Она невольно вскрикнула, ощутив как ключ входит в её замок, и тут же закусила губу, мечтая изобразить отстранённое равнодушие. Однако получилось не слишком хорошо. Невольница к её годам уже привыкает к грубому обращению, но ведьма, чародейка Вагаду, у всех вызывающая почтение и страх, наверняка ни разу не испытывала подобного унижения.
Я сжал её груди – замечательно упругие, словно огромные виноградины из райского сада и задвигался быстрее. Колдунья не выдержала и тихо ойкнула. Из уголков зажмуренных глаз побежали слёзы. Склонившись ниже, я легонько укусил её правый сосок, вызвав новый стон. Ну-ну, не так на самом деле всё плохо. Даже кровь не выступила.
Хотя, дело ведь было не только в боли. Ручаюсь, во время мистических странствий, без которых не стать чародеем, она прошла через более серьёзные испытания. Дело в остром, как лезвие ножа осознании поражения – более полного, чем просто пленение. Мне досталось не только её свобода, но и её тело.
Впрочем, о философии я в тот момент не задумывался, как и о чём-либо другом.
Хотя это второе сражение тоже было колдуньей проиграно, она время от времени снова начинала биться, мотая головой, словно в попытке отогнать кошмарные ведения. Помочь освободиться это ей уже не могло, а мне только доставляло удовольствие: бархатистая пещера, гостем которой я нынче стал, содрогалась, против желания своей госпожи, нежно массируя мой скипетр.
Сдерживаться долее не осталось сил – эта нежная кожа, подпрыгивающий при каждой моей новой атаке груди, пухлые губы, скривленные в страдальческой гримасе и плоский, похожий на бронзовое зеркало, живот могли вызвать оргазм одним своим видом. А уж то, что сокрыто от взоров:
Я вздрогнул, выгибая спину, и с силой выдохнул. Кайге, наблюдавший за мной внимательней, чем искусная любовница, догадался, что его звёздный час тоже уже недалёк, и начал снимть плащ.
– Ты такая сладкая: прошептал я, склоняясь к тёмной раковине ушка и только сейчас замечая красивую золотую серьгу с рубином. Поклянись быть ласковой, и другие тебя не получат.
– Сдохни: шакал. Прохрипела она и закашлялась.
– У тебя был выбор.
Я поднялся, оправляя кильт. В теле – необыкновенная лёгкость, словно вскрыли невидимый нарыв. Опасения, заботы – всё вышло наружу вместе с семенем. До чего же прекрасно побеждать!
– Ну что, красавица, гляжу, ты знакомы эти танцы. Замурлыкал Кайге. Уверен, твой ротик умеет многое. В Вагаду знают, как сделать любовь искусной. Разве не там построен храм Химйам, самый большой во всех окрестных землях?
Она не ответила – лишь выразительно стиснула зубы, когда предводитель чако стащил набедренную повязку и присел рядом.
– А, вот как? Если тебе не глянулся я, может, понравятся мои друзья? Они не такие утончённые, зато весьма неутомимые.
При этих словах ведьма дёрнулась и испуганно обвела глазами столпившихся вокруг монстров. Многие из них были обнажены, а набедренные повязки чуть более цивилизованных, не скрывали вздыбленного естества. Ростом чако не вышли, но их палицы могли испугать и старую, повидавшую виды портовую девку.
– Ну что?
Мгновение-другое колдунья колебалась, но потом снова зажмурилась и резко отвернулась, рассыпав волосы по земле.
– Знаешь, от тебя не много останется после их забав. С другой стороны, как же, моим молодцам уйти, ни разу не спустив тетивы: Им такое совсем не по вкусу придётся Кайге сделал вид что раздумывает. Я с интересом прислушивался, гадая, что он собирается выкинуть, чтобы обезопасить своё главное сокровище от стль красивых, но острых зубов.
Угроза мучительной смерти здесь явно не поможет. М-м-м, ты пришлась по душе моему товарищу, да и мне тоже: так что вот как: придётся отдать чако твоего дружка. Зад у него не такой привлекательный, как твой, но они против не будут.
Ведьма бросила на него недоверчивый взгляд. Довольный, что снова привлёк её внимание, Кайге повернулся к сторожившим воина монстрам.
– Давайте, можете развлечься с ним.
