Итак, продолжаю свои рассказы про житьё пацанячье в инкубаторах-детдомах.
Детдом наш, если кто помнит из первых рассказов, на север от столицы Свердловской области – Екатеринбурга. Природа суровая, дикая, но ещё суровее и страшнее люди живущие в нашем «баторе».
Был у нас Серёжа Глазырин – в то время ему было лет 15, но это был уже полностью законченный психопат с обострёнными садистскими наклонностями. Его трезвого боялись 99% детей нашего дома, а пьяного боялись все, даже мы – в какой-то степени числившиеся его друзьями. Ничего запретного для него не было, человек для него – одушевлённый предмет и ничего более.
Расскажу одну, наиболее запомнившуюся мне историю.
Это было в один из зимних дней. Все ушли на прогулку после обеда, а я, уж не помню по какой причине, гулять не пошёл и стал слоняться по зданию.
Вдруг услышал шорохи, доносившиеся из комнаты, где жил Серёга Глазырин и ещё несколько пацанов. Захожу и вижу – Серёга лежит под одеялом, злыми глазами смотрит на меня и, что удивительно, одеяло подпирает его немалых размеров стоящий член. Узнав меня, Сергей расслабился и начал ничего незначащий разговор. Но меня то интересовало другое и я напрямую его спросил:
– Серёга, а что у тебя с х&ем?
– А что?
– Так, ведь он у тебя стоит!
Серёга улыбнулся – скорее оскалился как волк.
– А это я бисексом занимаюсь.
– Чем? – не понял я
– Бисексом! Значит, трахаю и мальчика и девочку, – ответил Глаз.
– А где же они? – глупо спросил я, ведь в комнате я больше никого не видел.
– Эй, Кайгородовы, вылазьте!
И тут, к моему изумлению из-под кровати Глазырина вылезли брат с сестрой Кайгородовы, лет 9-10 от роду.
Глаз сбросил с себя одеяло и оказался под ним абсолютно голым.
– Так, сучки, покажите Вовану, как вы мне бисекс делаете! – дал команду Глазырин.
Близнецы, ни слова не говоря, становятся на колени по обе стороны кровати Глаза и начинают одновременно облизывать его член, здоровые яйца, промежность. Причём, вылизывают старательно, быстро, засовывая язычки везде, куда достают. Если девочка сосёт х&й, облизывает красную залупу, засовывает язычок в отверстие, то мальчик облизывает потные яйца, берёт их в рот. Правда, в рот он яйцо целиком взять не может, он просто натягивается на него как змея в телевизоре. Потом они поменялись и продолжили сосать.
Серёга откровенно тащился.
– Ну как?
– Классно! – сказал я, хотя мне было жаль мелких. Но возражать было бесполезно, так как получил бы и я и они.
Моя похвала подвигла Глазырина к новому творчеству в издевательствах.
Он лёг набок, приподнял ногу вверх, и скомандовал Кайгородову:
– В норку!
Тот, видимо уже не первый раз, просунул голову между ног Серёги, так что оказался лицом к заднице Глаза. Серый опустил ногу и стал сжимать бёдра на шее мальчика. Близнец стал задыхаться, воздуха ему не хватало.
– А ты чо, сука не сосёшь, чо притихла? – прикрикнул Серёга на девочку, в ужасе смотревшую на мучения брата, та стала быстро сосать и облизывать х&й мучителя.
Глазырин, видя, что Кайгородов уже весь покраснел, задыхается, ослабил бёдра и мальчик тут же засунул голову между ягодиц Глаза. Всё было ранее отрепетировано, голова у близнеца маленькая, почти на половину она погрузилась в разрез достаточно мощной задницы Глаза. Кайгородов начал судорожно втягивать в себя воздух и всё, что скопилось в жопе Серёги. Тот не промедлил откликнуться, и пёрнул, по-моему, прямо в рот мальчика. Причём сестрёнка всё это время сосала не отрываясь. Близнец закашлялся, что вызвало радостный смех Серёги. Немного погодя, не вынимая брата из своей жопы, Серёга стал кончать в рот и на лицо сестры Кайгородовой.
– А теперь оближите там всё как мороженку, – предложил он Кайгородовым. Сестра слизывала остатки спермы с х&я, а брат стал вылизывать очко Глаза и то ли срыгивал при этом, то ли что-то жевал.
– Это я срать ходил недавно, а жопу не вытер, – радостно объяснил мне Глазырин. Только тут я понял, что жевал Кайгородов, мне стало так стрёмно, что я сам чуть не блеванул. Сославшись на свои срочные дела, я почти убежал из комнаты. Долго потом дышал у открытой форточки, пытаясь успокоить рвотные позывы.
Но на этом эта история не закончилась. Видимо дальнейшие издевательства были нетерпимыми даже для Кайгородова и он пожаловался воспитателю, жаловались и другие мелкие. Глазырина наказали всеми возможными способами, и физрук даже избил его. Но Серега только затаил злобу. Он никого и никогда не прощал.
Старшаки зимой обычно зависали в котельной, где пили брагу, самогон, выменянные на украденные в детдоме вещи. И вот в один из дней, когда самогон кончился, и было скучно, Глазырин вспомнил как его «обидели» Кайгородов и его друг, которого звали, кажется Лёха. Высказав всё, что он думал про стукачей, сучар и т. д., он послал одного из пациков привести этих «козлов».
Когда их притащили, смотреть на них было нельзя. Лицо Кайгородова и Лёхи отражало дикий ужас и предчувствие чего-то невообразимого.
