Вы всегда оцениваете людей, события, факты «со своей колокольни»? Я это делал постоянно. Тем более, что воспитание у меня было не просто советское, а с военно – политическим уклоном. Рос в семье военного, учился в школах военных городков, служил срочную, закончил военное училище. Коммунист, причем убежденный.
Все было просто, понятно. Коммунизм – хорошо, а капитализм плохо. Воздержание хорошо, а разврат плохо.
Далее пойдет довольно длинное отступление, но без него никак.
Направили меня на службу в части, стоящие в Монголии.
По специальности я военный инженер, проще говоря – сапер. Инженерные войска могут и должны делать много. В том числе добывать воду. А Монголия это степь, пустыня.
На всю Монголию одна порядочная река – Керулен. Да и ту можно перейти в брод. Достались мне «под ответственность» 600 колодцев. Не мне лично, а саперной роте, которой я командовал.
К каждому колодцу через определенное время необходимо было подъехать и провести определенную работу. Вот так всю весну, лето, и часть осени переезжали мы от одного колодца к другому.. Колодцы на расстоянии 60-200 км. друг от друга. Людей можно не встретить неделями. На всю территорию Монголии меньше 2 млн. жителей.
В степи и пустыне живут скотоводы – араты. Их семьи кочуют тысячелетиями по одним и тем же местам. Приблизительно по кругу с радиусом до 1000 км. Встречаются они с одними и теми же кочевьями. С ними же обмениваются невестами, женихами. И так тысячелетия. Давно забыто кто брат, кто сестра. В результате это привело к вырождениям.
Не удивительно, что в те, совсем не далекие еще времена, детей регистрировали с 3-х летнего возраста. Такова была смертность.
По этому любой путешественник, заночевавший в юрте, мог получить жену, дочь. И чем более дальний путешественник, тем больше он желателен. Что уж говорить о наших солдатах и офицерах: Ребенок от европейца вообще считался настоящим подарком.
Еще не маловажно то, что образ жизни кочевников таков, что они никогда не повезут с собой ни одной лишней палки, куска кожи и пр. Только необходимое. По этому туалет, как конструкцию он с собой не возят. Зачем? Лошади, козы, верблюды оправляются естественно. А люди чем от них отличаются? Не редка картина – сошлись 2-3 семьи, поставили кочевья. А утром вышли «до ветра», сидят (стоят) оправляются и: беседуют. Идет по степи парень с девушкой. Ему захотелось пописать. Стоит писает. И общается. До ближайшего куста бежать 600-800 км.
Юрта так же не особо сложная конструкция. Единый объем. В нем живут и родители и дети. Все, что выжили. Нового ребенка родители » куют» на глазах у детей.
Эти детки так много знают о сексе, а порой и умеют, что диву даешься.
По этому поводу пару историй.
История первая.
«Школа-интернат»
Директор.
Придя в Монголию, советская власть принесла с собой и свои представления об образовании, морали и пр. как результат – детей позабирали от родителей и отправили в школы – интернаты. На 8 лет. Зачем кочевнику среднее образование? За 8 лет ребенок отвыкает от степи и не успевает привыкнуть к городу. Впрочем, городов они и не видят. Люди полностью потерянные для жизни.
Для мальчиков отмучится 8 лет неизбежно, а для девочек есть выход – забеременеть.
Вы видели в советских школах беременных учениц. Их сразу выгоняли.
Предыстория у меня нудная и длинная. Но уже закончилась.
Итак, вместо очередного колодца на нашем пути была родниковая пать. Пресный родник – это роскошь в Монголии. Около него обязательно будет селение. Около этого была школа – интернат. Два сборных барака. Рядом сборный дом русской директорши – специалиста и юрта монгольской директорши – администратора. Такое распределение обязанностей было обычным в те времена.
Русская директор – специалист была холостячкой. Ее паспортные 28 лет казались издевательством над природой. Самые завистливые представители прекрасного пола могли дать ей 17-18 лет.