Чако заурчали, общими усилиями перевернули отчаянно сопротивляющуюся и изрыгающую проклятия жертву на живот, разодрали набедренную повязку и стали совещаться на своём гортанном языке. Насколько я понял, они прикидывали, как ослабить путы, чтобы и добраться до чёрного входа нашего друга, и излишней опасности себя не подвергнуть.
– Нет: нет! Не делайте этого! – Впервые в голосе неукротимой амазонки зазвучали умоляющие нотки. Определённо, этот Нсинда ей небезразличен.
Не надо:
В Гинене к содомии относятся плохо. Лесбиянки и бисексуалки не вызывают ни у кого отвращения, а вот мужчина, предпочитающий мужчин, считается осквернённым. То, что в нашем случае речь шла не о предпочтениях, а о насилии, ничего не меняло. Вообще-то, попасть в плен воителю не зазорно, особенно к колдуну. А мне, конечно, до знаменитого Гбонки или Вагамбе далеко, но тайными силами я ведь тоже владею. Пленный полководец может быть уважаемым заложником, по-прежнему важной фигурой в политической игре. Но изнасилованный, да ещё грязными чако, он становится ниже последнего раба. Даже если ему удаётся бежать, пользы от этого будет мало. Свои станут обращаться с ним хуже, чем зеки в тюрьме с «опущенным».
– Не надо. Я: я сделаю, всё как ты хочешь: пожалуйста:
– Только постарайся. – Сладким голосом предупредил Кайге, взмахом руки приказывая стражам остановиться. – Мне же непросто будет сдержать своих ребят. А если ты решишь меня покалечить: Колдун – вот он – умеет излечивать что угодно. Кроме смерти. Я видел, как он новую руку отрастил одной придворной даме: которая как-то приглянулась крокодилу. Так что мои горести скоро закончатся, а вот что мы сделаем с вами: Понимаешь?
– Да, да. Пожалуйста.
– Отпустите её. Она слишком умна, чтобы бежать, верно?
Чако разжали лапы и отступили на пару шагов. Чародейка встала, как-то растерянно озираясь, потом шмыгнула носом и медленно опустилась на колени перед Кайге, удобно рассевшемся на каменной глыбе.
– Не делай этого! Не сдавайся им! Взревел Нсинда.
Ещё интересней! Похоже, ему, в свою очередь, тоже не всё равно, чем обернётся пленение для спутницы. Какая захватывающая интрига: и какие возможности для игры здесь открываются! Небезызвестный маркиз был бы счастлив.
Она даже не повернула головы, только едва заметно ссутулилась. Потом нагнулась, и грива иссиня-чёрных волос накрыла бёдра Кайге.
Кто-то говорил, что делающая минет девушка – самое сексуальное зрелище на свете – с одним условием: она непременно должна быть босой. Но наша пленница выглядела отлично и в своих лёгких сандалиях.
Её головка поднималась и опускалась в самом упоительном на свете ритме, и Кайге, откинувшись назад, издал сладострастный стон. Похоже, красотка, и впрямь хороша. Теперь, когда первый шаг в нужном направлении сделан, укрощать её станет легче.
Чувствуя вновь нарастающее возбуждение, я подумал, что стоит на будущее обезопасить себя от её магии и обеспечить покорность. Есть один ритуал: в моём поместье в Исамба живёт несколько невольниц. Все удивительно послушны: я могу спокойно уснуть среди них, оставив на видном месте обнажённый кинжал. И вовсе не потому, что меня нежно любят.
Уже тогда я, наверное, знал, что, в конце концов, заберу колдунью себе.
Хотя не мог предвидеть, к чему это приведёт.
Кайге застонал громче, обхватил ладонью затылок девушки и несколько раз сильно нажал, погружаясь как можно глубже. Потом замер и обмяк.
– А-ах. Недурно. Химйам действительно не обделила тебя своим огнём. Что скажешь, Дан?
– Дай-ка мне место?
– Что? – Он поднял бровь.
– Отойди в сторонку.
– А, тоже хочешь попробовать? Давай. Он соскочил с камня.
Колдунья обречёно посмотрела на меня снизу вверх и вытерла губы тыльной стороной ладони. Я распутал шнурок кильта – по правилам мне следует быть абсолютно обнажённым и нагнулся.
– Ты слышала о Сереке? О Седом Волке, духе воины и боли? Знаешь, как можно воспользоваться его могуществом?
В глазах её промелькнул ужас – о Сереке она, определённо, слышала. Не дав чародейке опомнится, я толкнул её вперёд, бросил лицом вниз на валун, где только что сидел Кайге, прижав шоколадные груди к шершавому камню. Она затрепыхалась, но сил и воли к борьбе осталось у неё немного.
