Вернулись в пансионат мы к обеду. Девушки заметно подустали, поэтому, когда мы вошли в вестибюль спального корпуса, мы с Олей остались у лифта, а Марина пошла за ключом от номера к администратору, там как раз работала моя мать сегодня.
– Номер 1108, пожалуйста, – сказала Марина ей и через мгновение получила свой ключ. Затем вернулась к нам и сказала, обращаясь ко мне:
– Спасибо тебе! Замечательная прогулка! Только мы все равно немного устали, поэтому поднимемся к себе, отдохнем. Если хочешь – пойдем сегодня вместе на танцы вечером? – вдруг предложила она, и по моим загоревшимся глазам ответ и так был очевиден.
Девушки шагнули в зев дверей лифта, закрывшихся за ними, а я еще несколько минут стоял, переваривая события сегодняшнего утра. Потом меня как током ударило: «1108!?!». Как я уже говорил – я знал здание спального корпуса вдоль и поперек. Зашел в каптерку горничных, где обычно пил чай, и залез в ящик с ключами от номеров, из которых недавно выехали, которые ждали уборки, прежде чем будут отданы следующим отдыхающим. «Что ж, посмотрим, улыбнется ли мне сегодня удача?» подумал я и стал рыться в ключах. Увы – с 11 этажа больше номеров не было, с 12-го была пара ключей, но из другого конца здания. Огорченный этой неудачей я пошел в холл и развалился в кресле, нежась в прохладе легкого сквозняка.
Вдруг распахнулись двери лифта, выпуская в холл незнакомых мне людей с чемоданами и сумками. Они обратились к моей матери со словами:
– Мы уезжаем, спасибо вам большое! Куда положить ключ от номера? – и, не дожидаясь ответа, положили на стол администратора. Краткая процедура оформления убытия и люди пошли в сторону остановки автобуса, а я не сводил глаз с их ключа – на его бирке блестели цифры «1106». Соседний номер с номером Оли и Марины!!! Это шанс!
– Мам, я посмотрю, в каком состоянии они оставили номер и не забыли ли закрыть окна или выключить воду и свет, – и, не дожидаясь разрешения, схватил со стола ключ и бросился к лифту. Это не вызвало особого волнения просто потому, что это было моей обычной заботой.
Выйдя из лифта на 11 этаже, я прошел сначала по коридору до конца, где был выход на пожарную лестницу, и поднялся по ней до солярия. Там на лестнице, на самом последнем лестничном пролете в углу лежала стопка кирпичей, оставленных со времен строительства здания. Среди кирпичей я прятал свой заветный сверток. Его я и извлек из тайника и бросился назад, вскрывать заветный номер.
Мне всегда было интересно входить в номера, в которых на протяжении 10 и даже более дней жили совершенно чужие мне люди. Оставленный беспорядок не мог, порой, скрыть очень любопытных для меня вещей, таких как забытые книги, иногда даже завалившиеся за кровать деньги, оставленные на столе конфеты и т. п. Это было своего рода проникновение, заглядывание в чужую жизнь. Однажды я даже нашел оставленные на батарее в ванной комнате сохнущие кружевные женские черные трусики потрясающей красоты, которые несколько недель подряд потом сводили меня с ума по ночам. Со временем я к ним охладел и со спокойной душой выбросил.
Вот и теперь я аккуратно входил в номер, как в гробницу фараона, совершенно не представляя, что меня там ждет, с чем предстоит столкнуться. Но в этот раз, как на зло, все было в порядке – и балкон с окном заперт, и вода со светом выключены, и вещи никакие не забыты. Я даже заглянул в пустой холодильник для проформы, который потом обесточил и оставил с открытой дверцей проветриваться.
