Марина села с плотно сжатыми ногами на диван. «Ну, где вы мои, годы спортивной гимнастики» – подумала она, и медленно подняла сжатые ноги. Выглянула из-за них: Сережка сосредоточенно снимал. Завела руки за бедра, раздвинула половые губы, засмеялась и, насколько позволяла поза, повертела попой: потом, убрав руки, медленно развела ноги почти на шпагат, опять пальцами раскрыла свой бутон и медленно опустила ноги на пол, согнув, но не сводя их.
Улыбаясь, посмотрела на сына:
– Ну как?
– Не хуже, чем у Таньки, – сын засмеялся и встал в полуметре от Марины на колени, направив объектив на ее промежность. Вдруг протянул руку и завел два пальца в Маринино влагалище, чуть почесав верхнюю стенку изнутри в той точке, которую мама показала ему вчера, на треть от входа. Марина сладко вздрогнула и хихикнула.
– Мам, а ты у меня уже опять вся мокрая: и как там у тебя внутри интересно все-таки, – он дотянулся пальцами до шейки матки, и она сказала сладостное «М-м-м-м!».
– Интересно, говоришь? – чуть задумчиво сказала она. – Подожди, – встала и вышла к себе в комнату.
Сережка, уже увлеченный процессом съемки, снял и уход мамы, и ее возвращение через минуту с синим, явно медицинского вида небольшим пластиковым пакетиком в руках.
– А вот я сейчас тебе все-все покажу! Должен же ты у меня знать, как женщина устроена. Да и сама потом посмотрю заодно, все ли там у меня в порядке, а то уже год у гинеколога не была, может, все мхом заросло – Марина, смеясь, разорвала пакетик и достала из него сначала резиновые перчатки, небрежно отброшенные ей на стол, а потом прозрачное гинекологическое зеркало. – Прошлый год на профосмотр ходила, купила заранее, да забыла дома, пришлось еще один покупать. Как чувствовала, что для сына пригодится, – засмеялась она и уселась на край тахты с широко раздвинутыми ногами.
В возбужденное влагалище расширитель вошел, как по маслу, и Марина, закрепив ручку, откинулась назад.
– Гляди. И снимай, потом и сама погляжу, – засмеялась она.
Сережка включил подсветку на камере, и мамина заветная пещерка, широко раскрытая между пластмассовых, прозрачных стенок, засветилась розовым влажным перламутром. В глубине стал хорошо виден небольшой купол шейки матки с продолговатой дырочкой посередине, из которой выходила веревочка внутриматочной спирали.
– Ой, мам, а тут красиво: Это что за холмик? – Сережка, протянув палец, коснулся шейки.
– Это, сына, матка, ты в ней первые девять месяцев жил, – засмеялась Марина. – Ну, хватит, – зеркало все же несколько неприятно растягивало влагалище, и Марина вынула его из себя. – Как бы еще?
– Мам: а покажи мне, как ты с вибраторами играешь, а?
– С вибраторами? Ну, давай:
И Марина показала. С удовольствием. До самого оргазма, который, правда, получился так себе – слабеньким, но она не расстроилась – сегодня ей перепало и так столько, что дальше некуда:
Немножко отдышавшись, она посмотрела на сидящего рядом с ней на тахте с видеокамерой в руках сына.
– Ну, понравилось?
– Ага:
– А вот мне – не очень, с тобой куда как лучше, – и мама, засмеявшись, завалила сына на тахту, раздвинула его ноги и встала между ними на колени. – А ну-ка, снимай свой писюн. Пока сможешь, – и, все так же со смехом, заглотила уже ослабший было член Сережки сразу и полностью. Не вынимая его изо рта, подняла в объектив глаза и подмигнула, после чего занялась лакомством уже всерьез.
Сережка честно снимал почти до самого конца. Уже почти кончая, отложил так и не выключенную камеру в сторону, проследив, впрочем, чтобы мамина голова с его членом во рту осталась хоть более-менее в кадре, и положил руки маме на голову, ласково прижимая ее к своему паху.
