Через три дня Сергей проявился снова. Предложил встретиться и забрать фотографии. Надо признаться, все эти дни мы с Иркой просто сгорали от нетерпения. И от страсти. Мы безостановочно, делая перерывы лишь для работы, сна и приема пищи, совокуплялись. Делились впечатлениями и фантазиями. Я пытался выбить из супруги правду, что её сподвигло на такой шаг. Она не отмалчивалась, но и ответить связно не могла. Призналась, что за ширмой дважды дрочила себя, моментально кончая. И ещё раз чуть не кончила, когда Сергей раздвигал её ноги. Я не стал говорить, что в этот же момент, чуть не обкончался с десяток раз и сам, представляя, как фотограф падает на супругу, вгоняя в неё свой конец.
Теперь очень хотелось посмотреть на результаты, чуть не сказал «нашей», съёмки. Но мне надо было на работу, потому решили, что поедет Ирка. Так и разъехались.
Ближе к вечеру Ирка позвонила мне на работу и, захлёбываясь от восторга, пыталась передать впечатления от увиденного. Говорила про сюрприз, про то, что на радостях подарила Сергею большую часть «пристойных» снимков. Мне пришлось ждать до вечера.
Сказать, что снимки были хороши, – ничего не сказать. Качество сразило наповал. Формат – тоже. Привыкли печатать 10*15, а тут А4. Земля и небо. Ну а Иришка – само совершенство. Мы вновь и вновь перебирали всю стопку, заново переживая самые волнующие эпизоды съёмочного процесса. Откладывали снимки, перекладывали, сортировали. Спорили, что отправить в альбом, а что не стоит. Я считал, что в альбоме должно быть всё. Ирка парировала тем, что всё не покажешь знакомым! Она, в принципе готова была уже и знакомым себя демонстрировать. Отчасти, я был согласен, нельзя показывать друзьям снимок, сделанный с расстояния нескольких сантиметров, с изображением мокрой, неприкрытой вагины. Но, с другой стороны, не хотелось разделять всю работу на составляющие. Остановились всё-таки на двух альбомах. В первый, для друзей, попали все снимки с присутствием белья. То есть – всё, кроме последних пяти кадров, где присутствие белья было уже символическим, а анатомические подробности И!
Ркиного тела столь очевидны, что мы решили отправить их в другой альбом, для себя. Помимо этого, путём длительных споров, отобрали три фотографии для водворения в рамках на стенку. По одной из каждой серии, в разных нарядах. Первая – очень чопорная, в бежевом белье, стоя, руки за головой. Вторая – на стуле, когда в вырез Иринкиной маечки очень хорошо просматривался бюст. Последняя та, где Ирка, уже без платья, в одних трусиках, стоит спиной к фотографу, оглядываясь и обхватив себя руками за плечи.
В итоге, я сорвал с неё одежду, и мы предались плотским утехам. С таким упоением, что про сюрприз как-то забылось. Вспомнил я о сюрпризе только утром. О чём и спросил свою половину. Моя половина от ответа ушла, сказав лишь, что иначе сюрприза не получится.
Тема сюрприза была забыта до вечера пятницы, когда я вернулся с рабочего фронта в лоно семьи на целых два дня. Усевшись ужинать, обнаружил на столе один из фотоальбомов и решил освежить в памяти приятные воспоминания. Тем более что благоверная моя ускакала к подружке на перекур.
Вот так сюрприз! Ужин застрял на полпути, и пиво не помогло. Первым впечатлением было, что я – идиот, и не понимаю, на что смотрю. Те же прекрасные фотографии, та же студия. Вот только снимков таких мы не делали! На белом, атласном фоне, моя любимая Иришка в белых чулках и подвязках к ним, в белых же туфлях, на высоких каблуках и без всего остального! Вот – чулки. Вот – резинки подвязок. А на месте, где должны присутствовать трусы, – только наголо выбритый Иркин лобок. Я листаю дальше. Как в калейдоскопе меняются Иркины позы: спиной, боком, лицом. Вот лицо и груди крупным планом. Эх, какие соски, торчат, как косточки от вишен – хоть сейчас целуй. Опять появился барный стул. Но не появились трусы и лифчик. Я начинал понимать, где-то на бессознательном уровне. В это время Иришка, сидя на стуле, избавлялась от туфель и чулок. Очень, надо заметить, грамотно избавлялась. И вот на ней нет ничего, кроме белого (!) лака на ногтях рук и ног.
