Марина прижалась к спине сына обоими грудями, положила голову ему на плечо, обняв за живот, и, глядя невидящими глазами на девственные плевы на экране монитора, рассказала ему детали их взаимоотношений с его отцом. С такими подробностями, о которых и Паше в свое время постеснялась бы рассказать. Как смогла, даже описала свои ощущения от его ласк еще до того, как они стали спать вместе, рассказала о том, как хотела лечь с Пашей, но долго не решалась, и об удовольствии от члена мужа в самый их первый раз и тогда, когда они, по ее расчетам, зачали Сережку, и как первый раз приласкала его ртом, и много что еще.
Закончив, вдруг поняла: долгая, почти шестилетняя боль ушла. Глаза были сухими, и в груди, вместо стальных, холодных, чужих пальцев, сжимающих сердце при каждом воспоминании о погибшем любимом, лишь легкий грустный холодок. «Отпустил. Спасибо тебе, Пашенька», – подумала она с благодарностью сразу и к мужу, и к Сережке. – «Через сына – отпустил». И потерлась своей щекой о щеку Сережки.
– Все, сына. Поздно уже. Выключай компьютер, и спать, – чмокнула его в макушку, оторвалась и пошла к себе в комнату.
********
Сережка пришел к ней минут через двадцать, когда она уже почти спала. Не спрашивая разрешения, пристроился, прижавшись сзади всем телом к лежащей на боку Марине, обнял под грудями, почесал носом между ее лопаток.
– Мам, а мам: – голос был с хитрецой. – А я порнушки насмотрелся, у меня стоит, потом болеть будет: Вон, смотри: – и потыкался не очень твердым членом ей между ягодиц, погладил соски.
Марину буквально пронзила нежность к сыну. «Ах ты, котенок мой, понял, что я от разговоров да воспоминаний расстроилась, успокаивать пришел!» Она развернулась к нему лицом и медленно, нежно поцеловала его глаза. Уложила Сережку на спину и села на него верхом, чуть покачалась и спустилась вниз, взяла его колышек в рот, опять поднялась и пустила его в себя снизу. Но сын все не кончал, и тогда она отправила его за кремом, а сама легла, подложив под бедра подушку, лицом вниз.
На этот раз Сережка вошел в ее попу с некоторым трудом, ей пришлось даже всерьез помочь, направляя, своей рукой, и вначале было чуть больно, но они никуда и не торопились.
Медленно, обстоятельно, иногда переговариваясь – «Нет, Сереж, лучше вниз», – «Ох, мамуля, как там у тебя тесно-то!», они довели друг друга до одновременного, несильного оргазма, успев понять, что анальный секс им, в общем, нравится, но не настолько, чтобы им заниматься регулярно.
– Сына! Ох, по-моему, ты днем-то больше двух раз кончил, пока на Лидины с Танькой выкрутасы смотрел:
– Ну больше: – Сережка был смущен, но совсем немного.
Довольные друг другом, они заснули, повернувшись спинами.
********
Утром у Сережки, замученного трехдневными секс-баталиями, член во сне не стоял, и Марина, осторожно встав со своей кровати, будить его не стала.
Собралась, положила в сумку Лидины кассеты и отправилась на работу.
Рабочий день прошел так же, как и предыдущий – легко и весело. В обед она позвонила Лиде, и вечером они встретились все в том же парке.
После бурных излияний взаимной радости Лида нетерпеливо спросила:
– Ну как?
Марина, откинувшись на спинку скамьи, довольно облизнулась:
– Что – «как»? По полной программе!
– Ох, Маринка! Мо-лод-цы! Рассказывай!
Примерно полчаса Марина, перебиваемая частыми вопросами, ахами и охами Лидии, рассказывала историю их с Сережкой взаимоотношений, начиная с прошлой пятницы. Без особых, впрочем, подробностей – их в голове у Марины было столько, что на их изложение не хватило бы и дня.
