– Ну что, Сашка! С днем рождения тебя!
Трое ребят сидели на полу комнаты и потягивали пиво из запотевших банок. Лучи заходящего солнца освещали казенную обстановку стандартной комнаты жилого блока интерната: письменный стол, кушетку, маленький телевизор и небольшой холодильник. Тому, кто хоть раз видел обстановку детского дома, все в этой комнате показалось бы странным – и то, что это комната, рассчитанная на одного человека, и мебель, и возможность уединиться с приятелями. Но ученики и прочие обитатели «Школы прогрессивного обучения» воспринимали это как само собой разумеющееся.
Когда-то «школа» создавалась как интернат для одаренных детей из неполных или трудных семей. Идея поначалу оказалась властям очень заманчивой, и несколько лет в тихом городке, далеком от суеты мегаполисов, безбедно существовал интернат, каждый ученик которого жил в условиях, нормальных с точки зрения любого западного педагога, и фантастических для большинства российских обывателей. Действительно, где это видано, чтобы воспитаннику интерната полагалась отдельная комната в двухкомнатном блоке с ванной и туалетом, мебель и, какая-никакая, бытовая техника. Когда деньги на интернат выделяться перестали, нашелся богатый спонсор, который превратил идеал в закрытую частную школу. Неясно, что послужило причиной, филантропия или другие соображения, но учились в школе и дети богатых родителей, и бывшие воспитанники детских домов.
Правда, самих обитателей школы разница в общественном положении волновала не сильно. Комфорт жилых комнат и редкое по нынешним временам оборудование учебных классов сочетались с жесткой, почти военной дисциплиной, поддерживаемой учителями и сотрудниками службы безопасности. Как ни странно, им удалось создать и вот уже много лет поддерживать атмосферу, которую в прежние времена назвали бы коммунистической. По школе ходили слухи, что в первые годы существования школы это достигалось жестокими, порой даже бесчеловечными методами, но какими именно – уже никто и не помнил. Во всяком случае, с первых дней своего здесь пребывания ученики усваивали простую истину – папа и мама, какими бы влиятельными они не были, остались снаружи, а здесь ты такой же, как и все. И лучше бы тебе не распространяться о своей жизни до поступления в школу.
Естественно, никакой контроль не может быть абсолютным. И по школе ходили слухи о том, что кто-то из учеников втихаря приторговывает травкой, у кого-то можно раздобыть спиртное, а кое-кто из девочек: Ну, вы сами понимаете, не маленькие уже. Слухи эти пресекались жестко и подтверждались только периодическим отчислением отдельных учеников. Отчисляли, правда, редко. Чаще всего нарушитель дисциплины вызывался на беседу к Барбосу, как ребята втихаря называли начальника службы безопасности школы, и после такой беседы ученик если и не становился ревностным исполнителем школьных правил, то, по крайней мере, всячески старался никогда больше не попадаться. При этом бывшие нарушители наотрез отказывались сообщать, даже под большим секретом, о чем же с ними Барбос беседовал.
У ребят, собравшихся в в этот вечер в одной из жилых комнат, был особый повод подергать судьбу за усы. Сегодня был Сашкин день рождения, двенадцать лет – не такая уж маленькая дата. Андрюхе, хозяину комнаты, уже стукнуло четырнадцать, как и Костику, его соседу по блоку. Интересная это была пара. Костик, невысокий, коренастый подросток с крепкой фигурой, абсолютно черными волосами и пронзительным взглядом голубых глаз был мечтой половины своих ровесниц. Сашке было очень забавно наблюдать, как одноклассницы, свысока взирающие на него и остальных сверстников, терялись и краснели, когда Костик проходил мимо.
Андрей являл полную противоположность соседу. Высокий, стройный, со светло-русыми волосами и карими глазами, гибкий и подвижный, он был душой всех ребячьих затей. Удрать за пределы территории, подбросить что-нибудь в женский туалет или раздевалку, раздобыть что-нибудь запрещенное – все это оказывалось ему по плечу. Создавалось ощущение, что Андрей – единственный человек в школе, включая учителей, который ни капли не боялся ни Барбоса, ни его подчиненных.