После того, как все официальные дела были выполнены, мне предстояло приступить к истинной цели моего присутствия здесь. Для начала я приник ухом к стене, отделяющей тот номер, где находился я, от номера 1108, где жили мои новые знакомые. Различил только смутные женские голоса, что дало мне уверенность, что они еще дома и не успели уйти на обед. Подойдя к балконной двери, я прижал ее коленом и повернул ручку, тихо открывая. Выйдя на балкон, очень осторожно подошел к перилам. Балконы всего здания разделяются между собой сплошными бетонными перегородками, которые даже сантиметров на 15-20 выступал за перила наружу, таким образом, просто стоя на своем балконе не видно, что делается на соседнем. Но вот если облокотиться на перила и слегка высунуться рядом с перегородкой – можно запросто краем глаза заметить, не стоит ли у соседей на балконе кто, а если повернуть голову и высунуться еще сильнее – то и заглянуть в номер. Беда этих трюков была в одном – они были слишком заметны снаружи, людям с улицы. Да и риск вывалиться с балкона был велик.
Чтобы избежать всех возможных неприятностей у меня был с собой заветный сверток. Развернув, его я извлек круглое зеркало в пластмассовой оправе, с одной стороны к которой было приделано специальное крепление, чтобы его можно было вешать на любую палочку диаметром до 1 сантиметра. Собственно это было зеркало заднего вида, которое когда-то висело на руле детского велосипеда. Вслед за зеркалом я извлек из свертка и метр толстой алюминиевой проволоки сечением как раз подходящим под крепеж зеркала, чтобы оно на ней сидело не болтаясь. Это было мое изобретение для заглядывания с балкона на балкон, будучи при этом незамеченным снаружи.
Насадив зеркало на проволоку, я, для начала, его не выставляя, встал, не таясь, как будто бы сюда вышел просто так. Прислушался. На балконах всех соседних номеров была тишина. У моих знакомых на балконе в частности, но в комнате слышались их голоса и какая то суета. Настала пора переходить к подглядыванию. Сформировав из проволоки с насаженным на нее зеркалом подобие буквы Г, я присел на корточки. Там, у самого пола, между межбалконной перегородкой и листом оргалита под перилами, было пространство сантиметров 10. В него я и выставил свою конструкцию зеркалом наружу. Потом чуть повернул его, чтобы выставленное за перегородку зеркало отражало мне, сидящему на полу балкона, все происходящее на балконе соседок. Мне повезло еще и потому, что именно с моей стороны находилась балконная дверь номера девушек, так что сквозь нее мне еще и просматривалась почти вся их комната.
У девушек во всю шло приготовление к походу на обед. Сначала показалась Марина, вышедшая из душа. Одета была она потрясающе – на голове было повязано полотенце в виде чалмы, из-под которого ей на лицо спадала одна непокорная прядь каштановых волос. А на теле… тело ее было прикрыто только маленьким аккуратненьким треугольничком волос, украшавших ее округлый лобок. Так, в костюме Евы, она медленно прошла из ванной к своей кровати, покачивая бедрами. Грудь ее, бросившаяся сразу мне в глаза, потрясающе раскачивалась и слегка подпрыгивала при каждом ее шаге. Она подошла к кровати и присела на нее, начав, вытирая голову, снимать полотенце. Каждое движение ее рук сопровождалось раскачиванием ее великолепных грудей. Я как завороженный пожирал это зрелище глазами. Совсем сняв полотенце, она положила его себе на колени и откинулась на спину, легла на кровать.