Закончила она сегодняшним утром с чуть озаботившим ее отсутствием у Сережки утренней эрекции. На что Лида тут же ответила, что это только хорошо – парень теперь сексуально удовлетворен, вот подожди, еще с недельку регулярного траха – и вставать у него будет вообще только тогда, когда действительно надо. А так хоть порнофильм ему показывай. Засмеялась:
– Андрюшку моего так вообще сейчас уже раскручивать приходится самым натуральным образом. Танька вечно голодная, так за ней наблюдать иной раз – умора: уж и так перед ним пройдет, и сяк, и письку, и сиську покажет, и разговоры всякие – а он хоть бы хны, пока сам не захочет – не будет. Только я могу ему член всегда поднять! – Лида явно была горда таким своим умением. И вдруг немного сникла: – А Коле, теперь, и я – не всегда: Возраст, чтоб ему!
Марина рассмеялась в ответ:
– Ну, когда до этого дойдет, – поделишься опытом, – и достала из сумки кассеты. – Посмотрели мы с Сережкой и вторую тоже. Класс!
– Правда, понравилось? – Лида внимательно смотрела в глаза подруге.
– Правда, Лидочка, правда. Главное я поняла – вам всем это действительно очень нравится, ничего в этом плохого нет, и я совершенно правильно сделала, что пошла туда же.
Лида еще секунду внимательно разглядывала замолчавшую подругу.
– Ох, Маришка: Я, если честно, побаивалась – вдруг не так поймешь? – наконец облегченно вздохнула. – А как тебе наша дача? – спросила все еще осторожным тоном.
– Замечательно! – Марина улыбалась. – И сама дача, и развлечения, – она взяла Лидину руку в свои ладони и успокаивающе пожала. – Нет, Лидусь, ну мне действительно все понравилось. Я, наверное, и сама была к этому уже готова. Знаешь, с каким интересом в трусики Сережке пыталась заглядывать? – она рассмеялась. – И, самое главное, знала бы ты, как нам с ним хорошо: в воскресенье – так вообще чудо небесное, непередаваемое:
Марина, мечтательно улыбаясь, чуть потянулась. Продолжила:
– Нет, все правильно. И Сережку ты бы видела – как-то успокоился сразу, чуть, кажется, повзрослел, заботливый стал – ужас! Да и я: – она посерьезнела.
– Знаешь, Лид, меня, по-моему, мой Пашка: отпустил.
– Вот как? – внимательно, чуть исподлобья глянула на подругу Лидия. – Если так, хорошо:
Чуть помолчали.
– Марин, так вы на дачу к нам в эту пятницу приехали бы? – тон Лиды опять был чуть осторожным.
И не зря. Марина напряглась и, глядя прямо перед собой ушедшими внутрь глазами, задумалась.
– Эй, подружка! – Лида, чуть подождав, помахала у нее перед глазами ладонью. – Очнись!
– Что? – перепугано обернулась к ней Марина, выходя из нечаянного транса. – Ой, Лид, извини:
– Да забудь. Ты, Маринуль, по-моему, еще не все понимаешь.
Лида чуть помолчала, сосредоточиваясь.
– Тут вот что. Ты пойми: вы – не любовники. Вы – мама и сын. То, что к любви между мамой и сыном еще и, к взаимному удовольствию и пользе, секс добавился, значения большого не имеет. И у него, и у тебя есть и будет своя жизнь. Сережка твой, кстати, это интуитивно понял – относится к тебе как к маме, даже если его член в этот момент в тебе, правильно?
Марина задумчиво, но довольно уверенно кивнула, и Лидия продолжила:
– Своя жизнь, понимаешь? Он женится, внуков тебе нарожает, ты, наверняка, – Лида улыбнулась, – еще замуж выйдешь, да может, кого еще и сама родишь – вон какая ядреная.
Засмеявшись, Лида чуть ущипнула подругу за бок.