А Марина, едва оторвавшись от только что выдоенного сына, плотно сжав улыбающиеся губы, показала ему глазами на камеру. Оказавшись в кадре, открыла рот и высунула язык: внутри все было белым от спермы Сережки, и она, кокетничая, проглотила все это и, облизавшись, вновь открыла рот, показывая, что в нем теперь пусто. Засмеявшись, сказала «Вот так!», забрала Сережкины гениталии в горсть, чуть потрепала их, наклонилась, поцеловала и, довольная, улеглась рядом с сыном.
Сережка отложил выключенную видеокамеру и тоже расслабился, закрыл глаза. А мама, только что подзаряженная его энергией, спросила:
– Ну что? Теперь можно кино досматривать спокойно? – и, получив утвердительное «угу», сняла магнитофон с паузы.
Глаз Сережка так и не открыл, и Марина решила, что ладно – если уж его такая откровенная порнуха сейчас не интересует, значит, на сегодня ему уже точно хватит. Поздно уже, пусть спит. В конце концов, кассету Лиде завтра отдавать не обязательно. «Или вообще перегнать ее на компьютер?» – вдруг подумала Марина, но оставила эту мысль. Нечестно.
********
Некоторое время на экране происходило, в общем, то же самое, что и раньше. Все съемки были в квартире Лиды, метки времени в нижнем углу экрана потихоньку приближались к текущему июлю.
И вдруг в очередном сюжете декорации сменились. На экране оказался песчаный берег озера, другого края которого было не видно. Камера развернулась, в кадр, метрах в ста от точки съемки, попала высоченная и густая живая изгородь, а потом – солидный двухэтажный дом с большой верандой, прикрытой от яркого солнца зеленым матерчатым тентом. На веранде стоял стол, за столом, как минимум полуобнаженные, сидели двое мужчин и женщина. Издалека было трудно понять, кто есть кто, но Лиду, по роскошной светлой гриве волос, и характерную борцовскую фигуру Николая Марина признала сразу. Третий мужчина был, судя по всему, повыше и помассивнее Коли.
«Ага, это их пресловутая дача», – поняла Марина. Рассказов о ней от Лиды она наслушалась много, но бывать на ней не бывала.
Марина тут же поняла, что не бывала-то она, похоже, не случайно – ее, собственно, ни разу туда и не приглашали, хотя она не придавала этому раньше никакого значения. «Теперь понятно, почему не звали» – с удовлетворением подумала она.
Камера, опять развернувшись, двинулась в сторону берега.
Прямо на песке, чуть присыпав им ноги, лежали две обнаженные, если не считать светлых бейсболок, девушки. Татьяну Марина признала, разумеется, сразу. Вторая девушка, на вид чуть помладше Татьяны, светловолосая, худенькая, с небольшими грудками и широкими бедрами, чисто выбритым лобком, была ей незнакома.
За кадром раздался знакомый Андрюшкин голос:
– Эй, красавицы! Сиськи-письки спалите на солнце! Пошли купаться!
Татьяна, запрокинув голову, лениво посмотрела в камеру.
– Опять ты со своей шарманкой! – и, повернувшись к соседке, спросила:
– Светка, ты как?
Та лениво перевернулась на живот, выставив на солнце аккуратную попку и пробурчав: «Лениво:»
Окончательный приговор вынесла Татьяна.
– Ну тебя. С тобой пойдешь, ты опять Светку за все места хватать будешь:
Андрей за камерой засмеялся в голос:
– Так ей нравится! А ты что, ревнуешь, что ли? Или я тебя мало за жизнь хватал?
Расслабленно поднявшая голову Светка нащупала под рукой мелкий камешек и запустила его в сторону оператора.
– Пошел вон, бесстыдник: Мы тут спим, и все: – и опять уронила голову на руки.
