Мне 13. Я высокий и нескладный подросток, выглядящий старше своих лет, но тем не менее вовсе не «убедительно». Пара часов свободного времени и любопытство привели меня на полузаброшенный стадион постройки сталинских времен.
Огромная трибуна (одна) из побеленного бетона не имела ни одной скамейки. Бетон порос травой и деревьями (!), а ржавые скобы-подставки под лавки совсем сгнили.
Вокруг стадиона – парковая зона. Парк и стадион разделены забором, пространство вокруг поля казалось диким и совсем не обитаемым.
Я влез на стадион сквозь отверстий в заграждении. Думал, что гуляю здесь один, и очень удивился, встретив небольшую компанию двух девушек и одного парня. На вид они были чуть постарше, лет 15-16.
– Эй, парень, подойди, сюда! – окрикнули они меня. Кричала блондинка в спортивной одежде. Девушка имела уверенный вид, и я испугался. Первая мысль – сейчас будут «шакалить» (так тогда это называлось) деньги. У меня они, как назло, были.
Я, как мне казалось, с невозмутимым видом прошел мимо, свернул за трибуну, делая вид, что не слышу.
– Эй, ты че, глухой? – это был уже парень.
За трибуной я понял, что оказался в тупике. В панике развернулся, и увидел компанию, идущую навстречу. Бежать было бессмысленно.
– Ты глухой? – Повторила за парнем блондинка. – Нет, я просто в туалет зашел: – придумал правдоподобную отмазку я. И покраснел. – В туалет? Ну так в чем дело? Мы тебе помешали? – Да нет. Я расхотел, – сказал и понял, как это глупо звучит.
Девчонки переглянулись:
– Ты откуда? – снова продолжала блондинка. В то время во всех дворах микрорайонах жестко следили за явлениями чужаков. Если ты чужак, значит очень рискуешь получить люлей, быть ограблен и унижен местными.
– Из Кировского. – Я признался честно, понимая, что это может мне стоить. Но ничего путного придумать на ходу не мог. Компания снова переглянулась. Выражение лиц у всех было заговорщицкое.
– Сколько тебе лет?
– 13.
– Такой мелкий? – девушка сорвала с ветки прут, очистила его от лисьтев, и, как хлыстиком, ударила меня по животу. Я попытался отстранить хлыстик, но тут же получил уверенный удар этим же предметом по рукам. Выражение лица блондинки было властным, надменным. Ударив меня по рукам, она дотронулась прутом до моей ширинки. Я вновь стал пытаться отстранить прут, и вновь получал по рукам. И, о ужас, вдруг почувствовал, что мой член встал. Он так и выпирал и джинсов. Мои собеседники это, конечно, заметили. Взгляд блондинки стал довольным, а вторая девушка и парень смотрели с интересом.
Допрос продолжался. Вопросы «кого я здесь жду?» или зачем я сюда пришел длились минут десять. Все это время блондинка (я узнал, что ее звали Ольга) не переставая гладила прутом через джинсы мой член. Я уже не сопротивлялся и смиренно отвечал на вопросы.
– Ты не хочешь попросить прощения за то, что пришел на нашу территорию? – Ольга буквально насмехалась, а я вновь забеспокоился за деньги. Представил, что будет дома за их исчезновение. И: упал на колени.
– Отпустите меня, пожалуйста!
– Если ты будешь хорошо себя вести, будешь нас слушаться – мы тебя отпустим. – Ольга подошла ко мне вплотную. Она гладила рукой мои волосы, а лицо упиралось прямо между ее ног. На ней были узкие спортивные трико. А вблизи было видно, как трико облегают ольгину киску.
Я не выдержал, и поцеловал ее «туда».
В голове туман, я не понимал, что делаю. Я не видел их реакции, голова была прижата к интимному месту Ольги, и не слышал – вокруг несколько секунд все заворожило молчание.
– Очень хорошо! Сейчас ты будешь лизать мою пизду, – помню, покоробило слово «пизда» – я редко слышал его от девушек. – Ты ведь будешь, мелкий? – Ольга отстранила мою голову, крепко схватив за волосы. Ее красивое лицо было насмешливым. Я чувствовал унижение перед девушкой и ее друзьями, перед своими друзьями, которые ничего не видели и не знали, но реакцию которых (узнай они случайно) даже не представлял. Я чувствовал себя виноватым перед родителями, зная, что они не для унижений воспитывали и любили своего сына. – Да: – еле вымолвил я. – Пошли. – Ольга подняла меня за волосы, и повела за собой. Мы зашли в подтрибунное помещение, полутемное, и, естественно, разрушенное. В глубине я увидел самодельную лавочку, сделанную из доски, положенной на ступеньку. Ольга отпустила меня, сняла трико, положила их на доску и села, раздвинув ноги: – На колени. – Ее голос был спокойным, в нем не было сомнений в моей податливости. Я встал на колени между ее ног, наклонился. Я первый раз в жизни видел киску! Я видел эротические фото и даже порнофильмы. Но вживую – впервые. Думал, будет неприятен вкус, поэтому дотронулся до олиной киски своим языком очень аккуратно. Кровь била в голову, я с трудом понимал, что делаю. Вкус был слегка кисловатый. – Лижет! – воскликнул парень. Он был в восторге. – Пиздолиз!