К белью отношение у Ларисы, так звали директора – специалиста, было чисто монгольское. Оно ей было ни к чему. Белый халат, одетый на голое тело был чуть великоват, да и ткань была чуть плотнее, чем следовало. Но разве ткань могла скрыть упруго колыхающуюся при каждом шаге грудь, плотные бедра, красивые длинные ноги без малейшего намека на целлюлит. Наша не большая команда – я, сержант-водитель и три солдата – оператора глубинных насосов были приняты весьма радушно. Не знаю почему, но Лариса мне уделила столь мало внимания, что стало просто не по себе. Молодые солдатики, а им было по 18-20 лет, привлекли ее внимание куда больше.
Ужин мы устроили в нашей палатке. Лариса принесла куски жирной баранины и монгольский чай. Этот чай я пить не смог бы и сейчас. Мои солдаты так же относились к нему, мягко говоря, скептически. Но Лариса пересаживалась от одного солдатика к другому, сама наливала из кувшина чай, подносила пиалу ко рту каждого. Солдаты пили, даже не морщась! Лариса обходила каждого из солдат. Уже после второго круга.
Я заметил, что солдаты как то повеселели, на Ларису смотрят с особым блеском в глазах.
Тут я обратил внимание как Лариса приседает перед каждым из солдат. Даже не приседает – наклоняется сильно выгнувшись и чуть раздвинув ноги. Уверен, это было не самое легкое из упражнений. Солдаты заметили, что Ларисе не совсем удобно в этой позе и старались ее придержать. Кто за локоток, а кто посмелее – за бедро. Дальше пошли поддержки за талию, за внутреннюю часть бедра. По нарастающей. При очередном обходе Ларисой нашего круга я перехватил пиалу. Чай был чуть прозрачнее, чем обычно.
Пахло от него кисловатым молоком. Я попробовал. В пиале бала архи – монгольская сладкая молочная водка чуть разбавленная чаем. Нужно было что то решать.
Но степь, но 600 километров от начальства, но две недели тяжелого труда в пустыне:
И я передал пиалу дальше. Больше на меня никто не обращал внимания. А игра, начатая Ларисой, переходила на новый уровень. Сначала расстегнулась нижняя пуговица халата, затем еще одна. А пиала продолжала свой путь по кругу. После каждого нового глотка на Ларисином халате оставалось все меньше застегнутых пуговиц. Солдаты начали проявлять характерное беспокойство. Сержант откровенно потирал вздыбленные брюки. Они явно мешали ему и сидеть и думать. Остальные нервно складывали руки ниже пояса, прикрывая трещащие ширинки. У меня начало громко стучать сердце. Казалось его стук слышит вся пустыня. Лариса внимательно посмотрела на сержанта. Сержант двумя руками старался зажать и ширинку и все, что она скрывала. Лариса мягко накрыла своими руками руки сержанта. Она стала медленно раздвигать сержантские нервно сжатые руки. Руки сержанта тряслись непрерывающейся дрожью.