– И тебе нельзя относиться к нему как к любовнику. И, поэтому, вам привыкать только друг к другу в постели – нельзя. Мы почему Вадика с дочкой на дачу зовем, как думаешь?
Марина только вопросительно посмотрела на подругу.
– Нет, Вадька, конечно, наш – точнее, в первую очередь Колькин, – лучший друг. Но еще и для того, чтобы детки только на друг на друге да на нас не замыкались. Светка – существо в их компании достаточно случайное, вот пускай Андрюшка и привыкает лучше к случайным связям, чем исключительно к собственной сестре да маме, – Лида рассмеялась.
Марина внимательно присмотрелась – смех был искренним.
– Лид, а ты: с Вадимом: как?
– Марин, ты не очень правильно нас поняла. Я Кольку своего люблю до беспамятства, ты же знаешь. Так что с Вадимом, в общем, в постели мы – никак. Хотя – именно «в общем». Был у него период, жена у него умерла несколько лет назад, так я его из депрессии самоубийственной тогда: не совсем обычным методом вывела. С Колькиного, разумеется, благословления. Но сейчас – нет у меня такого желания: а у него есть, но перебьется, хватит ему и Светки.
Хитро посмотрела на Марину.
– Хотя любовник он – ну совершенно замечательный, да и вообще мужик классный, Кольки не было бы, так я: В пятницу он тоже будет у нас. И я ему вас с Сережкой отрекламировала по полной, – со смехом закончила Лида.
«Ах ты, сводня старая», – весело подумала Марина.
– Ну, Лидусь! Прям заманиваешь!
– А то! – и подруги дружно прыснули со смеху.
Отсмеялись.
– Ладно, подумаю. Сережку еще подготовить к этому надо будет, – озаботилась Марина.
– Да особо чего готовить-то? – недоуменно подняла красиво выщипанные брови Лида. – Дача, как дача. Всех особенностей – что мы там, если тепло, все голяком ходим, да двери никто особо не закрывает, хотя и может. Так, во-первых, никто никого не заставляет – хочешь, ходи хоть в шубе. Тем более что сама потом в нашей голой компании быстро разденешься, это ж как на нудистском пляже точно, – Лида засмеялась. – Во – вторых, чтобы было проще, приедете часам к восьми – мы вас, если тепло будет, встретим уже в нужном виде, присоединяться всегда удобнее.
– А что касается Сережки и девочек – так это проблемы Таньки со Светкой, пусть они их и решают. И ведь решат, – Лидин смех на этот раз был довольно ехидным, но заразительным, и Марина уже спокойнее улыбнулась в ответ. – Ну не любовник он тебе, Мариш, – с нажимом повторила Лида. – Будут у тебя еще мужики, – подмигнула она подруге, успокаивая ее окончательно.
– Ладно, Лидусь. Я тебя знаю, ты мертвого уговоришь – ответно рассмеялась Марина и посерьезнела опять.
– Вообще, подруга, спасибо тебе. Даже и не знаешь ты, какое огромное. Я только сейчас поняла, как мне эти годы после Пашиной смерти дались. А с пятницы – как будто родилась заново, летаю прямо: И за доверие – такие кадры не каждый каждому покажет. Мы с Сережкой там: кое-что наснимали и дописали в конец второй кассеты, ты потом посмотри, ладно?
Лида укоризненно посмотрела на нее.
– Зря ты так. Не надо мне никаких залогов того, что ты порядочный человек: – чуть примолкла и улыбнулась, – но с ними все равно лучше!
Рассмеялась уже в голос.
– Тем более что для меня это и не залог вовсе, а просто обмен опытом. Ну вот, заинтриговала, мне теперь хвостик кассеты посмотреть хочется! Все, побежала, созвонимся! – и Лида, чмокнув Марину в щеку, на секунду задержав взгляд на ее глазах, исчезла.Марина растерянно подумала: «Куда ее понесло, до автостоянки могли дойти вместе?», но тут же вспомнила прощальный Лидин взгляд, сочувственный и умный.