А теперь сменился фон. На чёрном фоне нагота жены стала просто пронзительной. Вот Сергей смягчил освещение. Убрал вспышку? Снимки стали темнее и романтичнее. А позы более женственные, что ли. Иришка на коленях. Сбоку. Очень красиво прочерчена грудь. Опять со спины, – из-под попки забавно торчат пальцы ног. И снова, в анфас. Она нежно пытается прикрыть грудь и лобок, но получается плохо, – соски предательски лезут между пальцев. Вот она ложится на пол. Я жду и боюсь одновременно. В каждую секунду могут появиться снимки, объяснить которые на подсознательном уровне я уже не смогу.
Отпечатки очень качественные. Я вижу мельчайшие детали Иркиного тела: родинки, шрамик на коленке, маленькая мозоль на пятке, коричневый кружок ануса. Я их знаю наизусть. А фотоаппарат просто безжалостно фиксирует, не разделяя моего к ним участия. Но стиль фотографа мне ясен и близок. Он не хочет всего и сразу. Ему нужно постепенно подвести мою жену к самостоятельному принятию решения. Решения, которое, тем не менее, будет единственным возможным, логически вытекающим из предыдущих её поступков. А пока она на полу. Ложится. Переворачивается на живот, смотрит на фотографа. Одну ногу подтягивает к животу. Объектив смещается ближе к ногам. Вспышка разрушает романтику. И, заодно хорошо освещает Иркину промежность.
Содержание снимков меняется. Если до сих пор все фотографии были исключительно эротичными, то теперь они стали порнографическими. И отсутствие партнёра у Ирки, не меняло моего отношения к изображённому. От каждого снимка пёрло дикой сексуальной энергией, словно фотограф пытался компенсировать невозможность совокупиться с предметом вожделения, детализацией отдельных интимных частей тела моей супруги. Это уже не была съёмка, как таковая, – это был извращённый половой акт, где вместо пениса мастер использовал объектив и софиты.
Теперь на каждой фотографии Иришка что-то делает с собой. Вот она, лёжа на спине и прогнувшись так, что пола касаются только плечи и ступни широко раздвинутых ног, обеими руками оттягивает себе соски. Причём тянет сильно, – видно, как натянулась кожа, словно хочет поднять себя ещё выше. Сергей снимает её сбоку. Потом со стороны лица. И, разумеется, – со стороны ног, чуть сверху. Поза не меняется. Одна рука на груди, вторая на лобке. Один Иркин пальчик соскальзывает с лобка, исчезает между складками половых губок. Кадр крупным планом детально демонстрирует искушённому зрителю место исчезновения пальца.
Может, я в душе давно и хотел этого. Но представить, как это произойдёт в действительности.: Ведь это моя жена. Моя абсолютно голая жена. Позирует с раздвинутыми ногами совершенно незнакомому человеку. Без меня. А если она не только позирует? – Я кончаю в штаны, как подросток. Неужели мне могла прийти в голову мысль о том, что моя верная, застенчивая Иришка, может кому-то отдаться? – И от этой одной мысли я обкончался.
Стоп. Ухожу в ванную. Снимаю с себя всё. Надо же, ни разу к себе не притронулся, а так трусы уделал. В машинку их. А теперь надо слегка остыть. Беру сигарету, иду на балкон. По дороге захватываю пресловутый альбом. Курю. Начинаю смотреть сначала. Хочу проанализировать свои ощущения. Ощущения нормальные. Мне нравится интерьер студии, фон, качество. Даже формат отпечатков. Тут не придерёшься. Ирка мне тоже нравится. Даже неожиданность её поступка, мне тоже нравится. Если она хотела преподнести мне сюрприз, – то ей это, безусловно, удалось. И задумала она это ещё в первый наш визит к Сергею. Не исключаю даже, что это сам Сергей и предложил ей, когда я выходил в сортир. Тогда понятен её жест на последнем кадре нашей совместной работы, когда она сдвинула резинку с промежности. Она тогда уже всё для себя решила, и мне давала это понять. Затем она едет забирать работы, причём, явно едет не в чулках. Но берёт их с собой, заранее зная, для чего они ей понадобятся.