В этот момент из ванны вышла Оля в точно таком же наряде с той лишь разницей, что ее лобочек ни чем не был прикрыт. Либо волосы еще не начали расти там, либо она их очень тщательно сбривала. В таком виде она была похожа совсем на ребенка, крошечную девочку. Этот образ невинности был развеян почти сразу же. Марина, лежа на спине, как раз подняла одну ножку вертикально вверх и начала медленно покрывать ее каким то маслом или кремом. Мне открывался на нее вид сбоку, поэтому я мог любоваться только ее округлостями и стройностью ног – ни чего интимного мне видно не было. Но Оля стояла как раз перед ней и просто завороженная смотрела на это действо. Потом, подойдя поближе, она положила руку на самую ступню Марины, находящейся высоко над ее головой и чуть надавила на нее. Марина тут же согнула ножку, и ее ступня аккуратно легла на грудь Оли. Ольчик же подняв с дивана тюбик, выдавив Марине на ступню немного содержимого, начала втирать его в кожу. Движениями рук она опускалась по ножке все ниже и ниже, пока не достигла паха подруги. Потом она переключилась на другую Маринину ступню, повторив процедуру, подняв ее себе на грудь и опустившись нежными движениями поглаживая кожу по ножке к прелестям подруги. Свободную ножку Марина поставила на кровать, согнув в колене. Во второй раз, достигнув бедер Марины, Оля наскоро их промазала кремом, а потом все свое внимание переключила на промежность подруги. Она села рядом с ней сначала очень медленно, а потом, наращивая темп, задвигала рукой между ее ног, как будто полируя внутреннюю сторону ее бедер. Я видел, как с другой стороны ножек Марины выглядывают Олины пальчики, и понимал, что она либо уже во всю натирает промежность подруги либо очень близка к этому. В подтверждение моих слов я услышал тяжелое грудное дыхание, переходящее в стоны и вдруг Маринины ступни оторвались от поверхности кровати и повисли в воздухе, а ножки медленно вытянулись вперед – мне было видно, как напряжены все до единой ее мышцы от живота и ниже. Оля все это время продолжала свой массаж, но при этом, заметно сбавляя ритм, пока не остановилась совсем. К этому моменту Марина окончательно затихла, и Оля, освободив ручки, продолжила натирать животик подруги, перейдя постепенно к груди, не особо на ней останавливаясь, впрочем, а затем и на бока. Особо нежно она намазывала безвольные руки подруги, которая лежала на спине и только тяжело и медленно дышала, что было видно по поднимающемуся и опускающемуся профилю животика и вздымающейся груди.
Затем Оля, как безвольную куклу, с заметным усилием перевернула подругу на живот и стала так же спокойно, без тени эротизма, намазывать ее сзади. От меня, правда, не укрылось то, что на попке подруги она задержалась с поглаживаниями несколько дольше обычного. Мне было ужасно любопытно, чем же закончится это шоу, что я и увидел в следующую минуту. Смазав Марину, уже полностью Оля еще раз прошлась руками с кремом по бедрам подруги и вдруг перекинула свою ножку и уселась верхом промежностью прямо на бедро подруги. Не останавливаясь, и даже продолжая натирательные движения руками по низу спины и попки, ее тазик стал совершать движения взад-вперед, скользя по гладкой, шелковистой и только что дважды смазанной маслицем ноге подруги.Было очевидно, что она просто трется промежностью о нежную кожу подруги. Оля вдруг выгнулась в спине далеко назад, еще сильнее прижимаясь промежностью к бедру и в, течение минуты, дошла до тихого, но очень жесткого оргазма. Я только видел, как вдруг начали очень мелко дрожать ее голые ступни, свисающие с края кровати, затем она сделала несколько резких движений тазом вперед, как бы вгоняя в кого-то свой воображаемый член, и затихла в невероятной позе, постепенно опускаясь на край кровати рядом с подругой. В это время зашевелилась Марина, я услышал ее тихий голосок, скорее шепот «Вечно ты все сама да сама» и до меня донесся звук поцелуя. Марина высвободила ножку из хватки подруги, повернулась на бок, ко мне попкой, и мне отчетливо был виден бугорок ее половых губок между ног, блестящий от крема и полировки руками подруги, а левое ее бедро блестело заметно больше другого, видимо к косметическому маслу еще и примешивалась вагинальная смазка партнерши.