Я чувствовал унижение. От того, что красивая девчонка заставила ее лизать, от того, что она была старше меня и совсем взрослая, от того, что за нами наблюдали ее друзья. Проведя несколько раз языком вдоль Ольгиного влагалища, я вдруг понял:: мне нравится! Возбуждения такой силы я не испытывал до этого никогда. Мой член не просто стоял – его ломало от напряжения.
Я лизал Ольгу минут 15. Она застонала, сильно сжала мою голову бедрами и, вероятно, кончила.
– Марин, пусть тебе тоже полижет, – Ольга отпихнула меня от себя. – А ну пшел лизать Марину!
Я покорно подполз на четвереньках к Марине (почему-то было неудобно вставать на ноги).
– Богдан, отвернись, – я впервые слышал голос Марины. Все это время она стояла тихо в стороне. Марина была похожа на девушку из хорошей семьи. Хорошо одета, уверенные, но не вызывающие движения. Да и сейчас постеснялась показывать парню свою киску. Правда, навалить не в рот не постеснялась.
Марина не стала садится на лавку, просто раздвинула свои ножки, приподняла юбочку и сдвинула трусики вбок. Я поцеловал ее киску и начал лизать.
– Марин, смотри, как прилизался к тебе! – Ольга усмехнулась, а я поймал себя а мысли, что лижу Марину жадно. Хотя уже было не до приличий: – Аккуратнее, чмо, – это Марина сказала мне, очень надменным голосом.
Маринины глаза игриво смотрели прямо в мои. Представил себя лягушонком под взглядом удава.
– Оль, мне от его лизания поссать захотелось: – задумчиво произнесла Марина. – Как считаешь, Оль, может мне его описать? – Богдан, услышав эти слова, начал гомерически смеяться. Из деликатности он вышел из помещения, но слышал все хорошо.
От мысли, что Марина собралась меня обоссать я чуть не сошел с ума. Мало того, что на меня собираются нассать, так и еще что я буду делать в обмоченной одежде на другом конце города.
– Не надо! – стал просить я Марину. – Как я после этого в мокрой одежде домой попаду? – А ты останешься здесь сохнуть, а мы пока еще за девчонками сходим, – ответила за Марину Ольга. Ее, вероятно, вдохновила мысль Марины. – Ладно, живи, – произнесла Марина. – Я пописаю тебе в рот. Твоя одежда не пострадает.
Богдан после такого заявления стал смеяться еще громче.
– Открой рот! – приказала Марина. Я повиновался. Я стоял перед девушкой на коленях, ожидании того, как она начнет писать мне в рот.
Прошло некоторое время, прежде чем из киски Марины тонкой струйкой полилась моча. Золотистого цвета, она имела пряный, кисловатый вкус. Я не сопротивлялся, и послушно подставлял под эту струйку рот. Струйка усилилась, и через пару секунд заполнила мой рот. Моча стала стекать по подбородку на бетонный пол.
– Глотай!
Я проглотил порцию мочи. Сперва думал, что захлебнусь, потом – что стошнит. Не произошло ни того, ни другого, и через несколько секунд я проглотил вторую порцию.
Видимо, Марина очень хотела в туалет. Ее струя была мощная, хлестала меня по языку и, когда глотал, по губам. Прошло, казалось, очень много времени, когда Марина перестала писать.
– Прикольно! – довольно сказала она. Я сидел на бетонном полу заброшенной трибуны и не знал, что мне делать. Вдруг, ничего не понимая, вскочил и бросился бежать. Бежал долго, сперва мимо Богдана, потом слыша крики за спиной, затем просто никуда. Стадион давно остался позади, уже давно было понятно, что погони за мной нет, а я все не останавливался. Наконец я забежал в какой-то подъезд, поднялся на верхний этаж, сел на ступеньку и заплакал.
Домой я пришел ближе к вечеру, никто из друзей и родных ничего не узнал. А ночью я долго и с наслаждением мастурбировал.