Раздвинув руки, Лариса заставила сержанта держать их вдоль шва солдатских брюк. Когда сержант нервно сжал пальцами швы своих брюк, Лариса взялась за брезентовый брючной ремень. Медленно распустила ремень, и приступила к пуговицам. Через пару секунд из расстегнутой сержантской ширинки, как игрушка из сундука-сувенира, выскочил здоровенный весь блестящий, покрытый вдутыми венами член. Лариса посмотрела на «сувенир» и обхватила его рукой. Сержант вздрогнул и застонал. Лариса начала медленно водить рукой вверх и вниз, все ускоряя движения. Сержант резко буквально выдернул свой член из рук Ларисы и перевернулся на бок. Лариса оглянулась. Еще трое вздыбленных ширинок заинтересовали ее. Пока она высвобождала мужскую плоть у самого маленького из солдат, остальные расстегивались сами. Кто то попытался подняться и обхватить Ларису ссади. Уж как она смогла совладать с четырьмя нервными мужиками, я не знаю. Порой кажется, что я временами терял ощущение времени. Но наступил момент, когда сержант и три солдата лежали на спине на нарах. Брюк на них уже не было. Лариса поочередно перехватывала член то одного, то другого и энергично водила своей рукой вверх-вниз. На нарах стоял стон. Наконец Лариса опустилась на колени перед лежащим на спине сержантом. Она внимательно посмотрела на стоящий как вешка в степи член и медленно нагнувшись взяла его в рот. Весь до яиц. Руками Лариса взялась за члены двух лежащих солдат и с ускорением начала их дрочить. Вероятно почувствовав, что сержант кончает, Лариса перестала ему сосать и взяла в рот член четвертого, пока обделенного солдата. Кажется, что все четверо кончили одновременно.
Лариса поднялась и, оглядывая солдат, сняла ставший совсем лишним и не уместным халат. Картина была необыкновенная – на нарах в солдатской палатке без штанов-трусов лежат четверо мужиков, а над ними стоит, шикарная иначе не скажешь – женщина. Лариса нагнулась и начала медленно по очереди гладить опавшие члены бойцов. Как по команде члены начали набухать. С разной скоростью и эффективностью. Но начали. Первым восстал член сержанта. Взобравшись на нары, Лариса присела над сержантом и взяв его член рукой направила его себе между ног. Прицелившись, она резко села на сержанта. Сержант, уже освоившись с происходящим, схватил Ларису за упругие белые, какие то необыкновенные груди. Лариса схватила члены лежащих рядом бойцов и опять начала дрочить в такт своего движения по члену сержанта. Четвертый, самый маленький по росту боец подошел к Ларисе спереди и дрочил, глядя на это великолепие. Лариса отпустила член одного из бойцов, ухватилась за член маленького и буквально воткнула его себе в рот. Ее рука вернулась на член, лежащего. Сержант явно кончил в Ларису. Не выпуская ни из рук, ни из рота добычу Лариса слезла с сержанта и начала ложиться на бок. За ней медленно передвигались трое, чьи члены были во власти Ларисы. Удобно устроившись на правом боку, Лариса добычу правой руки стала подтягивать к маленькой дырочке в попе. Боец понял команду и быстро пристроился сзади. Не выпуская из рта член малыша, Лариса член, ухваченный левой рукой и его владельца стала подтаскивать к влагалищу, письке, пещере страсти: Ну вообще воткнула. Бойцы некоторое время двигались не организованно, но через пару-тройку секунд нашли общий темп и задвигали задницами. Сержанту достались только груди, которых он так и не отпускал.
Я не выдержал и выскочил из палатки.
Около откинутого полога палатки стояли и с любопытством смотрели на происходящее пять девчушек в возрасте 12-13 лет.За ними стояла директор администратор.
«Детки».
Директор-администратор что то тихо говорила девочкам. Ни одного слова я не понял.
Но меня поразил взгляд этих девочек. Представьте состояние наших 10-12 летних девчушек, увидевших такую оргию! В глазах маленьких монголок не было ни испуга, ни удивления. Так смотрят на наглядное пособие, внимательно слушая учителя. Когда я выскочил из палатки, девочки взглянули на меня с легким удивлением. Директор-администратор так же оценивающе посмотрела на меня. Причем посмотрела, как будто собиралась то ли купить, то ли продать меня. Остановила взгляд на моих вздутых брюках. Подняла взгляд на меня и что то тихо сказала девочкам. Малышки захихикали и уставились на мою ширинку. Одна из них, стоявшая ближе всех ко мне протянула руку и погладила через материал мою бунтующую плоть. Представьте себя на моем месте. Коммунист, взрослый мужчина, отец почти такой же по возрасту девочки. И меня коллективно: Не знаю как и выразиться.