Девушки валялись еще минут 5, после чего живенько подскочили и начали очень быстро одеваться, видимо опаздывали в столовую на обед. Я лишь обратил внимание, что оделись они на этот раз в облегающие белоснежные брючки, красиво подчеркнувшие округлости их попок. Под брючки были одеты очень аккуратные небольшие белоснежные трусики, сверху девушки ограничились лишь просторными белыми блузками, Оля на голое тело, а Марина, заковав свои роскошные груди в не менее роскошный ажурный лифчик. Стукнули несколько раз каблучки в коридоре и девушки выпорхнули из номера как два аморфных мотылька, не забыв запереть за собой дверь.
Я убрал зеркало и сидел на полу балкона, ни жив, ни мертв. От возбуждения я готов был буквально взорваться в любую минуту, и я не долго ломал голову, что с этим делать. Решение пришло само собой и самое естественное, в данной ситуации.
…
Вечернюю дискотеку долго описывать не буду, просто скажу, что это было самое любимое мной эпоха – эпоха диско. Уплясались вволю, я Ольгу приглашал на все медленные танцы и Оля, будучи очень опытной партнершей, сделала все, чтобы я в танце себя чувствовал с ней комфортно. Мы танцевали, болтали, смотрели на звезды над нашими головами. Надо сказать, что дискотека была под открытым небом, и над нами был целый океан звезд, изредка прорезывающийся падающим метеором. Смеялись, вспоминая школьные приколы, одноклассников и учителей, я ей украдкой показывал своих друзей, которые кто танцевал, а кто тусовался под стеночкой.
Марина, разумеется, тоже не была обделена мужским вниманием и не пропустила ни одного медляка, вот только каждый раз партнеры были у нее разные – то из местных, то отдыхающие. После одного из медляков ко мне даже подошел наш местный Казанова Коля и отозвал в сторонку:
– Что за телки? – спросил он бесцеремонно.
– Так, знакомые… – ответил я, не зная, что еще ответить на такой вопрос.
– Ты обеих трахаешь или только мелкую? – продолжал допытываться он.
– Я их не трахаю, но я с мелкой, – твердо ответил я и посмотрел ему прямо в глаза.
– А… ну понятно… давай сегодня их разведем на ночь у них в номере, может быть, даже, я тебе уступлю старшую, а ты мне дашь малолеточку на одну палку, хорошо? – нагло предложил Коля.
– Я не решаю за них, Коль – как они сами решат, так и будет, так что договаривайся с ними сам, – краснея и смущаясь, но все же твердо ответил я.
Следующий медляк Оля меня пытала, чего от меня хотел этот «бандитского вида мужик», а Марина протанцевала с ним половину песни, вдруг отстранилась от него, громко сказала «Нет!» и отошла в сторону скамеечек, присела и стала с огорченным видом смотреть на ночное море. Было очевидно, что вечер танцев был испорчен для нее, поэтому, не дотанцевав до конца, мы с Олей подхватили ее и устремились к набережной, к морю, гулять.
Этот эпизод мне дал повод задуматься, что действительно кроме меня девушки за все мое с ними знакомство, ни одного парня к себе не подпустили. Дальше медленных танцев дело у них так и не пошло, а с танцев мы всегда уходили втроем. Вот и в этот вечер, как и во все последующие, мы медленно шли вдоль полосы пляжей, любовались ночным морем, огнями далеких теплоходов, я рассказывал им про созвездия, мы долго смотрели в небо, пытаясь заметить падающую звезду, чтобы загадать желание. Я провожал их до самого спального корпуса и потом бежал домой.
…
В один из последующих дней одного взгляда на море издали было достаточно, чтобы понять, что море неспокойно. Придя же на пляж, все понимали, что купания не будет. И только самые отчаянные рисковали лезть под бушующие волны. Среди рискнувших, разумеется, была и наша троица. Ольгу, существо хрупкое и аморфное, волны достаточно быстро укатывали, и она больше времени проводила на берегу, мы же с Мариной очень быстро освоились со стихией и от души катались на волнах. Я ее научил, куда надо зайти, как встать и как ложиться на волну, чтобы она бурунами несла потом несколько метров аж до самой линии прибоя. Мы от души хохотали и веселились.
