Ко мне домой мы добрались уже за полночь. В доме не души, муж в отъезде, домработница давно ушла. Кнопкой дистанционного управления я открыла гараж, въехала и вновь закрыла дверь.
Пэм встала с сидения, сладко потянулась.
– Ты хочешь спать? – спросила я удивлённо.
– Ты что! Совсем нет! Как можно спать в такую ночь! – глаза Пэм загорелись, – Мы будем болтать всю ночь напролёт.
Из гаража мы прошли прямо в дом, на первый этаж. Пэм уже была у меня дома не раз и сразу побежала наверх, в гостинную, попросила разрешения включить музыку, нашла компакт-диск со своей любимой певицей и включила очень негромко. Я пошла к себе в спальню, зашла в ванную, сбросила всю одежду, смыла макияж с лица. Быстро приняла душ, надела халат на голое тело и вернулась к Пэм. Она в это время рассматривала коллекцию африканских масок, развешанную по стенам в гостинной.
– Пойди переоденься, у меня в ванной для тебя приготовлен халат, немного отдохнём, перекусим и я покажу тебе нашу новую.
Пэм отказалась переодеваться, сказала, что она ужасно голодна и переодеваться у неё просто нет сил.
– Хорошо, пошли в столовую, поищем чего-нибудь на кухне, Долорес вообще-то должна была приготовить ужин.
Лентяйка домработница посчитала, что я сегодня не ужинаю дома и ушла, так ничего и не приготовив. Хорошо, сами сообразим. В холодильнике нашлось всего понемногу. Мы с аппетитом поели, я приготовила кофе. Взяв кофе, мы пошли в гостиную и устроились вдвоём на диване.
– Ну, ты ещё не затащила Дэйва в постель? – спросила я Пэм, глядя ей прямо в глаза и заговорчески улыбаясь. Она не выдержала моего взгляда, смутилась, порозовела, начала поправлять причёску, хлопнула себя по коленкам, отвернулась. Я подсела поближе, обняла её за плечи:
– Ты по нём сохнешь, это видно невооружённым глазом, и не только мне – Дэйв это тоже заметил, готова поклясться, что он мечтает переспать с тобой.
– Скажешь тоже:
– Одни твои серые глазки чего стоят. А фигурка! Всё на месте, ничего лишнего. Попка крепкая, как мячик, бёдра узкие, ноги длинные. Грудь: Обалденная. Торчком стоит и без лифчика. Я всегда мечтала иметь такую фигурку, в спортзале попотела порядком, да задница меньше не стала – я с детства была пампушка.
– Да от твоей задницы все парни без ума! Стоит тебе мимо пройти – все как завороженные поворачиваются во след. На мои кости никто так не смотрит.
– Ты себя явно недооцениваешь, подружка. Будь я парнем – я выбрала бы тебя.
– Я не думаю..
– Будь активнее, сделай шаг ему навстречу, и он твой.
– Не так всё просто, я бы давно уже, но
– Никаких, на следующей неделе Дэйв пригдашает всех нас к себе на яхту – вот тебе подходящий случай, не зевай.
– Я не смогу, и потом это бесполезно, он бросит меня на следующий же день.
– Девчонка отдалась парню, а он её тут же и бросил! Ну и ну, что-то новенькое.
– С одной моей школьной подругой уже было такое. Нравился ей парень. Переспали они, а он и говорит, до меня не была никому нужна – и мне не нужна.
– Так ты целка! Вот сюрприз! До меня сразу то и не дошло. В 19 лет это не нормально! Но не смертельно и поправимо. Конечно, если Дэйв не любитель – это мало доставит ему удовольствия, окровавленные простыни, напуганная девчонка, я понимаю твои опасения. Неужели в твоей католической школе не было шанса потерять невинность?
– Смеёшься! Интересно, как бы я рассказала про это на исповеди?
– А как лучший друг школьницы – вибратор?
– О чём ты!
– Хорошо, чего же вы там изучали, если главный предмет не затронули вообще? Тебе срочно нужно пройти, а то ты похоже не имеешь понятия, что делать с парнем в постели. Тебе крупно повезло с подругой, моя дорогая.
– Ты думаешь, я смогу обмануть Дэйва, и вести себя с ним, как опытная женщина?
– Это, как игра на сцене в школьном театре, только пьеса называется. Первый и самый главный урок – никогда не теряй уверенности в себе, ты хозяйка положения. Остальное дело техники. Итак, приступим?
– Сама напросилась, поздно отступать, я твоя примерная ученица, подружка. Пэм откинулась на спинку дивана, положила руки на колени и в ожидании замерла.
– Так, для начала, вот что скажу я тебе подружка: прекрати стесняться своего обнаженного тела. Твоё тело – это твоё основное оружие. Научись раздеваться перед ним, не как школьница у доктора, но и не как проститутка. Чувствуй эту грань. Давай попробуем прямо сейчас. Вставай, вставай, нечего бояться – меня-то ты уже видела голой.
