По пасмурной осенней улице из школы домой шагала симпатичная девочка-подросток. Ветер трепал ей волосы, слабый свет фонарей освещал худенькую фигурку. В этот день она, школьница по имени Тамара, получила двойку. Страшного в этом ничего не было, ведь девочка была отличницей, но всё же, бабушка будет очень недовольна. Отношения между ними были сносные, однако если появлялся повод, то бабуля всегда ругалась и ворчала, какая у неё непутёвая внучка. И обещала сдать её в детдом.
Родителей у Томы не было. Мать исчезла неизвестно куда сразу после её рождения, а отец, взявший на себя воспитание дочери, погиб в Афганистане. Как раз в последний год, незадолго до вывода войск. Да и не видел он никогда дочки. Узнав, что его девушка, которую он оставил беременной, уходя служить, бросила ребёнка и скрылась, он просил мать взять внучку к себе. И погиб.
От отца в наследство Тамарке достался живой характер, хитрые глазёнки-угольки и улыбка вредины-проказницы. Пухленькая симпатичная мордашка, очаровательные пухленькие губы, зажигательный, иногда притворно-недовольный взгляд. Девочка росла порядочной и застенчивой, держалась подальше от дурных компаний и прочего, но всё же любила поболтать на уроках и пошалить с подружками, за что, бывало, получала в дневник «неуд». Тут был повод бабуле поворчать, попричитать на судьбу, на бедную жизнь, небольшую пенсию, на которую жить трудно. И заявить внучке, что ничего с неё не выйдет.
Ей было 14 лет, но выглядела она за счёт маленького роста и детского личика на год, как минимум, младше. Да вообще с виду она была просто ребёнок. Стройное худенькое существо с симпатичным детским личиком и невысокого росточка. На вид скромная, как говорится, сразу видно, что отличница. Но, тем не менее, можно было бы назвать её иногда и воображулей.
В этот же день бабушку было не узнать. Стоило ей услышать про двойку (тоже мне, катастрофа!), как в ход пошли слова о том, что хватит валять дурака, на одну пенсию не проживёшь, и пора бы ей тоже зарабатывать деньги. Почему-то всегда Тамара боялась, что бабуля рассердится и выгонит её на улицу, в детском воображении эта угроза представлялась реальной, хотя вряд ли бабушка вообще была способна даже о таком подумать. Но Томочка верила в это, а другого не боялась. Питались они скромно, хотя не голодали, одевалась она тоже не шикарно, так что лишение чего-либо такого Тому не беспокоило. Только боялась остаться без крыши над головой: А потому всегда слушалась бабушку, боясь наказания.
В тот день, покричав как будто для виду, бабуля вдруг приказала ей снять школьную одежду, одеть старый, а потому уже очень короткий халатик и пройти сесть на стул посреди комнаты, лицом к светильнику. А дальше откуда-то притащила непонятно как появившийся в доме фотоаппарат и стала фотографировать её с разных точек. Затем оделась и ушла, предварительно позвонив кому-то и договорившись о встрече.
Пришла бабуля через час, по-прежнему недовольная и ворчащая, но всё же немного оттаявшая и явно удовлетворённая чем-то, наверное встречей. Было ещё не поздно, но внучке было приказано лечь на пару часов поспать. Не желая сердить бабушку, Тамара улеглась и заснула.
Проснулась она от шелеста пакетов и бумаги. Бабуля в зале разворачивала какие-то покупки, видимо одежду, потому, что пахло глаженым бельём и новыми «трикотажными» запахами. Тома вышла из спальни.
– Иди, поешь, скоро у нас будут гости, надо ещё помыться и переодеться успеть. Пока волосы высушишь, пока то, пока сё…
На столе лежали, можно сказать, деликатесы. Правда, в основном «лёгкая» пища. Фрукты, бутерброды, шоколад. Было довольно приятно подкрепиться тем, что нечасто появлялось у них на столе, а уж в таком количестве вообще, наверное, первый раз.
– А теперь пошли в ванную, – позвала бабушка и пошла вместе с ней, хотя уже давно не сопровождала Тому в это место, не ребёнок ведь. Но, на сей раз, бабуля тщательно следила за тем, насколько хорошо моется её внучка, и даже взяла мочалку и, ворча в ответ на слабые внучкины протесты, стала сама тереть её, особенно придавая значение областям между ног, подмышкам. Затем сама же так же тщательно вытерла Тому полотенцем, сушила ей волосы, когда они высохли, приказала сделать из них тугой клубок на голове, да сама помогала, чтобы заплести очень крепко. Так крепко, что Тамара даже пару раз вскрикнула. Бабушка ответила на это необычно грубо, терпи, мол, надоела ты мне со своими двойками, у неё самой терпение, мол, уже лопнуло. Невероятно, но бабуля проследила и за тем, чтобы Тамара накрасила себе ногти на руках и ногах, предварительно тщательно их обработав. А затем указала внучке на одежду, только что купленную в магазине, и проследила, чтобы та оделась особенно аккуратно. Потом спровадила её в другую комнату, напоследок заметив, чтобы не измялась и соблюдала чистоту. Тамара села и стала ждать в полном неведении.