Собственно, за то, что они делали сейчас в этой комнате, можно было схлопотать по полной программе. Сашка знал это, понимал, что даже мама, преподаватель истории, не спасет его от наказания, но ощущение опасности придавало особую пикантность ситуации. И хотя он терпеть не мог пиво, он все же выпил уже половину банки, ощущая себя по-настоящему взрослым.
– Что, вот так прямо и попросила?
– Ага. А я ей и говорю: мне-то что с того, что ты подругам нахвастала. Мне за такое знаешь как влетит, если кто из учителей увидит?
– Тебе что, трудно было? Половина пацанов мечтает с Танькой целоваться.
Сашка чуть не подавился от возмущения. Да если б Танька предложила ему вот так просто себя поцеловать: Везет же Костику, а он еще кочевряжится.
– Ты что, совсем глупый. Поцеловать – раз плюнуть, но ей-то надо, чтобы подруги видели. А за такое расплачиваться надо. Ну вот, я ей и говорю – а ты мне за это дашь себя пощупать.
– И что, дала?
Ну, поломалась, конечно. Сиськи у нее, скажу я вам:. – Костик мечтательно прикрыл глаза. – А вот письку пощупать не дала. Ну ничего, успеется.
То ли от выпитого, то ли от рассказа, Сашка почувствовал приятную тяжесть внизу живота. Джинсы почему-то стали слишком тесными, к лицу стремительно прилила кровь. Надеясь, что приятели этого не заметили, Сашка встал и вышел из комнаты, попытавшись как можно небрежнее бросить:
– Пойду, отолью.
Сашка зашел в туалет и прикрыл за собой дверь. Писюн стоял, как вкопанный. Такое с ним раньше уже случалось, но в сложившейся ситуации, помимо приятных ощущений, это доставляло серьезное неудобство – для того, чтобы отлить, пришлось простоять над унитазом довольно долго.
Отлив, Сашка долго прислушивался к ощущениям. Что-то было не так. Писюн стоял как вкопанный и чего-то требовал. Требование его было вполне очевидно, хотя как его реализовать, Сашка не понимал. Пацаны шепотом говорили, что, если бы в такой момент рядом оказалась голая девочка, все сразу стало бы понятно, но вот что именно – никто так и не рассказывал.
Скрипнула, открываясь, дверь, и Сашка инстинктивно развернулся, понимая всю глупость положения. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел бы его таким, со спущенными штанами и болтающимся как палка писюном.
– Ой, Сашка, извини, защелка не работает. Ого!
Андрей замолчал, уставившись на Сашкин писюн. Красный как рак, мальчик начал судорожно застегивать штаны, пряча в них свое хозяйство. Взглянув на его лицо, Андрей радостно заржал.
– Пойдем, не тушуйся. Я ж те говорю, взрослый уже. Слышь, Костик, представляешь, захожу я в туалет, а там стоит этот крендель, держит двумя руками свой член и не знает, что с ним делать.
– Да отстаньте вы, все я прекрасно знаю.
– Погоди-погоди, ты что же, ни разу не дрочил?
– Да я: Ну: – Саша замялся.
– Да ты ж девственник совсем. Костик, он, небось, не знает, чем с девчонкой заняться!
Сашка готов был провалиться сквозь землю. Вспыхнув, он вскочил, и хотел было выскочить из комнаты, но Костик остановил его, положив руку на плечо.
– Андрюха, не гогочи. У человека день рождения. У меня тут идея классная появилась. Вот что, Сашок, посиди тут. Я вернусь через некоторое время, с таким подарком, что ты обалдеешь. А ты, Андрюха, чем издеваться, лучше альбом свой покажи.