Пэм поколебалась мгновение, решительно поднялась с дивана, стала прямо напротив меня, расстегнула пояс на джинсах, вытащила кофту, скрестив руки, быстро стянула её через голову. Потрясла головой из стороны в сторону, поправляя волосы. Постояла в нерешительности, посмотрела на меня, медленно расстегнула замок на джинсах, ещё немного помедлила и начала спускать их вниз.
– Медленнее, это самый эротичный момент, потяни резину немного, не показывай всё сразу, оставляй какую-то тайну, недосказанность, не превращай процесс раздевания в рутину. Будь изобретательна, мужчины от этого тащатся.
Пэм повернулась ко мне задом, спустила джинсы до лодыжек, слегка при этом повиляла попкой, плотно обтянутой простыми белыми трусиками. Повернула голову ко мне, в ожидании одобрения.
Пэм, только не делай этого с Дэйвом в первый раз, а вообще для начала не плохо, – похвалила я.
Пэм разогнулась, повернулась ко мне лицом, собираясь продолжить. На ней ещё оставались совершенно незамысловатые трусики и лифчик.
– Конечно, скорее всего, ничего иного из белья у тебя нет, а ведь это твоё оружие номер два. Знаешь, как мужики тащатся от всяких этих кружев, подвязок и бантиков! Завтра же поведу тебя по магазинам, купим тебе приличные для таких случаев вещи.
Пэм завела руки назад, дотянулась до застёжки, расстегнула её и, спустив бретельки, продолжала так стоять, зарывая грудь.
– Медленно повернись ко мне спиной, сними лифчик, закройся руками и повернись ко мне опять. Давала я Пэм свои наставления.
Она сделала, как я велела и стояла передо мною в одних трусиках, держа руками грудь. Продолговатые, с большими сосками, торчащие в стороны, её груди никак не помещались в ладошках.
– Погладь их, приподними, обе вместе и каждую по отдельности. Урони, пусть подвигаются – зрелище это великолепное.
Пэм, сначала скованно, а потом всё смелее и смелее начала играть со своими голубками. Сжимала между польцев соски, сдавливала и расглаживала, мяла эти не совсем обычной формы как бы перетянутые невидимой ниткой, свои удвоенные полушария.
– Вот видишь, тебе самой нравится, смотри: уже и потекла, – заметила я тёмное влажное пятно в самом низу, где сходятся ноги.
Пэм инстинктивно сжала ноги, закрыла руками низ живота и быстро отвернулась.
– Ой! – тихо пискнула она.
– Сзади ещё больше заметно, – засмеялась я, – прекрати прятаться!
Пэм присела на корточки, и закрыла лицо руками.
– Это хорошо, всё так и должно быть, разве ты забыла, что случилось со мной в клубе? Давай, не остонавливайся, совсем немного осталось, снимай трусики.
Пэм встала, лицо было залито краской, в глазах блестели слёзы. Косо посмотрела на меня, оттянула и поправила резинку трусиков, засунула кончики пальцев под резинку, растянула её, переместила руки назад, выпятила зад и приспустила трусики, обнажив крепкие, как мячики полушария ягодиц. Стоя ко мне задом, нагнулась ещё ниже и стянула резинки до колен, вывернув трусики на изнанку, высставив их влажную промежность на моё обозрение. Потом перегнулась пополам, спустила их медленно по ногам, до самого пола, переступая поочереди, освобождая ступни ног, запуталась и чуть не упала. Восстановила рановесие, улыбнулась, встала в полный рост, открыто взглянула мне в глаза:
– А это совсем не страшно, даже легко как-то стало и я тебя совершенно не стесняюсь.
Я любовалась стройным девичьим телом. Шелковистые светлые, слегка рыжеватые волосы, обильно покрывали лобок, выглядывали из-подмышек. Впалый, подтянутый живот, золотистый пушок возле пупка, гладкая нежная кожа на груди, торчащие в разные стороны соски, узкие бёдра, тонкие лодыжки упомрачительно длинных, стройных ног.
Пэм бросилась кружиться по гостинной. Я заразилась её весельем и хлопала в ладоши в такт её танцу. Потом сбросила халат и присоединилась к ней. Обнажённые, мы кружились по комнате, поодиночке, взявшись за руки, обнявшись, так, что наши груди сталкивались, прижамались, расплющивались о тело друг дружки.
Разгорячённые, мы плюхнулись на диван, тесно прижавшись бёдрами и коленками. Я никогда до этого не обнимала обнажённую женщину – четыре совсем не маленькие груди создавали помеху более тесным объятьям.
