Один из парней, кажеться тот, кого представили, как Дрына, тут же налил и мне до краев.
Хищные глаза Генерала потемнели. Стакан он не опускал.
– Ну, возьми! – бросил я Ленке, – неужели не видит, глупая?.. – сколько сможешь – выпьешь!
Она взяла стакан дрожащей рукой. Быки загомонили. У каждого уже было налито.
Под пристальным взглядом главаря, Ленка выпила весь стакан. Закусывали дружно. Мы с женой доели наши остывшие шашлыки…
– Не стесняйтесь, – с усмешкой бросил Генерал, указывая на обильную жратву.
– За все уплочено! – заржал один из бандитов.
– Будет! – многозначительно добавил другой.
Ленка не пьянела. Во всяком случае, внешне. Вероятно, была до того напугана, что спиртное не действовало. Или, почти не действовало.
Звучали какие-то блатные, со скрытым значением тосты. Быки пили и со смаком закусывали. Ленка выпила еще пол-стакана.
Конечно она понимала… Не могла не понимать… О чем в этот момент думала моя, сжавшаяся в тугой комок, жена? Мы никогда об этом не разговаривали… Просто боялась? Или, вопреки очевидному, надеялась, что маслянные взгляды пьяных бандитов ничего не значат? Надеялась, что, вот они выпьют, поедят, затем поблагодарят за компанию, сядут в машины и уедут?.. Вряд ли… Она не была наивной девочкой… Синяки на ягодицах что-то да значат…
У меня голова была до звона чистой, хотя выпил я не меньше бутылки. Выхода не было… Может, схватить Ленку и побежать в лес? Авось, пьяные не догонят? Смешно… Какой бегун из моей жены?.. Это их только рассмешит!
Быки закурили. Кто-то предложил сигарету Ленке. Она взяла. При этом все заметили, как дрожали ее маленькие пальчики. Может, пожалеют? Ведь испугали до смерти!.. Вспомнились злые глаза генерала. Похотливые – быков…
Стемнело. Кто-то подбросил в костер дров, нарубив их моим топориком. Палатка, рядом с нашей машиной выглядела так жалко… Ленка постелила там мягкое одеяло. Когда, приготовив постель, она вылезала задом-наперед из палатки я вспомнил синяки на попке… и возбудился. Потом мы жарили шашлык, в ожидании приятной ночи… А потом подъехали ОНИ. Шестеро бандитов…
Шевеление у костра… Кто-то уже подсел к Ленке…
– Ну-у, спасибо за компанию, – голос у меня был до того неестественным, что губы Генерала расплылись в улыбке, – нам пора! Поедем, хоть и выпили…
Я попытался взять Ленку за руку, но один из парней, молча отвел мою кисть.
– Ребята, нам пора, – залепетала жена, – спасибо за компанию…
Рядом с ней присел еще один. Близко. Ноги их касались. Второй притерся с другой стороны. Молча погладил ей грудь.
– Да вы что?! – Ленка попыталась встать, – вы… вы…
Я ощутил пристальный взгляд Генерала. Вожак проверяет случайно прибившегося к стае волчонка?
– Прекратите! – я решительно встал… и тут же оказался на земле. Ловкая подсечка. Правая нога онемела.
– Сиди, выпей еще, закуси… – насмешливо протянул Генерал, покашливая в кулак.
Рядом со мной – с двух сторон – уселись быки. Один встал за спиной. Двое – откровенно мяли Ленку. Она отдиралась, теперь уже молча. Умолять не было смысла. Я заметил, как топорщаться джинсы у бандитов. Теперь ничего не имело смысла… Все должно произойти, как они и наметили…
Один запрокинул ей голову и впился, как клещ, долгим и, вероятно, мокрым, слюнявым поцелуем. Руки второго мяли грудь моей жены – небольшую, крепкую, и почти не отвисшую, не смотря на кормление ребенка… Не смотря на… не смотря… Не смотреть мне на это? Не смотреть, как будут насиловать мою жену? Как будут издеваться над ней эти молодые бычары? Как будут пользоваться ее телом? Елозить по нему, мять, оставлять засосы, истязать?.. Не смотреть? Напиться?
Я медленно взял бутылку. Быки насторожились. Знают, конечно, как делается «розочка». Не дадут… не успею… Налил полный стакан, ахнул залпом. Тупо закусил колбасой.
Когда поднял глаза – задохнулся… Ленка извивалась, пытаясь вырваться из обьятий гориллы, что-то мычала… Рука – эта волосатая лапа обезьяны – уже хозяйничала в ее трусиках. Я опять уловил пристальный взгляд Генерала.
– Зачем вы так?.. Может, не надо?.. Брать бабу силой… не по-понятиям, – жалкая попытка…
– Ты молчи о понятиях, фрайерок, – при свете костра взгляд вожака казался светящимся, нечеловеческим.
– Я хочу в туалет! – выкрикнула Ленка, вытирая обмусоленные губы.