Однажды я, заняв позицию и ожидая очередной волны, смотрел в сторону моря и потерял Марину из виду. Когда же пошла волна, я обернулся, чтобы попасть под гребень и нестись на встречу берегу. И тут я обнаружил, что Марина мало того, что стоит в метре от меня ровно на моем пути, так еще и лицом к морю и ко мне и я, в лучшем случае, врежусь головой ей прямо лицо. Решение пришло мгновенно – я погрузил голову под воду, как можно глубже и выставил вперед руки с растопыренными, но не напряженными, пальцами, чтобы как можно лучше смягчить удар. И когда гребень волны подхватил меня и понес к берегу я в очередной раз, от общения с этими девушками, испытал шок. Мои руки легли аккурат на груди Марины, левая на правую грудку, а правая – на левую. Сбив Марину с ног, нас вместе потащило к берегу, поэтому мне не оставалось ни чего, кроме как радоваться, что удара удалось избежать, и размышлял, как мне объяснить Марине, почему всю дорогу до конца волны мои руки находились на ее груди, хоть и прикрытой лифчиком.
Вынырнув у самого прибоя, я поискал глазами Марину. Она барахталась в метре от меня, и я сначала даже не понял, что с ней. Потом, приглядевшись, понял, что она беззвучно хохочет. Посмеявшись и посерьезнев, она взглянула мне прямо в глаза и серьезно сказала:
– Спасибо тебе… я видела, что волна тебя сейчас швырнет прямо в меня, и не знала, что мне делать… ты быстро сориентировался… но было очень весело! – и обворожительно улыбнулась.
Мы еще несколько раз сталкивались с Мариной в воде, каждый раз громко хохотали, смеялись и дурачились, один раз она умудрилась даже запрыгнуть в воде мне на спину и, на гребне волны, мы прилетели к берегу в такой связке. Голой спиной я чувствовал, как крепко прижата ко мне ее промежность, а плечами ощущал упругость ее восхитительной груди.
Потом, утомившись барахтаться в прибое, мы отправились вплавь до, нам обоим хорошо знакомого, буя, где и зависли, переводя дух и любуясь видом с воды на поселок, пансионат и горы вокруг.
– У тебя были девушки раньше? – спросила Марина вдруг.
– Нет, – честно ответил я, так как понимал, что при нашей разнице в возрасте любая моя ложь в этих вопросах будет тут же видна.
– Тебе нравится Оля? – вдруг улыбаясь, спросила Марина.
– Да, конечно. Вы мне обе очень нравитесь, – покраснев и смутившись, дипломатично ответил я. – Но вы такие разные, – поспешил я добавить, чтобы было чем отвечать на вопрос «а кто больше?». Но Марина ответила иначе:
– Ну, я для тебя старовата, а вот с Ольгой вы хорошо смотритесь вместе. Если вы захотите остаться вдвоем или пойти погулять без меня, можете смело мне об этом сказать, я вам не буду мешать.
– Спасибо, Марина, – ответил я, – но твое общество мне ничуть не мешает, даже интересно смотреть порой, как вы с Олей дурачитесь.