– Ну и фиг с вами.
Камера, двигаясь вниз, выключилась.
Марина, уже в который раз за сегодня, удивленно уставилась в заполненный помехами экран. «Так. Это что ж, тут не только инцест, но еще и свинг, что ли? Или так – частный нудистский пляж? Ой, как интересно: Смотрим дальше!». Она покосилась на сына, но тот, ровно сопя, спал.
********
Изображение появилось опять. На экране уже начинало вечереть: место было точно то же самое, но теперь на песке лежало уже не младшее, а старшее поколение сегодняшних обитателей дачи.
Марина с интересом стала рассматривать лежащего лицом вверх незнакомого ей мужчину. «Ну, здоров!» – подумала она и почему-то почесала у себя между ног. Экземпляр был и впрямь завидный: лет на вид чуть поменьше сорока, росту, навскидку, под сто восемьдесят, мощные, чуть прикрытые слоем жира мышцы, прямой, довольно толстый, спокойно лежащий с оголенной головкой между бедрами член. В паху, как и у Коли, ни волосинки.
Андрюшка из-за кадра спросил, проведя фокусом по Лидиному телу:
– Мам! А мы сегодня ужинать будем?
Лида, приподняв панаму, сощурилась на низкое солнце.
– Оголодали, что ли? Мужики, вы как? – она повернулась к Николаю. Тот буркнул что-то не очень членораздельное, но жена явно его поняла и повернулась к лежащему с другой стороны мужчине:
– Вадик, есть будем?
Не открывая глаз, тот ответил: «Я бы тоже лучше попозже, Лидочка», и та строго посмотрела на сына:
– Брысь, обжоры! Холодильник полный – что найдете, все ваше, а ужин – не раньше, чем через час. Жарко! – и надвинула панаму на глаза.
Камера развернулась к озеру, и загробный голос Андрюшки произнес:
– Документальная съемка номер раз. Родители морят детей голодом, – после чего изображение пропало.
Марина перемотала пленку назад, нашла то место, где «Вадик» предстал перед камерой во всей красе, остановила изображение и еще раз, тщательно его рассмотрела. «Нет, какой самец, а! И вежливый вроде!» – еще раз подумала она, тихо, с вожделением хихикнула и пустила видеомагнитофон дальше.
********
Следующий эпизод опять навел Марину на интересные мысли.
На веранде, в широких креслах-качалках, сидели, расслабившись и закрыв глаза, Татьяна со Светой. Андрей, судя по всему, подошел бесшумно, – или девушки не пожелали обращать на него внимания, – и некоторое время снимал их, по очереди, в подробностях, а потом полушепотом сказал:
– Девки! А у кого дырка красивше? – и засмеялся.
Татьяна приоткрыла один глаз.
– Достал ты со своими детскими конкурсами:
– Приз будет!
Тут оживилась Светлана:
– Какой?
– Пива из холодильника принесу победительнице!
– Отец поймает – выдерет! – категорично сказала Татьяна.
– Не выдерет, там пива – море, и не заметит никто!
– Хм. – Татьяна засмеялась. – Тогда – за первое место две бутылки, за второе – одну!
– Договорились!
Девушки, переглянувшись, дружно закинули ноги на ручки кресел и ехидно уставились в камеру.
– На, смотри, извращенец
– И ничего не извращенец, я красоту люблю: – заныл за камерой Андрюшка. – Сим-симы, откройтесь:
– А за пивом точно пойдешь?
– Ага:
Девчонки, опять переглянувшись, дружно раздвинули двумя пальчиками щелки.– Иди, куда обещал!
Два крупных плана раскрытых девичьих бутончиков, и эпизод завершился.
********
Впрочем, гадать Марине, насколько тесные отношения связывают детей Лиды и Светку, долго не пришлось – следующие кадры показали все однозначно.