Быки, казалось, недоуменно застыли, не зная, что делать.
– Ну, что ж, – рассудительно сказал Генерал, – хочешь, так – давай! Не отходя от кассы!
– Мы же не можем отпустить тебя в лес, – осклабился один из бандитов, – давай тут! Не стесняйся – все равно мы все увидим!
– Стас любит рассматривать… – пояснил Генерал, – зажигалкой светит, если темно. А если волосики мешают рассмотреть – он их тут же сжигает!
Вокруг костра захохотали. Ленка поняла, что последняя надежда рухнула. Да и была ли она – надежда? Наивная женская хитрость про туалет… Такие, как тут, на это не попадаются…
– Ну, давай, давай, – с угрозой протянул вожак, – или тебе помочь?!
Опустив голову, Ленка стояла не двигаясь. Потом взялась за резинку трико… опять опустила руки… всхлипнула… и медленным, неловким движением, стянула трико вместе с трусиками. Затем, присела между двух ухмыляющихся бандитов. Склонив голову, Генерал слушал робкое журчание. Сидевший рядом со мной бандит, поправил член в штанах, уселся поудобнее. Они все уже возбуждены до предела… Теперь уж точно… чуда не случится.
Ленка, поднимаясь, одновременно натянула трико. Никто ничего не увидел.
– А почему ж ты не вытерлась? – загоготал стоявший рядом бычара, – давай я помогу…
Обхватив женщину за талию, он другой рукой стал гладить под лобком. Ленка извивалась, пыталасть присесть, но натыкалась на жесткую ладонь бандита. Затем, прекратила все попытки освободиться и заплакала. В голос. Как ребенок.
Я рванулся с места, уже мало что соображая. Обижают мою маленькую женушку! Мой рассудительный ум отключился напрочь… А затем отключилось и тело…
Очнулся я от дикой боли в затылке. Умеют бить! Да и как не уметь, когда это их работа?! С трудом поднял голову. Перед глазами были чьи-то кросовки. Размер сорок четвертый! Не меньше! Ленка исчезла.
– Лежи, лежи, фрайерок, отдыхай, – Генерал поднялся и с хрустом потянулся.
– Шеф! – донеслось из палатки, – мы ждем, она готова!
Ленивым движением вожак скинул куртку и джинсы. Трусы не топорщились. Он был усталым и больным человеком.
Из палатки слышалась возня, всхлипывания, идиотский смех…
Генерал согнувшись, заполз внутрь.
– Давай, шеф… по старшенству… Да лежи ты, сука…
Голова у меня гудела, как непомерно раздувшийся колокол. Костер перед глазами плыл.
– Нет! Ну на надо! – это Ленка… Просит… О чем их просить?!
Я со стоном уронил голову на траву. Из палатки послышалось тяжелое, надсадное дыхание. Все… Вот о все… Они уже… Они ее… они ее там, в палатке… вдвоем… или втроем? Какая раздница?.. Они все пройдуться по ней не по одному разу!.. По моей маленькой, хрупкой женушке… Сколько половых актов может выдержать женщина? Отчего умирают во время массового изнасилования? От перенапряжения нервной системы? Или от чего-то еще?
В палатке захрипели. Очевидно, Генерал… Это он – что? Кончил? Вероятно…
С шумом и облегчением главарь выдохнул отравленный застарелым туберкулезом воздух. Стало тихо. Только слышались Ленкины всхлипывания. С ней мы в опасные дни пользовались презервативами… Она вообще любила резинки… Однажды, случайно заглянув в ее сумочку, я заметил пустую обертку…
А тут… Какой у нее сегодня день? Опасный? С десятого по шестнадцатый, считая от первого дня…
Вожак выполз из палатки и расслабленно сел у костра. Я, с трудом подняв голову, глянул в его волчьи глаза. Он кивнул. Затем ухмыльнулся и закурил Беломор. Именно эти забористые папиросы… Выдохнул в мою сторону и я вспомнил, что так всегда пахло в сторожки у дяди Феди. Я тогда подрабатывал на стройке…
– Ну давай… ножки… – прохрипел оставшийся в палатке бандит и по моим щекам потекли слезы.
– Выше! Выше! – сквозь сжатые зубы командовал насильник.
Она – что? Подчиняется ему и послушно поднимает ноги? Нет, нет… конечно нет… о чем это я?..
Сдавленный, надсадный вой донесся из палатки и через минуту выполз потный и блестящий в свете костра бандит. Сел, раскинув ноги. Его опавший член бессильно свисал, касаясь травы. Четверо других торопливо срывали с себя одежду. Двое нырнули в палатку, двое других остались снаружи, ежась от ночной прохлады.
– Ну… нет… пожалуйста… – донесся приглушенный голос Ленки.
Затем, звук пощечины. Это – ей? Это они, твари, ее бьют?! Женские рыдания и непрерывный сладострасный стон-рычание, совокупляющегося медведя. С каждым разом, с каждым толчком все громче! Ему приятно!.. А ей, наверное, больно..