«Э, ведь она меня специально одну оставила – понимает, что мне все, от нее услышанное, переварить надо! Ну, Лидуська, умница, пошлет же Бог такую подругу, одну на миллион, а то и больше! Нет, нельзя нам с ней расходиться никак, в пятницу – к ней на дачу. Уже это – повод достаточный»
Но тут же поймала себя на том, что перед глазами – сильная фигура Вадима, причем почему-то не лицо, – оно как раз как бы плавало в легком тумане, – а средняя часть, с аккуратным, большим членом. И между ногами у нее, она чувствовала, слегка чесалось.
«Эх, все мы, бабы, – дырявые существа!»
Марина развеселилась окончательно, и, пребывая в даже несколько игривом настроении, поехала домой.
********
Едва она открыла дверь, как в коридор выскочил Сережка. Марина сразу же, после вчерашнего, обратила внимание на его трусы: они топорщились, но только слегка.
– Мамуля! – Сережка обнял ее, приподнял и повернул. Чмокнул куда-то в нос.
– Пусти, надорвешься же! – ласково-испуганно высвободилась из объятий сына Марина, но успела почувствовать животом, что трусы-то у сына, кажется, топорщатся уже не слегка. Внизу тут же сладко, сильно зачесалось.
– Рассказывай, что днем делал, – мама, идя в комнату, на ходу расстегивала блузку.
– Да как обычно: на улице шлялся, потом дома сидел, в Инете лазил:
– И где?
– Да просвещался: – Сережка сделал хитрый вид.
– По какой такой части? – Марина, скидывая с грудей лифчик, повернулась к сыну попой, к кровати лицом.
– По сексуальной:
Наклонилась, стягивая трусики, и тут же почувствовала теплый и влажный язык в самом верху разреза между ягодиц. И – до самых лопаток, да вибрируя, а потом зубки сына чуть прижали ей кожу немного ниже шеи, и тут же переместились на мочку уха, и язычок прошелся по ушной раковинке:
– Ох, Сережка: муррр: хорошо просветился:
А Сережка уже вовсю мял ее груди одной рукой, почесывая пальцами второй щелку под ягодицами.
– Сына: ну хоть помыться-то дай: – волна возбуждения уже захлестывала Марину.
– Мам, я весь день терпел, тебя ждал, ну м-а-а-а-м: – и членом по нижним губкам, чуть их раздвигая, дразня и просясь:
Как в тумане, она, выпрямляясь, развернулась к сыну и, взяв его жезл рукой, наклонив его чуть вниз, поддрачивая, потерлась уже набухшим клитором об обнажающуюся головку. Не выпуская добычу, увлекая Сережку на себя, упала спиной на кровать, широко раздвинув оставшиеся ступнями на полу ноги.
После короткой возни сын вошел в нее, сделал не больше десятка сильных, до самой матки движений, и начал кончать в глубине, прямо на самое чувствительное место в ее влагалище. Марина, приподняв бедра, охватив его ногами, приняла его еще глубже, ответила сокращениями стенок пещерки, и Сережка, было замерший, вдруг сделал еще несколько движений – и кончил второй раз, вызвав у мамы уже не сладостный, как в первый раз, стон, а нечто больше похожее на крик.
Резко вышел из мамы и уселся на пол возле ее ног, тяжело дыша. Потом пересел на кровать рядом с Мариной, лежащей в прежней, широко раздвинутыми ногами на полу, позе, потянулся, достал двумя пальчиками из ее, за все еще чуть дрожащим колечком входа, пещерки, сколько смог, смеси маминых и своих соков. Наклонившись к ее лицу, провел этими пальцами по ее губам, сделав их из вишневых от помады белыми и блестящими.
Марина забавно, не открывая глаз, подергала носом, принюхиваясь, и слизнула все двумя движениями языка. Тихо выдохнула: «Вкусно:», и он наладил конвейер по передаче маминого лакомства из ее влагалища к губам.
