отвечая на Толиковы вопросы, Гриша поведал о своих поездках в Германию, и чего он там насмотрелся. Разговорившись, в конце концов, здоровяк признался, что очень сожалел, что не проникли еще их свободы к нам, а были у него острые желания отведать запретненького, о чем заговорить с женой, он даже и помышлял. Признался, что полюбил заглядывать в секс-шопы (вот тебе и тихоня!), там, перелистывая журналы, открывает неизменно для себя что-то новое. Особенно его привлекало разглядывать лесбийскую любовь и картинки с анальным сексом.
Тогда, как бы ненароком, Толик сказал, что в его семье анальных секс – часть их сексуальной жизни, а практикуют они его регулярно. На Галю Гриша теперь смотрел уже с какой-то долей уважения и поклонения, как будто обладала она чем-то ему недоступным и недостижимым. А Толик не унимался, он расспрашивал Гришу про его интимную жизнь с женой все настойчивее и глубже, и время от времени вставлял шокирующие подробности из их с Галей сексуального опыта. Гриша еще не созрел для столь быстрой в себе перемены. Буркнув: «до скорого!», он быстро преодолел расстояние до своего дома, и скрылся в проеме двери. Толик только усмехнулся ему вслед. Тут же на ступеньках появилась Людмила, не спускаясь, зычным грудным голосом позвала Галю с Толиком разделить с ними ужин. В это время Толик уже снял свои неизменные плавки, и салютовав Миле ягодицами, зашел в душ. Галя же только выскочила из душа. Совсем голяком, зажав в руке грязный купальник, бежала она через сад. Мила просто оторопела.