Беспокоит ли меня это? – Нет, не беспокоит. Возбуждает. Даже мой отросток готов подтвердить это своей головкой. Удивительно, если учесть, его активность пару минут назад. Перелистываю дальше. Красиво. Чулки лишь подчёркивают её обнажённость. Пытаюсь найти в себе чувства обманутого мужа, и не нахожу. Скорее всего, потому, что никто меня не обманывал. Ирка пошла просто чуть дальше меня, и мои же фантазии облекла в реальные формы. И Сергей поступил, в принципе, правильно. Предложи он мне отправить супругу к нему одну, – я бы отказался, процентов на девяносто. А при мне Иринка, ну явно не может расслабиться. И Сергей молодец, – он это понял. И нашёл выход. Да и по-мужски его понять можно. Наша первая совместная работа, была ему, как немой укор, – нечто незаконченное.
Ну вот, с чувствами разобрались. В альбоме Ирка, в это время очень грациозно возлежала на малюсеньком барном стуле, подняв вверх чуть согнутые ноги. Мой друг уже давно в боевой позиции, не будем его разочаровывать. Тем более что приближается фото, на котором я остановился по причине недержания эмоций. Вот Ирка выгнулась дугой, пытаясь оторвать себе соски. Я, в это время, активно пытаюсь оторвать себе конец. Вот её рука скользит по лобку и дальше. Общий план. А вот и старый знакомый, крупным ракурсом шаловливый палец. Ничего, – креплюсь. Но диковинно. Мастурбирующую жену и я видел не часто. Набираю побольше воздуха в грудь, и перелистываю страницу.
Тема рукоблудия не исчерпана. Напротив, – Ирка отправляет в себя и вторую руку. Теперь кадры идут попарно: сначала общая картинка, потом руки во влагалище. Иришка опускает спину на пол, зато ноги поднимает вверх. Почти слышу: шлёп затвор аппарата. И голос Сергея: прекрасно, Ирина, – теперь ноги в стороны. Нет, нет – не сгибай. Щёлк. Отлично. Ещё шире. Надо постараться. Молодчина. Щёлк. Дай-ка, я вблизи сниму тебя. Щёлк. Хорошо. Теперь лицо. Расслабься. Конечно, так. Хорошо. Молодец, Ирочка. Растягивай себя. Стесняешься? Я уже всё видел у тебя. Давай, растягивай. Мне хочется увидеть, что внутри. Да, – очень хочу увидеть! Вот умница. Щёлк. Ничего страшного. Поближе. Щёлк.А сильнее? Да. Двумя руками, сильнее. Выверни складки. Не порвёшься. Щёлк. Не волнуйся, – всё видно. Замечательно. Вот какая ты розовая. Щёлк. Правильно, – умница, помочи себя, чтоб блестело. Ещё! Да. Щёлк.
Кадры летели в сумасшедшем ритме. Ирка – вид сверху; Иркина дыра – в упор. Судя по размерам клитора, она очень здорово возбуждена. Но фото – прекрасное. На ярко – розовом фоне раздвинутых половых губ, блестят белым лаком Иришкины ноготочки. Она растягивает себя, бесстыже глядя на фотографа. Руки неуловимо сдвигаются. И вот моя девочка два пальца одной руки засовывает в себя, а пальцами второй трёт набухший клитор.
И вкрадчивый голос Сергея: да-да, умница, дрочи себя, – щёлк. – Ты ведь хотела этого ещё в прошлый раз. Дрочи. – Щёлк. – Оттяни клитор. О, как торчит. Замечательно. – Щёлк. Глубже пальцы засунь. Да? – А ты представь, что это не пальцы. Правильно. – Щёлк. Лицо.