Дальше была беседа с директором-администратором. Не буду воспроизводить ее имя, да, пожалуй, и не вспомню как он правильно звучит. Сошлись на том, что вполне годится русский вариант имени – Таня.
Таня была вполне продвинутой дамой. Закончила пединститут в Улан-Уде. Имела квартиру в городе Дархан. Весьма современный, кстати город. А здесь работала по направлению. Работала уже три года. Ее муж директор соседнего интерната для мальчиков, который находился в 2-3 километрах от девичьего.
Детей еще не имела. Собиралась рожать по возвращению в город. Секса ей вполне хватало и с мужем. Я не интересовал и ее!
Таня отвела меня к себе в комнату и начался рассказ о традициях и привычках кочевых племен.
Таня заявила, что я просто обязан помочь этим бедным девочкам вернуться домой.
Я засмеялся и заявил, что за маленьких дают такие большие сроки, что не встанет.
И потом – в палатке четыре молодых и голодных бойца. Их найти тяжелее, если кто захочет. Но оказалась, что Лариса не просто в свое удовольствие резвится с бойцами. Ее задача «выкачать» бойцов. Эта школа, стоящая у одного из самых известных и, можно сказать «святых» родников не простая и дети здесь не простые. Девочки в этой школе все сплошь из богатых семей. И беременеть девочки должны не от «серой массы» солдат, а от избранных – офицеров. И помочь девочкам должен именно я. Здесь европейцы бывают крайне редко. Я не могу отказаться. Что касается их возраста, то брачный возраст у кочевников начинается чуть ли не с 11 лет. Кроме того, за изнасилование по законам Монголии могут дать не более 15 суток, а за распространение противозачаточных средств – 5 лет.
Я согласился посмотреть, как и что делается.
Все началось в душе. Представляете, здесь был душ! Не знаю, как поднимали воду от родников в баки, но напор был, и вода была теплая. Душевая комната была большой – 5-6 распылителей, пару больших лавок для мытья. Раздевшись в предбаннике, или точнее в преддушнике я подошел к ближайшему душу. В это время в комнату вошли те 5 девочек, которые изучали меня около палатки. Они были голенькими. Девичьи фигурки были крепенькими, ухоженными. Не смотря на то, что в одежде они совсем не смотрелись созревающими – дети и дети, голенькие тела имели явно формирующиеся грудки. Маленькие грудки, размером со среднее яблоко и казались такими же крепенькими как яблочки.
На лобках едва проглядывались редкие еще волосики. В этих телах было столько свежести, столько пьянящей молодости, что у меня сознательного коммуниста, отца дочери мало отличающейся от этих девочек по возрасту все стало шевелиться и вставать.
Кажется, встали даже волосы. На голове.
Ни мало не смущаясь, девочки подошли ко мне и начали мыть. На короткое время мелькнула мысль, что мытье выглядит как-то странно. Мыли меня, мак моют корову перед дойкой. Просто, аккуратно, по деловому. Все, что было от пояса до колен, мылили, отмывали, проверяя качество работы. Я как-то холодно относился к педикам (да и сейчас не очень) но когда начали тщательно обрабатывать ягодицы и дырочку, по телу пошла дрожь. А когда маленькие пальчики решили помассировать мой анус я решил, все не так уж и плохо у педиков.
Мытье продолжалось 10-15 минут. Через какое то время я заметил, что деловой стиль девочек начал действовать на мое тело успокаивающе. Вставший было член начал опадать. Я уж совсем решил, что Таня просто решила устроить мне экзотическое купание. Все остальные части тела я мыл самостоятельно. Пока я заканчивал, девочки мылись сами. Вытирали меня, правда, все вместе.