Костик вышел из комнаты. Андрей, воровато оглянувшись, задернул шторы, закрыв ими окно и открытую балконную дверь.
– Извини, Сашка, я больше не буду. Смотри лучше, что у меня есть.
Откуда-то из глубины письменного стола Андрей извлек небольшой альбом для рисования. Обычный альбом, который продается в любом магазине школьных принадлежностей, распух от вклеенных в него вырезок. Догадавшись, что он там увидит, Сашка с замирающим сердцем перевернул первую страницу.
Девчонки. Первый разворот был обклеен картинками с девчонками в купальниках. Заинтригованный, Сашка перевернул страницу и замер. На этом развороте были картинки с абсолютно голыми девочками, девушками и женщинами. Некоторые просто смотрели в камеру, некоторые сидели, широко разведя в стороны ноги, а между ног: Сашкино сердце готово было выпрыгнуть из груди. Такого он никогда и не мечтал увидеть. Странные ощущения внизу живота стали просто нестерпимыми.
– Погоди, сейчас ты весь измажешься.
Андрюхин голос вывел Сашку из ступора. Оглянувшись, он увидел, как мальчик снимает с себя футболку и расстегивает джинсы.
– Ну, чего уставился. Снимай одежду. Да не стесняйся ты, все свои. В бассейне в душевой не стесняешься же. А вот если в штаны кончишь, будет очень неудобно.
Как завороженный, Сашка уставился на Андрея. Тот скинул с себя остатки одежды и остался абсолютно обнаженным. На фоне темного от загара тела его напряженный член, окруженный порослью кудрявых светлых волос, казался просто ослепительным. Мысленно махнув на все рукой, Сашка тоже избавился от одежды.
– А ты, правда, никогда не дрочил? Смотри, это очень просто. Кладешь на него руку и водишь ею туда-сюда. Понял? Смотри дальше, тебе это сейчас пригодится.
Перевернув пару разворотов, Саша понял его правоту. Мужчина в расстегнутых брюках стоял на полу, перед ним, спиной к фотографу, на коленях стояла обнаженная женщина и что-то делала в районе его пояса.
– Ты не поверишь! – Как сквозь вату донесся до него голос приятеля. – Я эту фотку случайно нашел. Только не говори никому, что ты ее видел, это наша тайна. Если кто про нее узнает – хана. Кто бы мог подумать про нее такое:
То, что было изображено на следующей фотографии, повергло бедного Сашку в шок. Та же самая сцена была снята с другого ракурса. От мужчины осталась только часть таза, бедра и член, практически полностью исчезнувший во рту женщины. Ее лицо с закрытыми то ли от отвращения, то ли от удовольствия газами, шея и крупная грудь со светлыми сосками занимали практически все изображение.
– Представляешь, это же Маришка, ну, Марина Викторовна, наша историчка. В жизни бы не поверил! Ух, как бы я ее трахнул!
В Сашке боролись смешанные чувства. Смотреть на фотографию было противно, но оторвать взгляд он не мог.Марина Викторовна, учитель истории и, по совместительству, его мама, стоя на коленях совершенно голой, сосала член какого-то мужика. Стыд, алкоголь, ненависть и вожделение – все смешалось в нем в тот момент, когда его рука сама начала двигаться на напряженном члене. И вот что-то будто взорвалось в нем и пульсирующая струя выстрелила куда-то под стол, оставив в душе чувство облегчения и легкой гадливости.
Переводя дыхание, Саша смотрел, как, закрыв глаза, Андрей ласкает собственный член, обхватив его ладонью и делая движения тазом, как будто вгоняя его в невидимую жертву. Прошло секунд десять – и мальчик со стоном выгнулся, и легкими толчками из его члена стала выплескиваться сперма.
– Фу, обдрочился вконец. Ты не поверишь – по три раза на день порой кончаю. Да не робей, все мы так делаем. Ладно, я – в душ.