Заломив одну руку пленнице за спину, я пристроился сзади. Вид отсюда открывался не менее захватывающий, чем с фронта. Пот сбегал по эбеновым ягодицам, задерживаясь в двух очаровательных ямочках над ними, возникших, когда она выпрямилась, пытаясь освободиться: и щедро увлажняя дивно-узкое ущелье запретных наслаждений – так что прорваться туда оказалось не сложно.
На этот раз она закричала по-настоящему. Её тугой задок явно был непривычен к подобным экзотическим упражнениям. Не давая пленнице опомниться, я продвинулся дальше: потом ещё дальше. Отступать моей красотке было некуда: зажатая между мной и неподъёмной каменной глыбой она могла лишь вскрикивать – прерывисто, в такт болезненным проникновениям. Выбрав подходящий момент (в чём и заключается главное искусство мага), когда наши эмоции достигли нужного накала, я начал произносить литанию Сереку, предлагая покровителю буйных воинов и насильников боль и отчаяние своей жертвы. А взамен прося отдать её под моё владычество – до той поры, пока мне не угодно будет подарить ей свободу.
И Седой Волк меня услышал. Сила наполнила мускулы, член словно увеличился в размерах и обрёл твёрдость медного слитка. Древний дух хотел получить свою долю в предлагаемой сделке сполна.
Колдунья охрипла от воплей, но сдержаться не могла. Крики перешли в надрывные рыдания, но по-прежнему её голос, слова заклятий и наши движения – всё происходило в едином ритме. Том самом – древнем и воистину магическом. Ритуал протекал как надо.
Наконец, удовлетворённый Серек наполнил пламенем мои чресла, я едва сумел выкрикнуть финальные слова заклинания немеющим языком, и в изнеможении упал вперёд, прижавшись щекой к мокрой горячей спине моей партнёрши по пляске желания и боли.
Она продолжала всхлипывать, не пытаясь даже сползти с камня на мягкую травку, когда я снова оделся, и прицепил пояс с мечом. Кайге глядел на меня во все глаза: он знал достаточно о колдовстве, и понял, что к чему.– Ну что ж теперь можно и в обратный путь. Я стряхнул со лба капли пота. Отведём их к воде, пусть умоются и напьются. И сами бурдюки наполним: путь нас ждёт неблизкий.
– Её связывать теперь не надо?
– Точно. Эй, красотка. Я повернулся к колдунье. Она оттолкнулась от глыбы и села наземь, обхватив колени руками. – Как тебя всё же зовут?
Молчание.
Мне не понадобилось ни слов ни жестов. Одна легчайшая мысль, и девушка скорчилась от невыносимой боли. Глаза побелели, ногти впились в кожу, оставив кровавые метки. Ещё одна мысль, и её страдания прекратились.
– Такова власть Серека. Он умеет приносить боль, не причиняя ущерба телу. Ну что, будешь говорить, или мне заставить тебя пережить это вновь?
– Мен зовут Гайэ – Чуть слышно ответила она.
– Прекрасно. Выслушай Гайэ, моё повеление. Ты отныне не сможешь ни причинить мне вред сама или с помощью колдовства ни убежать, ни покончить с собой. Попробуй боль остановит тебя, и будет длиться, пока ты совсем не обессилеешь, или я не захочу прекратить пытку. Да не думай хитрить, претворяясь в мыслях, что собираешься делать одно, а не другое. Тебе не обмануть Серека. Потому что не обмануть себя. Кто может быть для человека лучшим стражем, чем он сам? Ты поняла меня? Колдунья сглотнула.
– А?
– Да.
– Хорошо. Тогда пошли. Кайге, надо развязать ноги пленнику. Только сперва накиньте ему на шею пару петель. Да, и нагрузим на него бурдюки с водой – станет не таким прытким.
– Это хорошо придумано. А если он откажется идти?
– Тогда его красавица почувствует снова незримую мощь Седого Волка.
– Отлично. Ты, всё понял, черномордый? Вставай. И радуйся, что сохранил свой зад в целости. Эй, развяжите ему ноги.
И мы двинулись назад, к кирпичным стенам Исамба, где посланцев Вагаду поджидали с великим нетерпением. Несколько дней пути по саванне теперь не казались мне столь удручающе долгими. Ведь кроме дневных переходов будут и ночные привалы, а теперь есть кому их скрасить.