Лёхе тут же связали руки и привязали их к верхним ступеням металлической лестницы, так что он повис прямо под лестницей. Один из пацанов взял лопату для угля и с размаху стал бить по заднице Лёхи. Чтобы он не кричал, Глазырин снял свой носок и засунул ему в рот. Хочу сказать, что у Глаза было что-то не в порядке с потоотделением и его носки почти всегда стояли и воняли самым тошнотворным образом.
Отбив Лёхе задницу, его заставили положить – опереть ноги на нижние ступени и он завис под лестницей, как бы делая уголок. Тот кто его бил (не помню кто, но нам тогда было всем лет по 15 и весу 40-50 кг), сел на его бёдра, и стал подпрыгивать, растягивая Лёхе привязанные руки и прогибая наружу колени. Лёха выл через носок Глаза.
Дошла очередь и до Кайгородова. У нас уголь в топку подавался на небольшой вагонетке, подвешенной двумя крюками к рельсу, на котором она ездила.
Вагонетку сняли, стянули с близнеца рубаху и связали ей его руки. Также поступили и с штанами, связав ноги. Руки одели на один крюк, ноги на другой и Кайгородов повис как гамак животом вверх между двумя крюками. Решили сначала покататься на нём. Глаз первым залез – сел на живот мелкому, поставив ноги в кроссовках ему на лоб и отталкиваясь от рельса, прокатился туда-сюда. Затем сел задницей ему на лицо, положил свои ноги на ноги мелкого, стал кататься и одновременно тереться об лицо мелкого, затем прикололся – приспустил с себя штаны с трусами и сел голой жопой мальчику на лицо. Задница у Глаза смачная, голова мелкого почти пропала там. Но это было неинтересно. Серёга встал ногами на висящего Кайгородова. Причём одной ногой он упирался в живот, а другую в кроссовке поставил мелкому прямо на голову, которая лежала затылком на подвешенных руках и стал заниматься своеобразным сёрфингом, катаясь вдоль рельса. Это понравилось, так покатались многие, причём все становились на лицо, в результате у мелкого глаза заплыли, а из носа текла кровь.
Подошла очередь кататься Сашке Камалетдину. Он решил сделать из Кайгородова скейтборд, разбежался на верхней площадке, и с разбегу спрыгнул на мелкого так, что они вместе прокатились метров 8. Кайгородов не подавал признаков жизни, но тут Сашка захотел поссать и стоя на Мелком стал поливать того мочой. Смыл кровь с лица, пролился в открытый рот, так что от его напора изо рта близнеца пошла пена. Все засмеялись: «Пей пиво, Кайгородов». Подбежали другие, стали ссать кто куда попадёт, но все старались попасть, конечно, в открытый рот. Но кататься на обоссаном было стрёмно, Глазырин закатил его прямо на недавно вынутый из печи шлак, Мелкий сначала начал парить, запахло тёплой мочой, кожа близнеца начала нагреваться, он заворочался, стал подавать признаки жизни, потом начал стонать и закричал. Одежда, там, где она ещё осталась, начала дымиться. Пацаны испугались, что Кайгородов поджариться, ведь шлак был ещё красным, Глазырин не давал его откатывать, близнец орал. В конце концов, Глаза уговорили, и крюки с Кайгородовым откатили. Кожа его была вся красной. Вытащили из котельной на улицу и положили в снег. Мелкий видимо в шоке, начал ругаться. Глазу это не понравилось, он решил окончательно добить близнеца. Серёга заставил пацанов взять лопату и засыпать снегом Кайгородова, причём он топтался на Мелком, утаптывая снег слоями. Скоро осталась только куча снега, на которой прыгал Глаз. Но пацанам опять стало страшно, да и хмель из голов стал выходить. Они уговорили Глаза не кончать мелкого, пожалеть его.
Тот встал на эту кучу и стал ссать в районе рта Кайгородова. Наконец струя протопила толщу снега, воздух попал к Кайгородову, тот стал жадно дышать. Но поток у Серёги не кончался, получалось так, что Мелкий захлёбываясь, жадно глотал воздух попеременно с мочой Глаза. Иначе он не мог – это было единственное отверстие с доступом воздуха. Постепенно образовалась своеобразная широкая труба с поверхности до рта Кайгородова. Глазырин вдруг развернулся на Кайгородове, расстегнул пуговицу на брюках, молнию, стащил с себя брюки с трусами, задумчиво почесал х&й и вдруг присел надо ртом близнеца. Через мгновения мы поняли, что он задумал. Он тщательно прицелился, поднатужился и с громкими звуками стал срать в эту трубу – рот близнеца. Дерьма было много, оно перекрывало доступ воздуха и Кайгородов волей-неволей был вынужден быстро жевать и глотать говно, чтобы не задохнуться. Глаз довольно смеялся, глядя на эту картину и подталкивая прутиком кусочки не попавшие в ямку. Близнец смог дышать, только съев большую часть «подарка» Глазырина.
После этого мы ушли в детдом.
Лёха, кое как, отвязавшись от лестницы, откапал Кайгородова, дотащил его до детдома, вызвали скорую. У Мелкого оказался сломан нос, сотрясение мозга, многочисленные ожоги. Он несколько месяцев провалялся в больнице.
Серёгу Глазырина за это случай серьёзно наругали и в этот раз его бил сам директор. Но толку никакого, Серёга ещё неоднократно проделывал подобное. Но об этом в следующих рассказах.