Андрей выскочил из комнаты, и вскоре из ванной донесся плеск воды. Нужно было бы одеться, но, обессиленный, Сашка повалился на кушетку, уставился в потолок и попытался задуматься. Это оказалось непросто, поскольку мысли в голову лезть отказывались напрочь.
Мама, мамочка, что же ты наделала. Отца своего Сашка не помнил, тот исчез, когда он был еще маленьким. Правда, приятелей, если они у нее и были, Марина в дом не приводила. А ведь и правда, он никогда не задумывался о том, что мама не вышла замуж второй раз. Это казалось самим собой разумеющимся. И вот, на тебе, его мама, оказывается, иногда, как последняя шлюха, сосет мужские члены.
– Ну, что разлегся. Иди, в душ сходи да одевайся, а то еще войдет кто.
Оказывается, пока он валялся на кушетке, Андрей уже успел помыться. Не задумываясь, Сашка вскочил на ноги и опрометью метнулся в душ. Теплая вода, казалось, смыла тяжелые мысли, Вылезая из душа, мальчик запоздало вспомнил, что одежда так и осталась лежать на полу. Обмотавшись полотенцем, Саша приоткрыл дверь и выскользнул из ванной.
– Эй, именинник! Да не прикрывайся так. Заходи в комнату, мы тебе сюрприз приготовили.
Таким радостным Саша Костика еще не видел. Похоже, что тот действительно задумал что-то оригинальное. Кивнув, он бросился в комнату к тому месту, на котором оставил одежду.
За окном смеркалось, и в комнате, окна которой по-прежнему были закрыты шторами, стало уже почти совсем темно. Было довольно прохладно, и сквозняк от открытой балконной двери неприятно холодил ступни. На первый взгляд одежды, по крайней мере, там, где он ее бросил, видно не было. Саша чертыхнулся, щелкнул выключателем, обернулся и замер.
На кушетке сидела Настя из параллельного класса. От слегка испуганного взгляда ее больших глаз Сашке сразу же стало не по себе. Когда девочка встала на ноги, он сделал шаг назад, оступился и плюхнулся на пол. Полотенце слетело, и мальчик не придумал ничего лучше, чем прикрыться руками.
Не глядя больше на него, Настя взялась за подол футболки и стянула ее через голову. За футболкой последовали шорты. Одной рукой девочка расстегнула лифчик и осталась в одних трусиках, несмело прикрывая руками маленькие груди. Постояв несколько секунд, она нерешительно села обратно на кушетку, явно не зная, что делать дальше.
Сашка проклинал все на свете – свой день рождения, приятелей, устроивших весь этот бардак, дурацкую фотографию. Фотографию: Кадры из альбома стояли перед глазами. Девочки в купальниках, голые девочки, лицо и грудь матери: Грудь: У Саши возникло непреодолимое желание ощутить под ладонями податливую и упругую женскую грудь. Он вскочил на ноги и, по-прежнему прикрываясь одной рукой, шагнул к Насте.
Раздевшись, Настя будто истощила свой энтузиазм и не проявляла никакой инициативы, уставившись на Сашку испуганными глазами. Более того, когда он попробовал потрогать ее грудь, она лишь крепче прижала к ней руку. Саша попытался протолкнуть ладонь под ее пальцы, и ему это почти удалось. Кончик пальца уже дотронулся до твердого соска, но в этот момент девочка вывернулась и отодвинулась от него, продолжая затравленно на него смотреть.
Странно, но все происходило в абсолютной тишине. Слышны были только скрип кушетки и тяжелое Сашкино дыхание. Настя молча сопротивлялась, не пытаясь ни заговорить, ни позвать на помощь.
Пересев вплотную к девочке, Сашка обхватил ее правой рукой и развернул спиной к себе. В этом положении можно было уже не прикрываться и действовать обеими руками. Обхватив Настю сзади, он крепко прижал ладони к ее ребрам ниже груди и стал медленно поднимать их вверх, сталкивая руки девочки с цели. Мгновение – и вот его ладони накрыли маленькие девчоночьи груди с острыми сосками.. Не обращая внимание на яростную возню Насти, он начал мять их ладонями.
