Она сняла кружку Эсмарха со стенда и начала поднимать и опускать ее, у меня на виду, с усилием вводя все больше и больше отвратительной смеси высоко в мою кишку. Мой живот раздулся, как будто я была на девятом месяце беременности. Наконец, в тот самый момент, когда я думала, что уже не смогу перенести следующее сжатие баллончика, в кружке Эсмарха послышалось знакомое бульканье, когда в трубку вместо раствора поступает воздух. Я знала, что это означает, что кружка пуста.
Медсестра оставила меня примерно на минуту. Я все еще испытывала сильный дискомфорт, но худшее, казалось, было уже позади. Я понемногу приспосабливалась к удержанию клизмы. Когда Медсестра возвратилась, она потирала блестящие от смазки руки.
«Повернись на спину для массажа, » сказала она.
Я осторожно повернулась на спину. Мои ноги были согнуты в коленях. Медсестра начала массировать мой раздутый клизмой живот, и я начала чувствовать себя немного лучше, хотя время от времени волны спазмов заставляли меня напрягаться от боли. Ее руки плавными движениями перемещали раствор из поперечной ободочной кишки, проталкивая его в восходящую кишку. С распределением раствора по всей ободочной кишке давление уменьшилось, но я все еще испытывала значительный дискомфорт.
«Теперь клизма делает свою работу, » сообщила она мне, продолжая глубоко массировать живот, чтобы переместить раствор еще выше.
Время от времени она немного шевелила трубкой во мне, оттягивая назад и затем снова вводя ее глубже. Это, конечно, вызывало ощущения, с которыми Вы хорошо знакомыми, так что я не буду детализировать их. Мои стоны становились все более тихими и низкими.
Тогда ее руки начали работать ближе к низу моего живота, опасно подбираясь к лобку. Наши глаза снова встретились, и она загадочно улыбнулась. Это дало мне понять, что она точно знала, что делала. Это должно было быть моей наградой за то, что я вынесла такую ужасную клизму. Теперь ее рука была прямо между моими ногами, поглаживая лобок. Я почувствовала, как один палец вошел в мою вульву и искал мой клитор. Она двигала пальцем назад и вперед, а другой рукой так с тем же ритмом двигала во мне кишечную трубку. Я вертела головой из стороны в сторону, чувствуя, что мои соски напряглись и влагалище стало очень влажным. Она дышала все тяжелее, приближая меня ближе и ближе к неизбежному кульминационному моменту. Вскоре я откинула голову назад и напряглась, почувствовав, что поясница взорвалась в экстазе и поток соков усилился, словно извержение вулкана. Непроизвольно сделав сильный толчок тазом, я вскрикнула, «О Боже!»
Эмилия, мы с Вами разделили немало интимных тайн, но я должна сказать Вам, что это был вероятно самый интенсивный оргазм, который я когда-либо испытывала. Тем не менее, это было далеко от большинства моих удовлетворений. Позвольте мне объяснить.
Постепенно спазмы в животе уменьшались, и наконец я лежала измученная и утомленная. Но я не чувствовала себя удовлетворенной эмоционально, как это часто бывало у нас с Вами, любимая. Скорее, лежа с плотно закрытыми глазами и позволяя ей вытирать меня влажным полотенцем, я чувствовала себя полностью оскорбленной и использованной. Я думаю, что в тот момент я поняла, каково быть изнасилованной, и тихо рыдала, пока она вытирала меня.
Я чувствовала, как трубка была медленно извлечена из меня. Казалось, что она была футов десять длиной, но думаю, что на самом деле около четырех… Когда она вышла полностью, шлепнувшись о кушетку, Медсестра быстро прижала к моему заднему проходу комок туалетной бумаги и помогла встать. Я побежала в туалет, придерживая комок.
После того, как я закончила испражняться, Медсестра вошла и исследовала мой стул, который, учитывая предшествующее очищение, достигнутое слабительным, двумя свечами и этой ужасной клизмой был очень обилен. Она исследовала содержимое унитаза палочкой, словно гадала на кофейной гуще, и затем велела мне возвращаться в палату. Она, конечно же, и вида не подавала, что между нами было еще кое-что.
Я возвратилась в палату, избегая взглядов своих соседок, и легла в кровать, уткнувшись лицом в подушку. Я чувствовала себя такой виноватой, любимая, из-за того, что сдалась, чтобы получить удовольствие, даже при том, что я, конечно же, не могла ничего предотвратить.