Снимали, похоже, через приоткрытую дверь комнаты, ярко освещенной верхним светом.
Обе девушки стояли в позах «пьющих оленей», опершись руками на широкую кровать, тесно прижавшись бедрами. Андрейка, только что вышедший из Светки, сделал шаг вправо и уверенно вогнал свой колышек под попу Татьяны. Та довольно хмыкнула и чуть выгнула спину. Сделав несколько движений, брат вышел из нее и вернулся к Светлане, она тоже отреагировала на его член внутри себя вполне положительно.
Так продолжалось с минуту, а потом из-за камеры раздался звучный, глубокий голос:
– Детки! А что это вы тут делаете, а? – и следом негромкий смешок.
Детки ничуть не испугались, а Светка, свободная в этот момент от Андрюшкиного члена, чуть выпрямившись, повернула голову к двери и засмеялась:
– Ебем: упс, сношаемся, пап!
Вадим за камерой (а Марина не сомневалась, что это был именно он), засмеялся уже в голос.
– А по согласию ли?
– По согласию, пап, по согласию! Он нам желание в карты проиграл! Ох! – Светка в этот момент как раз приняла в себя член Андрюшки.
– Ну, коли по согласию, тогда ладно. Светка, ты сегодня где ночуешь?
– Да подожди ты, успеешь! – она остановила Андрюшку, заведя под попу руку, небрежно вытащила из себя его кол и повернулась к отцу.
– Пап, я бы лучше здесь, с Таней и Андрюшкой:
– Ну ладно: – голос за камерой был не то чтобы расстроенный, но как бы слегка огорченный.
– Пап, ну: ну хочешь, я тебя приласкаю, а потом можно я сюда пойду? Или мы вдвоем с Танюшкой тебя, пап?
– Да ладно, Светик. Вот ей-Богу, переживу, – Вадим опять уже смеялся в голос. – Если уж совсем плохо будет, мне тетя Лида поможет, – и он опять засмеялся. Голос прозвучал еще глуше: – Поможешь, Лидуся?
Откуда-то издалека донесся голос Лиды: «А как же!» – и ее звонкий смех.
– Ну ладно, детки, спокойной ночи.
Изображение исчезло.
********
Марина, чувствуя себя опять возбужденной до предела, промотала ленту вперед. Больше на кассете ничего не было.
«Вот же, мало мне сегодня!» – с досадой подумала она. – «Или это я так на Вадима? Ну, мадам, вы даете: Сережку разбудить, что ли? Ведь не засну сейчас! Нет, пойду в душ». И она, аккуратно перебравшись через спящего сына, пошла в ванную.
Направив струю себе во влагалище, подумала: «Но Вадим-то! Надо будет узнать у Лидки, женат, нет?» – и почувствовала в ласкаемой водой пещерке сладкий спазм.
Немного успокоившись после легкого самодельного оргазма, уже и неизвестно, которого за сегодня, она укрыла сына простынкой и пошла спать к себе.
********
Проснулась Марина еще до сигнала будильника в отличнейшем настроении.
Вышла в гостиную. Сын, опять, по жаркой ночи, скинул с себя простыню и спал на спине, раскинувшись, выставив напряженный член вверх. Подумала: «Пососать? Или сесть сверху? Будить жалко!», и совсем прошла было мимо в ванную, но, заметив лежащую в углу тахты видеокамеру, остановилась.
Взяла ее в руки, включила и медленно, детально отсняла спящего обнаженного сына. Смочив слюной пальцы, оголила головку члена, – Сережка только чуть пошевелился во сне, – и сняла его отдельно, медленно проведя объективом от яичек до головки, сняв ее сверху, а потом и весь колышек спереди. Аккуратно закрыла вершинку кожей и сняла еще раз.