Впрочем, уже третью порцию мама, открыв глаза, с улыбкой слизала прямо с его пальцев, задержав их во рту, посасывая, причмокивая, и сын чуть поводил ими между мамиными губами трубочкой взад-вперед, оставляя на них забавное белое колечко, подумала: «Ну вот, у нас уже целый ритуал складывается: кормление меня моей же: пиздятиной?», засмеялась, а после пятой приподнялась на локте и увидела опять готовый к бою Сережкин член.
Аккуратно, за плечи положила сына на спину и, улегшись на живот сбоку, прижалась сначала щекой к колышку, гладя его рукой, повернув голову набок и счастливо смотря из-за члена в такие же счастливые глаза сына. Потом чуть полизала головку и, приподнявшись, перекинула коленку через его грудь. Забрала лакомство, особенно вкусное от смеси ее и его соков, в рот поглубже, опустила бедра и тут же почувствовала, как язык сына ввинтился в нее снизу.
Лаская член, она смутно прислушивалась к тому, что делает Сережка: а он гулял языком и губами по ее нижним прелестям и, наконец, глубоко войдя язычком во влагалище, принялся вращать им там, да еще, несильно раздвинув попу, ввел в нее смазанный ее соками пальчик. Марина, уже не контролируя себя, начала резко насаживаться, и через полминуты, почувствовав корнем языка жаркий, кисловатый вкус выплеснувшегося Сережкиного семени, провалилась в туман.
Чуть очнувшись, перевернулась с сына на спину: увидела высоко вверху свои широко раздвинутые колени, между ними, внизу – ласково улыбающееся лицо сына, и тут же почувствовала его пальцы внутри себя, а потом влажный, чуть шершавый язык – сильно, от ануса до клитора, и опять пальцы, двигающиеся во влагалище: раз-два-три-черыре-пять, и язык, и губы на клиторе, и язык, и снова пальцы: раз-два-три-черыре-пять, и вдруг, опять – палец в попе, и уже сразу в двух дырочках – раз-два-три-черыре-пять:
Успела счастливо подумать: «Оголодал, маленький, затрахает до смерти» – и опять почти потеряла себя.
Наконец, почувствовала, что между ног у нее тепло и свободно. Истома разлилась по всему телу, глаза открывать не было ни сил, ни желания, но она все же заставила их открыться.
Нашла взглядом сына. Тот лежал у нее в ногах, опершись на руку, и смотрел на маму, явно любуясь. Раскрытая мамина промежность между по-прежнему согнутыми в коленях ногами была как раз у него напротив глаз.
– Нравится? – лениво, медленно сомкнула ноги и повернулась на бок.
– Ага: еще как, – и опять чуть пощекотал раскрытый перед ним мамин цветок пальцами.
– Хи-хи… Иди сюда, Сереженька, – похлопала рукой по покрывалу возле себя.
Сын перебрался к ней, уютно уткнулся носом в ложбинку между грудей, стал гладить бедро.
– Ах ты: – Марина погладила сына по голове, – чего наделал-то? Кто ж тебя теперь ужином кормить будет? Затрахал маму совсем: – и она ласково прижала голову сына.
Из-под верхнего полушария раздался глуховатый голос:
– Да ужин готов, мам: это я вчерашние ошибки учел, – и тихий смешок.
– А не было никаких ошибок, сынка. То, что сейчас – спонтанный секс, это у обоих момент совпасть должен: но когда совпадает – как хорошо-то, господи:
Марина вытянулась по кровати, потянулась.
– Пусти, сына. Писить хочу, я же с работы.
Сережка выбрался из ложбинки, встал на колени.
– А потом я тебя помою, мам: а ты – меня:
– Ладно, – Марина, поцеловав сына, встала и еще раз потянулась. – Эх, хорошо-то как!