Одежды на месте не оказалось. Как объяснила на неплохом русском языке одна их малышек, одежду чистили в других комнатах. Мне предложили пройти в комнату для отдыха. Я вспомнил старый анегдот – баня через дорогу раздевалка. Комната была через коридор от душевой. Коридор мы преодолели быстро, не встретив никого. Так и шли – в середине голый здоровый мужик, а вокруг пять хорошеньких голеньких девочек.
Комната, в которую меня привели, была довольно большой. Стояло 7-8 кроватей, тумбочки и стулья около каждой. Посередине комнаты большой круглый стол, покрытый яркой скатертью.
Не зная что делать, я подошел к столу и уселся на его край. Кровати мне казались не прочными, и сесть на них я не решался.
Меня окружили малышки. Их поведение изменилось. Никакой деловитости, в глазах стал просыпаться знакомый блеск свойственный женщинам перед близостью. Оказавшаяся рядом малышка с сильно выраженными монгольскими чертами взяла нежно мой член, положила его вдоль своей ладони и начала поглаживать. Как будто гладила котенка. Две более миловидных, чем первая, в них угадывалось присутствие европейской крови, взяв каждая за одну из колен, начали раздвигать мне ноги. Я решил не проявлять инициативы и просто подчиняться. Пожалуй, это была защита от собственной совести. Не я. Меня. Хоть и дети.
Меня мягко опрокинули спиной на стол и начали массировать. Массировали самый низ живота, внутреннюю часть бедер. Чуть позже подложили под ягодицы подушку и положили так, что бы был доступен анус. Все эти манипуляции возымели действие на меня очень и очень скоро. Сажать девчушку на себя, мне казалось рановато. Они могли быть девственными. Я встал со стола, поднял на руки и положил спиной на стол ту, что проявила первая инициативу, гладив котенка. «Котенок» достиг своих максимальных 20 сантиметров и казалось, что головка сейчас разорвется от возбуждения. Положив малышку на стол, я чуть присел и начал разглядывать ее девственную писюнку. Это цветок, это совершенство, это клад наслаждений. Я приблизил голову к ее, как любят говорить поэты, лону и лизнул его. Вкус был восхитительным! Ничего более восхитительного, до и после мне пробовать не приходилось. Осторожно раздвинув губки, я нашел маленький клитор и начал его сосать. Вдруг я почувствовал, что кто то из под стола добрался до моего конца и нежно его лижет. Причем под столом было как минимум двое. Пора было переходить к делу. Раздвинув покрытые нежнейшей кожей стройные ножки, раздвинув губки-цветочки, я осторожно стал вводить свои 20 сантиметров. Вводил осторожно, ожидая упереться в плеву. Но введя почти все, что обычно вводил, не встретив сопротивления, понял что передо мной не девочка.
Я невольно ухмыльнулся и подмигнул, стоявшей рядом «переводчице». Она поняла мой взгляд и заявила, что у них ни у кого мужчин раньше не было. Это они друг другу повредили целки (так и сказала – целки) чтобы не утомлять возможного партнера!
Я оценил этот шаг и быстро задвигал задом. Кто знает что такое плотное, теплое и нежное имеют девственницы, поймут меня почему я кончил почти сразу.
Опробованная мной малышка не двигалась. Она только поджала к животу ноги и замерла.
Сидевшие под столом две красотки начали массаж внутренней стороны моих бедер.
Дольше была вторая, затем третья. Это был восторг! Восторг вокруг обеденного стола. Так на столе и оставались в одинаковых позах одна за другой три восхитительных малышки.
Восторг до третьего финала. Я не супер секс машина. И никогда им не был. Три раза для меня – почти мировой рекорд.