Отложив камеру, подумала: «Да он-то потом поспит еще, а мне второй раз мыться – времени собраться не хватит», задумчиво посмотрела на вожделенный объект, залезла пальчиком себе во влагалище: «Суховато». Села на тахту рядышком с Сережкой, раздвинула ноги и немного поласкала клитор. «Вот, теперь нормально» – и оседлала сына, рукой направив его орудие в цель. Чуть посидела, не шевелясь, с умилением разглядывая Сережкино лицо. Тот заворочался, вызвав приятные ощущения внутри мамы, и открыл глаза.
Марина, прижавшись грудями, наклонилась к его уху: «Лежи спокойно, сына, я сама все сделаю, ладно? Только не сдерживайся, давай кончим по-быстрому, а то я на работу опоздаю».
Медленно, едва не выпуская Сережкин член из себя в верхней точке, задвигалась вверх – вниз. Сережка пару раз подмахнул – и кончил, обильно оросив мамину пещерку.
Ничего похожего на оргазм Марина не испытала, но удовольствие от сознания того, что сыну до ее прихода будет: хм: полегче, было и само по себе большим.
Слезла с Сережки, чмокнула его в губы: «Поспи еще!», и пошла в ванную.
А когда шла оттуда мимо тахты назад, Сережка, не открывая глаз, протянул руку и провел ей по внутренней поверхности маминого бедра, вызвав у нее неожиданный, но очень радостный спазм внизу живота.
********
Собравшись, Марина подошла к дремлющему Сережке и поцеловала его в лоб. Тот открыл полусонные глаза, улыбнулся.
– Сына, ты сегодня перепиши то, что мы наснимали, на компьютер. И оттуда загони на тети Лидину кассету, в конец, места там хватит, я вчера ее до конца досмотрела. Там, кстати, есть довольно интересные моменты, особенно последние эпизоды, – Марина улыбнулась. – Завтра с Лидой встретимся, я ей кассету отдам.
Поцеловала его еще раз и уехала.
На работе все у нее сегодня получалось так, как уже давно не было. Вопросы решались мгновенно, бумаги только отскакивали – разбираясь с ними, Марина даже тихонько напевала себе что-то под нос. Отдельские дамы, глядя на такое чудо, озадачились – начальницей Марина была довольно жесткой, да и вообще слыла женщиной скорее суровой и основательной, чем веселой и легкой. К обеду, сложив перешептываниями два и два, решили: не иначе, шефиня мужика себе нашла, – и начали гадать, кто бы это мог быть персонально?
Краем глаза замечая всю эту мелочную возню, видя ее насквозь, Марина в душе смеялась: эх, крысы конторские, знали бы вы всю правду – со злости бы удавились: или от зависти? Да Бог с вами со всеми, живите, как знаете, а мне – хорошо!
Сбежала она с работы ровно «по звонку», чего уже давно не делала. И не зря – Сережка, встретив ее у порога, поцеловал, преданно доложил: «Я все, что ты говорила, сделал, мамуля», чуть ли не на руках отнес в комнату, ласково-ласково раздел, нежно-нежно помыл в ванной, накормил ужином, чего раньше за ним никогда не замечалось, и усадил перед телевизором – отдыхать. Марина даже маленько одурела от такой всепоглощающей заботы сына, но было так приятно, что вдруг засвербившую где-то в глубине мысль: «Интересно, надолго ли его хватит? Или просто сегодня нагрешил чего?», она легко выгнала из головы.
И тут обратила внимание, что член у Сережки, лежащего рядом с обнаженной мамой на тахте, совершенно спокоен. Удивленно потянулась и потрогала его сквозь трусы пальчиком: да нет, вроде все нормально.
– Сына, а ты это чего? За три дня перетрудился? Или старушка-мать тебя больше не интересует? – засмеялась она.