– Подожди, я сейчас, – я бегом помчалась к себе в спальню и вернусась с небольшим пластиковым чемоданчиком.
– Что это? – заинтригованно спросила Пэм.
– Это член семьи, когда члена мужа не хватает или нет в наличии, – я открыла чемоданчик и вытащила один из вибраторов, очень подробно имитирующий мужской пенис.
– Як! – вскрикнула Пэм с отвращением, – Какой он жилистый!
– Девочка, эту «волшебную палочку», эту сладкую косточку тебе придётся полюбить, изучить как следует и научиться обращаться. Этот «джойстик», точнее его оригинал будет приносить тебе массу удовольствия и радости, очень скоро это станет твоей любимой игрушкой.
Вибратор представлял собой точную копию полового члена какого-то известного рок музыканта, стоил ужастно дорого, но мог служить идеальным учебным пособием для дебютантки.
– Вика, какой он огромный! Как он только у них в штанах помещается!
– Девочка моя, было бы неплохо если бы у всех парней были такие огромные, в таком виде он у них только когда они хотят нас с тобой трахнуть, ты же видела сегодня, как быстро, прямо на глазах начал рости писюн твоего младшего братишки? В обычном состоянии эта штука не так внушительна и больше похожа на варёный гриб-мухомор.
– А что, если у Дэйва такая же колотушка, или ещё больше! Он что, будет пихать мне её туда? – Пэм показала взглядом себе на низ живота, она же во мне не поместится! Или он поразрывает мне всё!
– Малышка, ты очень ошибаешься насчёт своих возможностей. Ребёнок, которого ты в состоянии родить по своим размерам не идёт ни в какое сравнение с этой для взрослых девочек.
– Его что, ещё и сосать нужно! – скривилась Пэм.– Сразу от тебя это не требуется, но в скором времени ты сама поймёшь всю прелесть этой игрушки, и тогда тебя за уши не оттянешь. Но это после, сейчас ты должна научиться надевать на эту штуку презерватив.
– Я должна это делать? Зачем! Пусть сам!
– Он может и сам, но так надёжнее. Запомни правило: с новым партнёром начинать только с презервативом! После, когда хорошо его узнаешь, круг его друзей, знакомых, образ жизни – ты его или сама бросишь или перестанешь пользоваться резинкой и перейдёшь на противозачаточные таблетки.
Я разорвала упаковку, вытащила промасленное кольцо, в левую руку взяла резиновый член, правой рукой проворно раскатала резиновое кольцо почти на всю длину члена.
– Смотри! Теперь твоя очередь, – я передала Пэм новый пакетик, стянула прочь одетый презерватив и пристроила искусственный член себе между ног.
Пэм попыталась повторить мои манипуляции, с третьей попытки ей наконец удалось правильно надеть.
– Главное, не забывай оставлять запас на самом кончике, чтобы, когда он спустит, струя спермы не разорвала тонкую резину.
– Ну, это я усвоила. Только я не знаю, смогу ли я трогать эту штуку, выглядит, словно с неё содрали кожу – не больно ли ему будет?
– Смотри, вот эта самая чувствительная часть – головка, кожа с неё сдвигается и лучше её тогда не трогать. Всё остальное не такое нежное, можешь браться смело. Видишь здесь словно уздечка – это место гладь нежно, твоему парню понравится.
– Хорошо, а что мне делать, если он начнёт трогать меня там? – Пэм опять показала на низ живота.
– То же, что ты делаешь, когда играешь сама с собой – двигайся навстречу его пальцам, направляй его, короче получай удовольствие.
– Я не играю сама с собой, ещё чего! – возмущённо проговорила Пэм и поджала губки.
– Неужели твои монашки не научили тебя главному упражнению перед сном?
– Да я под землю провалилась бы от стыда, если бы мне пришлось признаваться в таком грехе на исповеди!
– Да твой священник сидит там в своей кабинке и дрочит под рясой, когда молоденькие школьницы исповедаются ему в своих грехах! Он тебе любой грех простит – только выдай ему побольше.
– Не говори глупостей! – недоверчиво посмотрела на меня Пэм.
– Бог велит любить ближнего, а кто ближе тебе, чем твоя собственная кошечка? Своё тело надо знать и уметь себя удовлетворять, тогда и партнёру сможешь показать чего тебе нужно. Смотри сюда. – я легонько толкнула Пэм на диван, раздвинула ей ноги и положила её руку на пышный кустик светлых, слегка волнистых волос.
– Потрогай! Погрузи пальцы вовнутрь. Где у тебя там самое чувствительное место?
Пэм нерешительно поводила указательным пальцем по поверхности лобка. Я не выдержала, разгребла волосы на две стороны, обнажила влажную щель с розовыми скользкими краями, взяла своей рукой её средний и безымянный пальцы и глубоко ввела их в горячую плоть.