Я почувствовала руку на моем плече. Я знала, что это была Силия.
«Она…?»
Я кивнула.
«Это делает нас солидарными. «
Я не ответила. Очень хотелось спать. Вскоре я уснула.
Я пробыла больнице еще три дня, и меня ожидало еще три клизмы. Когда мне ставили вторую клизму я надеялась, что после боли получу удовольствие.
Я была не права. Была только боль. Много боли. И никакой награды за хорошее поведение. Я возвратилась в кровать истощенной и побежденной. Силия поняла по выражению моего лица, что случилось, или скорее, чего не случилось.
«Она делает это лишь тогда, когда захочет, » сказала она. «и некоторым девочкам она никогда не делает этого. Тем, которые, по ее мнению, могли бы проговориться. Ее родители (она кивала на Мод, которая спала или притворялась, как обычно), живут в Индии. Некоторые девочки слишком молоды. Некоторые не обращаются к ней. Вообще трудно догадаться когда она пожелает исполнить свои капризы. «
«Странно, что она не сочла меня ненадежной, ведь я американка. «
«Да, странно. Но ведь ты никому не расскажешь о ней, не так ли?», эти слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение.
«Не расскажу. «
Я поняла, что каким бы образом не завершилась клизма, я проигрываю. В случае когда она трогала меня, я впоследствии чувствовала себя грязной, дешевой и использованной. Если бы она не доставила мне удовольствие, то я чувствовала бы себя обманутой.
Ставя мне последнюю клизму перед выпиской, она сделала нечто, усиливающее мое чувство вины… После заполнения моего кишечника неприятной смесью она начала вперед-назад двигать во мне кишечную трубку, но вместо того, чтобы трогать меня, она взяла мою руку и подвела ее вниз, к моему лобку.
«Теперь сделай это сама, » сказала она.
Я не знаю что случилось бы, если бы я просто отдернула свою руку, потому что я не сделала этого. Я начала мастурбировать, а она наблюдала, пока я не достигла кульминации. Она смотрела на меня сверху вниз и кивала, когда я извивалась в приятных судорогах оргазма, и словно говорила, «Все вы одинаковые. Грязные, грязные, грязные девочки!»
Теперь Вы знаете, моя дорогая, почему мне потребовалось так много времени, чтобы написать эти строки. Даже по прошествии многих лет я едва могу верить тому, что случилось в те дни. Медсестра была женщиной, которая любила ставить «трудные» клизмы. Я узнала от других, что она добавляла глицерин и скипидар в ее растворы, наряду со страшной бычьей желчью. Очевидно, что ей нравилось причинять боль, и так же очевидно, что ей нравилось унижать своих пациенток, вынуждая их достигать кульминации в момент их самых сильных мучений. Или она просто хотела, чтобы они испытали удовольствие, чтобы возвратиться для большего?
В том году мне поставили еще много клизм, все они «трудными». Я никогда не знала, как они будут заканчиваться. По большей части она не трогала меня. Только еще пять из них закончились так же, как первая клизма. Я думаю, что клизмы Медсестры должны были сделать меня мазохисткой, так как уверена, что Медсестра надеялась, что многие девочки станут таковыми. Но мои возможно мои впечатления были слишком сильны, и кроме того я чаще училась чем болела а это снижало шансы того, чтобы клизмы Медсестры возымели тот эффект.
Тем не менее, пока я пишу эти строки, те чувства боли и удовольствия всплывают из памяти, возвращая меня в те дни. И хотя я считаю, что Медсестра должна гореть в Аду за то, что она делала с девочками, я не могу не чувствовать себя благодарной ей за то, что она показала мне кое-что, о чем я иначе, возможно, не узнала бы.
Всегда любящая Вас подруга,
Хортенс
Примечание предоставившего материал: это письмо, написанное моей тетей, старой девой Хортенс, ее подруге на всю жизнь Эмилии, я обнаружил в секретном выдвижном ящике ее стола, наводя порядок в ее доме в Дэдхаме, штат Массачусетс, после ее смерти в 1994 году в возрасте 81 года. Так как я являюсь ее единственным из живых родственником, то позволил себе опубликовать этот материал, посчитав, что это может представлять интерес для некоторых читателей. Единственное изменение, которое я сделал, заключается в удалении названий школ, которые посещали она и ее родные братья (несмотря на то, что те школы едва ли существуют в настоящее время).
Роджер Доунес, 199