Продолжая одной рукой мять Настину грудь, Саша опустил правую руку к резинке трусиков и запустил пальцы внутрь. Кончики пальцев тут же нащупали редкие жесткие волоски, похожие на те, что покрывали лобок Андрея. В голове мелькнула совершенно неуместной удивление тому, что у девочки ТАМ уже есть волосики, в то время как у самого Сашки они только начали появляться. Мысль мелькнула и исчезла, как только мальчик попытался стянуть резинку трусиков.
Это оказалось совсем непросто. Перестав прикрывать грудь, девочка ухватила пояс трусиков обеими руками, превратив Сашино намерение в совершенно непосильную задачу. Сделав несколько попыток, Саша невероятным для себя усилием опрокинул Настю на живот. Девочка лежала поперек кушетки, упираясь коленями в пол, вцепившись двумя руками в трусики и беззвучно плача.
В такой позиции дело пошло легче. Стянув резинку сзади и обнажив ягодицы девочки, Саша попытался просунуть левую руку между сжатых бедер девочки. И в этот момент Настя совершила ошибку, попытавшись одновременно сжать ягодицы, перехватить его руку одной ладонью и резинку трусов – другой. В то же мгновение резким движением руки Саша сдернул оставшуюся без защиты деталь одежды до колен девочки. Тут же отпустив Настю, он сдернул трусики совсем.
Настя попыталась вывернуться, но осмелевший Сашка уселся на нее верхом, спиной к голове, и начал исследовать ее попу. Ягодицы девочки были плотно сжаты, и хотя Саше удалось просунуть пальцы между сомкнутых бедер и потрогать что-то мягкое и нежное там, где они сходятся, дальше он продвинуться не смог. Тогда он слез со своей жертвы и попытался раздвинуть ее колени и пропихнуть между бедер свою ногу. Мгновение – и Настя вырвалась из ослабевшего захвата и уже сидит ну кушетке, согнув колени и крепко сжав ноги.
Отдышавшись, Сашка вновь ринулся в атаку, руками раздвинул колени девочки и бросился вперед, стараясь удержать ее ноги своими бедрами. Его напряженный член торчал, как копье. Мгновение, и мальчик уже лежит на своей жертве, прижимая член к ее промежности. Головка уперлась во что-то мягкое и податливое и погрузилась в отверстие.
Мальчик и девочка вскрикнули одновременно, Настя – в отчаянии, а Саша – от острой боли, пронзившей головку члена. Кожица, ранее покрывавшая головку, соприкасаясь с сухими губками Настиного влагалища, сжалась в гармошку, и каждая попытка втолкнуть член глубже сопровождалась теперь острой болью. Мальчик попытался продолжить начатое, игнорируя боль, но у него сложилось впечатление, что головка уперлась в препятствие и застряла, сжатая входом во влагалище. В довершение всего, Настя перешла в контратаку, вцепившись ему в волосы.
Обезумев от боли, Сашка отпустил свою жертву, оторвал ее руки от своих волос, сжав ее запястья ладонями, а затем – прижав ее предплечья к кушетке коленями. Он нависал над девочкой, глядя в ее глаза и наблюдая, как она ловит воздух, пытаясь отдышаться. Бросок – и головка члена плотно прижимается к приоткрытым губам, а затем проваливается внутрь.
И опять Настя не попыталась ни крикнуть, ни укусить орудие насилия, лишь запоздало попытавшись прижать язык к верхнему небу. Поздно – Саша аж застонал от удовольствия, почувствовав, как член проник в теплое и влажное отверстие, а шершавый язык, по которому протерлась уздечка, лишь усилил наслаждение. Схватив девочку за голову обеими руками и закрыв глаза, Саша принялся загонять свой член ей в рот, проникая в самое горло.