Я смотрю в лицо жены и вижу, – ей осталось немного. У неё между ног, тем временем, продолжаются метаморфозы. Ей уже не обязательно смачивать пальцы, – из неё уже вовсю течёт. Вход в попку мокрый и призывно блестит. Кажется, Ирка это чувствует. Хотя – нет. Сергей это видит, и заставляет мою благоверную развлечь себя и там. Теперь она лежит на боку. Ноги всё также в стороны, одна – вверх. Обе её дырочки заткнуты пальцами. Это очень хорошо видно на снимке крупным планом. Моя Иришка неистово дрючит себя. Все пальцы внутри до упора. А вот её лицо, – она кончает! Я не слышу, но впечатление такое, словно она стонет где-то рядом. Капли спермы падают на ковёр балкона, на мои бёдра и на глянец фотографий.
– О, вижу, что тебе пришёлся по вкусу мой подарок. – Моя ненаглядная вернулась, а я даже не услышал.
– Да, – прохрипел я. – Не то слово.
– А я немного сомневалась. Даже не хотела вначале показывать большую часть.
– Ты что? Я балдею, точнее – уже отбалдел. Но как ты решилась на это. Ты ведь, вроде, была категорически против таких вещей?
– Милый, я же рассказывала, как развлекалась за ширмой, пока вы там пытались справиться с эрекцией. А потом, – ты так красноречиво меня уговаривал.
– Подожди:
– Сам подожди, раз спросил. Ты пока писать ходил, Серёга давай приставать ко мне, – чего ты, мол, не разденешься? Такая фигура, грудь и так далее.
– Чего далее?
– Далее то, что в трусах.
– Он что так и сказал?
– Так, или почти так. Он много чего сказал.
– А конкретнее?
– Ну, что, типа, все фотографируются голыми, типа, модно это сейчас стало. Говорит, лет через десять поздно будет. Тем более, говорит, не рожала пока.
– А ты?
– А что я? Я уже кончила разок за ширмой, и мне ещё хотелось. Я и сказала, что тебя стесняюсь.
– Да ты чего? Ты же сама хотела при мне сниматься.
– Ну, поначалу, – да. А позже, как-то стыдно стало. Посторонний человек. Говорит мне чего сделать, как встать. Мне и дома-то, вдвоём с тобой, неловко было бы так вот себя показывать.
– Мне же нравилось. Ты что, не видела?
– Видела. И меня это дико заводило, но:
– Что?
– Ладно. Ещё больше меня заводило, что на меня Серёга смотрит так,:
– Как? – Я спросил, хотя и сам знал, как он смотрел на мою жену.
– Ты что, не понимаешь? Как мужчина смотрит на женщину без одежды, да ещё в таких позах? Словно ощупывает глазами везде.
– Ну:
– Вот тебе и ну! Из меня текло постоянно. Мне даже стыдно было, он смотрит мне между ног, а у меня пятна мокрые на трусах.
– А я не заметил. – Я поднялся, и с меня капнуло на пол.
– Вот-вот. Почти также. Может, оденешься? А то тебя видно из того дома. – Она ткнула пальцем в направлении окон соседнего дома, из которого и впрямь можно было рассмотреть щетину на моих щеках.
– Да хрен с ними, – я нудист. – Я ладонью размазывал подтёки на ногах. – А ты продолжай.
– А чего продолжать? Ты вышел. Он меня по-уговаривал, я сказала: «Подумаю». И ты вернулся.
– И всё?!
– Нет. Потом я решила, что была – не была, и показала ему пиписку.
– Фу. Слово-то, какое.
– Слово, как слово. Лучше, чем «дырка», к примеру.
– Ну, ладно, показала писку, а дальше?
– А дальше, когда он звонил, чтобы мы фотки забрали, я с ним договорилась, что приеду и попробую. В смысле, – попробую, что он предлагал.
– А он чего?
– Обрадовался.
– Не сомневаюсь.
– Да нет, – он не в том смысле. Не то, о чём ты думаешь.
– О чём я думаю?
– Да о том же! Я же его спрашивала, не станет ли он приставать ко мне.
– И?
– Он сказал, что его интерес заканчивается на фотографиях с обнажённой женщиной. Что он, как врач.
– И всё?
– Нет, не всё. Мы много говорили.
– Расскажи!
– Нет, пойдём в комнату. И в душ сходи, а то всё спермой провоняет.