********
Сын пошел за ней следом, и она вдруг, сама не зная почему, не стала закрывать дверь в туалет. Не понимая, Сережка, не дойдя до ванной, остановился напротив открытой двери, а она уселась на унитаз и сказала ему с улыбкой: «Вот, посмотри, как женщины писают. Это не все и взрослые-то мужчины видели».
Сережка благодарно улыбнулся, подошел ближе, заглядывая ей между раздвинутых ног, и она, запустив руку вниз, раздвинув, чтобы ему было лучше видно, пальцами большие губы, с каким-то особым удовольствием, глядя на член сына, висящий как раз у нее перед глазами, выпустила из себя золотистую струю. Чуть наклонившись, потянулась и ласково прихватила колбаску зубами, помотала ее из стороны в сторону с шутливым рычанием.
Сережка с деланным испугом отскочил назад, и они пошли в ванную.
Нежась там под руками сына, Марина поняла, что этот маленький спектакль она устроила потому, что не придумала с ходу, как еще вознаградить сына за только что доставленное удовольствие, а вознаградить хотелось немедленно.
Не торопясь, уже привычно, ласково помыв друг друга, они поужинали и улеглись на тахте в гостиной.
– Сереж! Ты меня когда там язычком обрабатывал, тебе неприятно не было? Вроде ведь вкус твоей спермы тебе не нравится? – обеспокоено спросила Марина. «Еще не хватало, чтобы сын мне удовольствие через силу доставлял!»
– Не, мам: не было. Даже наоборот, вкуснятина, – Сережка засмеялся. – Мне оно не нравится тогда, когда у меня самого в это время не стоит.
Марина ласково потрепала его инструмент, усмехнулась.
– Это бывает. Ну ладно: – и взяла книжку.
********
Через некоторое время Марина вспомнила, что принесла с работы недоделанную таблицу – попросили посмотреть в последний момент, когда она уже спешила на встречу к Лиде.
– Сережка, за компьютер не пойдешь, мне поработать надо?
Сын на секунду оторвался от книжки, потерся об мамин бок щекой.
– Да я, вообще-то, в Инет хотел, ну потом:
Достав из сумки дискету, она включила компьютер.
Отдельной папки на диске у нее не было, поскольку работала она дома крайне редко. Открыв «Мои документы», она вдруг увидела в самом верху списка папку «Света». С интересом зашла в нее и обнаружила там два десятка картинок и видеофрагмент.
На экране предстала обнаженная Вадимова дочка во всех ракурсах, а видеофрагмент был тем куском, где девочки показывали Андрюшке свои пещерки. Единственное, чего Марина не обнаружила – это кадров, где Андрюшка вставлял Свете с Таней под попы свой член.
«Хм. Так. Это что, получается, мы на Светку запали, что ли?» – подумала Марина. Тщательно перерыла все остальные подпапки, но больше никаких картинок и фрагментов Лидиного фильма не обнаружила.
«Ну, кажется, с поездкой на дачу проблем не будет. Стоит сказать Сережке, что там будет Светка – впереди машины побежит. Причем уже отсюда – голый. И стоять у него будет всю дорогу», – усмехнулась про себя Марина. «Второй вопрос: кто ему разрешал переписывать куски Лидиного фильма?»
И вдруг поймала себя на том, что разозлилась на сына. А еще больше – на эту тощую белобрысую Светку, явно не идущую с ней ни в какое сравнение.
Уже открыла было рот, чтобы позвать сына к компьютеру и немедленно устроить ему выволочку за самовольство, но остановилась.Встала, подошла к окну. «Собственно, чего я разошлась? Ведь не из-за того, что Сережка скриншотов наделал – это так, мелочь, ну, еще раз объясню ему, что такие кадры без разрешения хозяев не копируют. Значит, приревновала его к Светке, что ли? Бред какой-то. Хотя: Что Лида говорила? Он – не мой любовник, он – мой сын, и другие бабы у него не просто будут, а должны быть. И правильно ведь говорила. Так что на Светку он запал совершенно естественно, и ты, подруга, ничего тут поделать не можешь. Да и не надо ничего делать – это вообще, скорее, хорошо для него. Светка – девка, наверное, вовсе неплохая, Лида других к себе так близко не подпустила бы. Тебе меньше достанется?»