И вдруг что-то изменилось. Исчезло сопротивление, а основание члена решительно ухватила маленькая ладонь. Удивленный, Саша открыл глаза. Из глаз девочки лились слезы, тело ее сотрясалось от рыданий, но она прекратила сопротивление. Высвободив правую руку из-под прижимавшего ее колена, она взялась за Сашин член, выдернула его изо рта и затряслась от кашля. Потом поспешно приоткрыла рот, и осторожно ввела член внутрь. Удивленный, Саша расслабился и полностью предоставил Насте инициативу.
С каждым движением член погружался все глубже и глубже. Время от времени девочка извлекала его наружу, и аккуратно ласкала его языком. Эти нежные действия никак не ассоциировались ни с катящимися по щекам слезами, ни с отвращением, которое было написано на ее лице. Настя покорно выполняла заученные манипуляции. Уловив ритм движений, Саша опять обхватил голову девочки и начал осторожно вгонять член вглубь, пока он не начал исчезать в Настином рту целиком,
Саша закрыл глаза и попытался представить себе эту картину со стороны. Вот он, двенадцатилетний мальчик ебет в рот свою сверстницу, худенькую девочку со смешными косичками и с острыми девчоночьими грудками. Не получилось – перед закрытыми глазами представала женщина с полной, упругой грудью, изящной фигурой и длинными волосами до середины спины, женщину, лицо которой он видел на непристойной фотографии, женщину, как две капли воды похожую на его мать.
Но ничто не может длиться вечно. Последние движения, и сперма потоком выплескивается в рот девочки. Едва отдышавшись, Саша окинул взглядом комнату и наконец нашел сваленные в кучу предметы своей одежды. Он слез с кушетки и начал одеваться, иногда поглядывая на девочку, которая никак не могла откашляться. По ее губам вперемежку текли слезы сопли и его, Сашкина, сперма. Чувствуя себя последним подонком, он быстро оделся, выскочил из блока и кинулся в свою комнату.
Эпилог
– «Ну, как?
– Все в порядке. Блин, чуть не облажались. Надо было сразу свет включить.
– Да ладно, и так хорошо получилось.
– Видел бы ты, какими глазами он на фотку смотрел! Ну все, можно расслабиться.– Да не реви ты, дура. Знала же, зачем тебя сюда привели.
– Вы: Вы: Ты сказал, что он: Что он только пощупает: А он:
– Да знаю я, знаю. Вот дуреха, ты что, думала, вот так вот, пощупает и остановится. Да не реви, тебе говорят: Подумаешь, в рот трахнул. Первый раз, что ли? Не боись, не забеременеешь. Иди, умойся и проваливай.
– И рот на замке держи. Помнишь, что будет, если проболтаешься?
– Слушай, Андрюха, а может нам тоже, того:
– Не надо. Пусть идет.»
Сидящий за столом мужчина остановил воспроизведение, выключил монитор и откинулся на спинку кресла. За окном стемнело и света настольной лампы едва хватало, чтобы осветить обстановку кабинета. Мужчина встал и, не включая освещение, подошел к шахматному столику.
Черная пешка самозабвенно атакует так неосторожно подставившуюся белую соперницу. Глупая фигура, которая не видит ничего дальше собственного носа и, забыв обо всем, не задумывается о последствиях. Ни один игрок не допустил бы подобной ситуации и не позволил бы простой пешке двинуться вперед, открывая королевский фланг. Но жизнь тем и отличается от шахмат, что в ней каждая фигура действует самостоятельно, не представляя себе общей картины, повинуясь только своим мелким страстишкам, эмоциям и желаниям.
Мужчина снял с доски черную пешку и повертел ее в руках, рассматривая. Ну что ж, мальчик. В отличие от твоей жертвы, тебя никто ни к чему не принуждал. Дебют разыгран, и ты сам выбрал дальнейшее развитие партии.