– Да? – заулыбалась Марина и, вдруг, перебирая край буя руками, оказалась рядом со мной, в нескольких сантиметрах, лицом к лицу. Я почувствовал на своем бедре прикосновение ее гладкой кожи – она протянула одну ножку под водой в мою сторону, а, коснувшись моего тела, стала поднимать ножку выше, пока та не оказалась у моего пояса. Затем настала очередь ее другой ножки. Она обхватила ножками мою поясницу, а одной рукой оперлась о мое плечо и притянула себя ко мне. Тут же я обратил внимание, что обе половинки ее лифчика, как и было в тот раз, когда я ее первый раз встретил у буя, сдвинуты в стороны, к подмышкам, и обе груди обнажены и слегка касаются сосочками моей груди. Она заметила мой взгляд, спросила:
– Они тебе нравятся? – и когда я утвердительно кивнул, продолжила. – Спасибо! Но, понимаешь, я на много старше вас и, если Оле можно делать с тобой все, что угодно, то же самое для меня может обернуться очень плохо, – сказав это, она добавила: – Ого! – и, опустив руку, ощупала через плавки мой член, который давно уже стоял колом, и я не в силах был это как-либо скрыть. Я не нашелся, что ответить, а она с улыбкой продолжила:
– Я тебе и правда нравлюсь… – и вдруг схватив резинку моих плавок, потянула ее на себя, а потом – опустила ее так, что они выпустили мое хозяйство на волю. Я не мог при этом сдержать вздох облегчения. Затем, еще одним таким же быстрым жестом, она отвела в сторону низ своих плавок и вдруг прижалась половыми губками к моей головке. – Помочь тебе сбросить напряжение? – спросила она, очаровательно улыбаясь и глядя мне прямо в глаза. Я залился краской, опустил взгляд и посмотрел на наши половые органы, между которыми было от силы 1 сантиметр, и не знал, что ответить. Тогда она начала слегка раскачиваться, сидя на мне верхом и я видел даже сквозь слегка мутноватую воду, как моя головка каждый раз упирается в ее губки, чуть раздвигает их, а потом отходит назад. Марина чуть усилила нажим и сжала бедра, таким образом, мой член плотно уперся в ее тело, раздвинув губки, а затем скользнул между ее губками назад и прижался к ним всей длинной. Она продолжила раскачиваться, и мой член всей длинной скользил по ней, чуть раздвигая губки. Я чувствовал каждым миллиметром своей плоти нежность ее тела. «Кажется, я стану сейчас мужчиной», пронеслось у меня в голове. Но она вдруг резко отстранилась, разжала ноги, отпуская мои бедра, и развернулась ко мне на 180 градусов.– Обними меня, – произнесла томно она, и только тут я сообразил, что я как чокнутый вцепился обеими руками в буй, в то время как потрясающая женщина ползает по мне как краб и пытается сделать все, чтобы нам было хорошо. Я освободил одну руку и обнял ее чуть ниже животика. Она, чуть разведя ножки, пропустила мой член между ногами и нежно сжала его ими.
– Мы не будем лишать тебя невинности, – сказала игриво она, не оборачиваясь, – пусть это сделает твоя ровесница, может даже Оля, а я просто помогу тебе расслабиться, – и с этими словами она стала давить мне в поясницу свободной рукой, как бы отталкиваясь от моих бедер. Но я уже не очень себя контролировал, поэтому притянул ее своей рукой за бедра назад к себе, пока она не уперлась попкой мне в живот. Она повторила жест. Я тоже повторил. Мой член скользил по ней, слегка сжатый ее бедрами, по ее губкам, отделенный от них только тончайшей тканью купальника. После едва ли 10 таких фрикций я дернулся, и первый раз стал кончать в своей жизни от ласк женщины. Она тут же перестала двигаться, только чуть сжимала и отпускала мышцы ног, как бы выжимая меня. Изливался я долго и бурно, закрыв глаза. Сказалось то, что я пребывал в возбужденном состоянии уже не один час. Когда же я затих – то вдруг понял, что давно уже не держусь за буй руками и, чтобы я не утонул, Марина меня поддерживает на плаву свободной рукой. Я был к ней боком, и она продела руку мне под мышками и спиной. Ее грудь, обнаженная, с твердым сосочком, ощутимо прижималась к моим ребрам.
– Очнулся? – просила она, нежно глядя на меня и ласково улыбаясь.
– Не очень… – неуверенно прошептал я, пытаясь пошевелиться и осознавая, что едва могу шевелить руками и ногами.
– До берега доплыть сможешь? – спросила она встревожено.
– Конечно.
– Ну, тогда поплыли, на берегу поваляешься, отдохнешь, – сказала Марина, и мы двинулись в сторону берега.