Один палец с одной, второй с другой стороны отвердевшего клитора.
– Не трогай клитор непосредственно – это слишком чувствительно, а вот так тебе будет только приятно, сдавливая клитор между пальцами, ты контролируешь свои ощущения.
Я начала водить её руку вверх и вниз, вверх и вниз, увеличивая темп и амплитуду движений. Иногда я останавливалась, загребала слизь, обильно стекающую вниз, между ягодиц и вновь продолжала равномерные движения.
Рука Пэм уже двигалась самостоятельно, я только следовала за нею. Пэм тяжело задышала, закрыла глаза, задвигала задом навстречу движениям руки. Скорость возросла так, что я уже не успевала за рукой Пэм и только прижимала её мокрые пальцы своей ладонью. Лицо Пэм исказилось, она закусила губы, щеки напряглись и задёргались в такт движениям руки. Темп ускорился до невероятного, её пальцы мелькали, вибрировали очень быстро и с малой амплитудой, вибрировало всё её туловище. Тут её тело затряслось крупной, всё возрастающей дрожью. Она далеко назад закинула голову, уперлась затылком в диван, напряглась, немного приподняла туловище. Волна судороги прошла по телу Пэм, она слабо вскрикнула, потом закричала сильнее, судорога еще раз прошла по её телу, она тут же обмякла, расслабилась и в изнеможении упала на диван.
Она продолжала лежать с закрытыми глазами, но её лицо разгладилось, словно растаяло, рот приоткрылся и едва заметная улыбка расцвела у неё на губах. Тут Пэм открыла глаза, посмотрела на меня умиротворённо и счастливо. Потянулась так, что хрустнули косточки и сладко зевнула.
– Теперь можно и умереть: – слабо проговорила Пэм.
Я опустилась на колени перед ней и спрятала лицо у неё между ног. Пэм не шевелилась. Я вдыхала тонкий, горько-сладкий аромат невинного девичьего тела, жёсткие волоски касались моих губ. Я вдавила лицо сильнее и коснулась губами слегка зияющей, припухшей влажности лона.. Можно я посмотрю? Я никогда не видела так близко, – попросила я.
Пэм ничего не ответила, но я почувствовала, как раздвинулись ей колени, приглашая меня. Я приподнялась, согнула ноги Пэм в коленях, широко их расставила в стороны, взявшись двумя руками, раздвинула большие губы и без того раскрытые настежь. Цветок, алая роза, нежные лепестки лона сходились вверху, прикрывая словно пестик блестящую каплю клитора. Внизу лепестки малых губ, почти исчезая, сходились вместе, обрамляя нежно-розового цвета девственную плеву с маленьким, размером с напёрсток отверстием с ровными, немного утолщёнными краями.
Восторгом полнится душа.
Открылась дивная картина.
О, как свежа и хороша!
Невинной девушки вагина.
Родилось в моём мозгу и повторялось вновь и вновь. Я прикоснулась губами к этому чуду природы, лизнула самую дырочку – кончик языка слегка сдавило слабое пожатие, словно наброшенная тонкая петля.
– Возьми меня! – судорожно выдохнула Пэм, пихая мне в руку резиновую копию пениса рок звезды. – Я хочу, чтобы именно ты была моей первой!
Я заколебалась, сомнение и неуверенность нахлынули на меня.
– Не жалей! Всё равно никто это уже не оценит, невинность я всё равно уже потеряла. Давай! Овладей мною, сделай и меня настоящей женщиной наконец!
Оставив сомнения прочь, я ещё раз на прощание поцеловала девственную свежесть алой розы, поводила головкой члена в раскрытом влажном лоне Пэм, смочила её основательно. Приставила прямо ко входу во влагалище, слегка вдавив девственную плеву вовнутрь, и резким сильным толчком, разом ввела член в тугое сопротивляющееся, выталкивающее обратно, отверстие. Я удерживала его за самое основание, погрузив полностью все двадцать сантиметров, долго держала так, не давая Пэм вытолкнуть его прочь. Пэм кричала, но я почти не слышала её, когда же она затихла, я начала широкими, ровными движениями вводить и выводить член из влагалища. Пальцы мои обагрились кровью, но я продолжала, несмотря на извивающуюся от боли Пэм, вращая и поворачивая его под разными углами толкать и толкать член, не оставляя от девственной плевы никаких следов, кроме рваной, едва заметной бахромы.
Только затем я успокоилась, вытащила и отбросила своё орудие на пол. Стиснула в объятьях колени Пэм и сидела так на полу, пока она не успокоилась, не притихла и не заснула.
Я принесла одеяло с подушкой, осторожно положила подушку под голову Пэм и накрыла её одеялом. Набросила себе на плечи халат и вот так продремала в кресле рядом с Пэм весь остаток ночи.