И тут перед ее глазами опять встала средняя часть Вадима, но не как прошлый раз, а с как бы слегка эрегированным членом. Внизу тут же стало тепло, и она, неожиданно для самой себя, улыбнулась. – «Так это мы еще посмотрим!
Посмотрела на улицу. Со второго этажа, в мягком свете заканчивающегося дня, лица людей во дворе были видны великолепно. На лавочке сидела девушка лет семнадцати с заплаканным лицом.
«Нинка из второго, кажется, подъезда. Они тут все с каким-то парнем мне встречались, а сейчас – одна сидит: Похоже, тоже ревность замучила. Но тебе-то, старой дуре, не семнадцать! Додумалась – сына ревновать, да еще и к фотографиям» – хихикнула она. – «В моем возрасте мозги иметь положено, не одну дырку:»
И вдруг, со сладкой надеждой, подумала: «Интересно, а какая из Светки дочка получится?», суеверно сказала три раза «тьфу!», повернув голову к левому плечу, и, уже в спокойном настроении, вернулась за компьютер.
Еще раз прогнала перед глазами картинки. «Да нет, она очень даже ничего. Фигурка такая ладненькая, тощенькая, правда, ну да откормить не проблема» – Марина внимательно разглядывала кадр, где Светка, раскрыв бутончик внизу, представала наиболее впечатляюще. «И отца любит, кажется, тоже именно как дочка», – Марина вспомнила, как Светка была готова оторваться от приятной игры с Андрюшкой, чтобы сделать папе хорошо.
Вдруг мелькнула мысль: «Но все же Сережка – паршивец. Нет, чтобы Вадима мне оставить на диске!» Тут уже Марина не выдержала и фыркнула вслух. Потом еще раз взглянула на экран.
«И даже на мордочку очень ничего!» – уже решительно по-доброму подумала она. То ли тяжело, то ли мечтательно вздохнула, закрыла изображения и скопировала с дискеты в «Мои документы» принесенный с работы файл.
Закрыв его, уже отредактированный, позвала Сережку.
– Сына! А ты зачем с тети Лидиного фильма скриншотов наделал, а?
Сережка подошел и встал позади матери, наклонился, прижавшись к ее спине и опустив руки через груди между ее слегка раздвинутыми бедрами. Чуть почесал внутренние поверхности, чмокнул, посопев, в ухо, и Марина растаяла. На следующей фразе тон ее был уже не столь жестким:
– Парень, это – не наше. Это – тети Лидино. Нам его посмотреть дали, а не копировать, не понимаешь разницы?
– Ну мам, я же только кусочки:
– Все равно – нельзя. Стираем?
– Ладно, мам: – Сережка был явно расстроен.
Марина удалила файлы, посмотрела на сына и решительно очистила «Корзину». Повернула голову и потерлась о щеку сына своей. Засмеялась:
– А почему это картинки в основном со Светкой были, а, сына?
– Ну, мам: – сын явно смутился.
Марина встала, обернулась к сыну и обняла его. Тихонько, на ухо сказала:
– А хочешь Светку вживую увидеть?
Сын отстранился и обрадованно-удивленно уставился ей в глаза.
– Нас в эту пятницу тетя Лида на дачу приглашает. Дядя Вадим со Светой тоже должны быть. Поедем?
– Ой, мам: здорово! – не выдержал Сережка и, прижав ее к себе, попытался исполнить нечто вроде фокстрота. Марина, со смехом вывернувшись из его объятий, шутливо шлепнула его по голой попе и, довольно улыбаясь, пошла на кухню.