– Мам: нет, я просто сегодня обе тети Лидины кассеты пересмотрел, ну и то, что мы наснимали: ну и не удержался: пару раз:
– Ох: – Марина, откинувшись на подушку и выставив вперед груди, засмеялась в голос, – горе ты мое! И из-за этого – расстроился? Дурачок ты мой маленький! Да у тебя, даже если без этого места совсем, – тут Марина ласково сжала в кулачке хозяйство сына, и почувствовала хоть и слабое, но все же явное шевеление, – для меня всегда удовольствие найдется. Ты ж меня в воскресенье заласкал и вовсе, считай, без него – я думала, умру от счастья! Потом, с чего ты решил, что я после работы, усталая, без этого прямо жить не смогу, дурашка?
Отсмеявшись, глядя на все еще смущенного, но повеселевшего сына, спросила:
– И как тебе кино?
– Ты получилась совершенно замечательно, – Сережка потерся щекой о мамино плечо. – И меня ты сняла тоже: неплохо.
– А концовка тети Лидиного «фильма»?
– Это на даче, что ли?
– Ну.
– Тоже: интересно.
– Как тебе: тут у Марины получилась едва уловимая пауза, – девочки?
– Так Танька она и есть Танька, вредное существо. А Светка – интересная:
– Ну ладно, – Марина, удовлетворенная проявленным сыном некоторым интересом к Вадимовой дочке, не стала развивать тему. – Тащи-ка, сына, доску, гладить буду.
Дальше вечер пошел почти так же, как и десятки других жарких, летних вечеров в их доме. Марина погладила белье, убрала доску, прибралась на кухне. Мельком, между делами, с пятого на десятое, посмотрела какой-то сериальчик.
Только обнаженному телу было много легче, чем всегда, и не надо было подспудно волноваться, что сын увидит вдруг больше, чем ему кем-то (кем?) «положено».
Сережка читал у себя в комнате, потом полез в Интернет – Марина, увидев это, выгнала его на пять минут из-за компьютера, убрала «детский фильтр» и даже, с трудом вспомнив адрес, сама вытащила ему какой-то сборный порносайт, куда сын с интересом и нырнул.
Сидя на тахте, она через открытую в его комнату дверь хорошо видела и экран компьютера, стоявшего в Сережкиной комнате, – сын сменял на нем картинки достаточно неспешно, – и прижатые к стулу его ягодицы. Потихонечку ягодицы начинали елозить по стулу, и Марина, глядя на это, улыбалась, а внизу живота у нее потихоньку становилось все теплее, и это ей тоже нравилось.
– Мам:
– Чего, сына?
– Да как-то тут все: неинтересно. На тети Лидиной кассете покруче будет.
– А ты чего, собственно, ждал, сына? Секс – он и есть секс. Основной кайф от него изнутри идет, а не снаружи, – засмеялась она. – Да к тому же на Лидиной кассете народ от души развлекается, а порнушка – постановка в большинстве своем, причем с актерами так себе.
– Мам, а ты вчера про девственность говорила. Это целка, да?
– В просторечии – так. А если правильно – «девственная плева».
– Она при первом сексе рвется?
– Да, сына. Точнее, при первом котиусе – когда мужчина член во влагалище девушки вводит. Секс – это все, чем мы с тобой занимаемся.
 
Улыбнулась. И тут из глубины памяти всплыл адрес сайтика, когда-то показанного ей покойным мужем. Марина встала с тахты и, подойдя к Сережке, наклонилась, оперлась грудями о его спину.
– Ну-ка, сына, подожди:
Ввела по памяти адрес. После пары щелчков мышкой на экране появилась коллекция крупных планов раскрытых девственных вагин.
– Вот они, Сережа, твои «целки». Смотри, какие разные, – Марина открыла следующую страницу «коллекции». – Ой: смотри, у меня почти точно такая же была!
– Мам, а тебе кто ее: порвал?
– Да твой папа и порвал, – грустно ответила Марина.
– Больно было?
– Нет, не очень: и потом хорошо: Девушка, если сильно возбуждена, так боли в этом случае почти что и не чувствует, так, миг один.
– А ты была: сильно мокрая