Я подошел к одной из кроватей и улегся на спину. Сладкая истома разливалась по телу. Мысли ушли. Хотелось спать. Я закрыл глаза. Но через 2-3 минуты мои ноги крепкие маленькие руки раздвинули. Ноги свесились с кровать и коснулись пола. Я решил остаться в этой позе. Мной кто-то усиленно занимался. Прежде всего, мой член обтерли теплым влажным полотенцем, под ягодицы опять подсунули подушку и опять начали массировать внутреннюю часть бедер. Потом: Потом я почувствовал, что две совсем не детские руки довольно плотно передавили артерии, которые проходят внутри бедра в районе паха, и держат их зажатыми. Открыв глаза, я увидел Таню. Она была в одних трусиках. Ничего не говоря, она смотрела на большие пальцы своих рук, которыми были передавлены артерии. Член опал совсем и похолодел. Через несколько минут Таня резко отпустила зажатые места и в мой член врезалась такая могучая сила, что он не просто встал, а казалось, подскочил. Тут же на меня забралась очередная малышка. Таня помогла ей сесть на торчащий член поудобней. Она подала малышке руку для опоры. Малышка задвигалась используя Танину руку как рычаг. Кончил я быстрее, чем ожидал. Уверен, что я вряд ли смог кончить четвертый раз, но нежнейшая девичья плоть плотно обхватила член и (в это трудно поверить) начала его: жевать. Наверно слово «жевать» не совсем точное, но я не могу подобрать правильное определение тому, что я чувствовал. Мало того, что девочка двигалась очень энергично. Мало того, что ее дырочка была удивительно маленькой, нежной и плотной. Но, в добавок, своими мышцами влагалища она мяла, массировала член по всей длине. Полный импотент наверняка излечился бы под таким давлением. Девчушка не поднимаясь, сползла с меня прямо на пол, где уже были разложены матрацы с других кроватей. И опять я увидел ту же позу – она лежала на спине, ноги поджаты.
Я взглянул на Таню, думая, что она готовит очередную девочку. Но ошибся. Все еще полуголая она накрывала на стол какие то блюда. Взгляд Тани, обращенный на меня, поразил. Никаких эмоций он не выражал.Просто она оценивала имеющийся рабочий материал – меня.
Несколько малышек обтирали меня теплыми влажными полотенцами. В комнате опять было 5 – ть девочек. Но этих я видел впервые. От полотенец шел удивительный травяной запах. Я поднялся. Очень хотелось в туалет. Пару малышек вызвались меня проводить. Одеваться смысла не было. И опять мы шли по коридору веселой голой компанией. В туалет девочки не вошли. Это радовало. Вернувшись в комнату, я опять подошел к столу. На столе стояла легкая закуска и душистый травяной чай. Обслуживание просто фантастика! 5-6 голеньких, хорошеньких девчушек угадывали все мои желания. Стоило посмотреть на чайник с чаем, как чашка тут же наполнялась.
Пару чашек чая с блинчиками, напоминавшими наши картофельные дергуны, подняли настроение и явно взбодрили. Я перешел на кровать. Секса больше не хотелось. Хотелось просто полежать понежиться с молоденькими телами. Погладить их попки и грудки.
Поймав ближайшую малышку, я положил ее рядом с собой и начал наслаждаться молодостью и красотой. Угадав мое настроение, остальные малышки занялись мной – массировали ступни ног, гладили бедра и ноги. Это было истинно царское наслаждение.
Потихоньку девичьи ручки перешли к моему члену. Я почувствовал, как в него начинают втирать какую то мазь. Не знаю, чем меня поили, чем массировали, но я возобновился довольно быстро. Рассказывать, что было дальше – повторять в той или иной мере все ранее рассказанное. Самое удивительное, что я не помню, сколько всего было девочек. Сколько раз я кончал. Более того, был период, когда я себя не контролировал и ощущал кучей мяса, из которой торчит член.
Наша команда уезжала не на следующий день, как планировалось, а на день позже.
Нам всем требовался хороший отдых. Больше в эту школу-интернат я не заезжал. Даже когда она была по пути. Я боялся. Боялся того состояния, когда превращаешься в мясо с членом. Боялся возможного знакомства с молодыми мамами и детьми. Сколько их – моих детей в степях Монголии.