Через некоторое время пришли гости. Точнее, это был, по-видимому, один человек, как решила Тома по раздававшимся голосам. Бабушка обхаживала пришедшего, была в разговоре весьма обходительна, нахваливала внучку. Она и умненькая, и красивая, оказывается, вот только двойку опять получила, а потом добавила, вы же сами видели. «Кто где меня видел? – прикинула Тамара, – странно». Затем гость поинтересовался, где она сама, такая славная? Раздался звук открываемой двери, вошла бабушка и деловым тоном позвала:
– Тамара, пошли, на тебя хотят посмотреть. – Девочка робко встала и несмело вышла к гостю. Зачем-то бабуля наказала ей быть перед гостями обутой в туфельки, которые Тома едва и не забыла нацепить, когда её позвали.
В комнате на диване вальяжно сидел элегантный мужчина самоуверенный, мощного телосложения, и оценивающе поглядывал на неё, худышку, робко застрявшую в дверях. Она прошла по жесту ладони бабушки и встала прямо перед ним, а он всё её рассматривал.
– Ну-ка, покажись. Хм, ничего, – она опустила застенчиво глаза, и щёки её залились румянцем, – Ладно, добро, сойдёт. – Было видно, что гость торопится быстрее уйти. Но уйти он собирался явно не один. Затем заговорила бабушка:
– Иди, одевайся на улицу, мы тебя ждём. Поедешь, прокатишься, составишь молодому человеку компанию. Только куртку одень и всё, в машине не замерзнешь.
– У меня тоже не холодно, – процедил гость, – скорее даже будет жарко.
Тома пошла одевать куртку. Сквозь шуршание одежды она улавливала отдельные, доносившиеся с кухни фразы.
– Вы уж поосторожнее с ней, не бейте. Незнакомец презрительно хмыкнул: – Её нельзя бить? – А потом также небрежно бросил, – Да ладно, разве что небольшой урок преподать, чтоб была послушной девочкой.
Предложение поехать с незнакомцем куда-то, а тем более слова о том, что её могут побить, взволновали и немало напугали Тамару. Страх сделал её движения скованными, шаги несмелыми.
Ещё раз оглядев бедняжку, послушно ждавшую его в коридоре, незнакомец отстранился, пропуская её вперёд себя к выходу, а затем деловито, не посмотрев на бабулю, переваливающейся походкой вышел вслед. Спускаясь по лестнице, обронил:
– Не дрожи, будешь меня слушаться, ничего плохого тебе не сделаю. Но лучше меня не злить. Я и так сегодня чересчур злой, ты и так попалась мне не в добрый час, так что не раздражай меня больше!
Девочка-подросток, шедшая с трудом в своих туфельках по лестнице вниз, казалась совсем мелюзгой рядом с огромным бугаём, который вёл её к своей машине с тонированными стёклами, такой же мощной, готовой забрать в себя Тамару и увезти из привычного мира в ад, из которого было не выбраться. Да тут она ещё и споткнулась, худенькие ножки подогнулись, будучи на каблуках, но мужчина подхватил её, не давая упасть. Она почувствовала его сильную руку. А он насмешливо глядел на её ноги.
– Что, не держат? – Она сильно смутилась и от своего падения и от того, каким взглядом он рассматривает её ножки. Они вышли из подъезда, и она послушно и обречённо села в машину.
В машине было темновато, да и Тома особенно старалась никуда не смотреть, сидела, опустив глаза. Что будет с ней сегодня, что её ждёт?
– Как тебя зовут?
– Тома, вы же знаете.
– Когда я спрашиваю, будь добра отвечать прямо! Зови меня Алекс.
Они свернули на одинокую дорогу, долго ещё ехали и, наконец, машина остановилась у отдалённого хутора.
– Ну, прибыли, выгружайся, – и Алекс завёл её в прихожую, включил свет и закрыл дверь.
– Теперь нам тут никто не помешает, проходи, снимай одежду, разувайся. Да повернись сюда, а то там так и не разглядел, за что деньги платил. Посмотрим сегодня, стоишь ли ты этих бабок.
Он приподнял её голову за подбородок, разглядывая лицо. Затем, когда она скинула туфли, он стал медленно разглядывать её длинные ступни с ровными пальчиками. Тома потупила голову, засмущавшись под этим оценивающим взглядом, нервно по-женски сжимая носочки. Он прикоснулся к её виску и провёл рукой вниз по щеке, назидательно приподняв ей подбородок.
– Сегодня ты мне их отработаешь по-полной, так? – Она молчала, – Послушай, коза, я тебе сказал быть послушной, ты не поняла?
– Я поняла, – спохватилась девочка, стараясь быть услужливой, начиная понимать, зачем её привезли в этот дом. В это никак не хотелось верить, казалось, если разозлить этого мужика, то он точно сделает что-то плохое, а если слушаться, то всё обойдётся.
– Ну, сейчас посмотрим, – начиналось воспитание, – вставай спиной к стенке, – она прислонилась вся и вытянулась вдоль, – поднимай руки! Стой ровно, смирно и молча, ясно?
– Да:
Он провёл левой рукой по вытянутым вверх её ручкам и вдруг резким движением ткнул правой её в живот. Непроизвольно она согнулась, на что он процедил зло сквозь зубы:
– Я что сказал тебе, стоять!
Она постаралась выпрямиться, на лице отражалась мученическая гримаса, она боязливо распрямилась.
– Так, теперь посмотрим ещё, как ты поняла урок – снова деловым вальяжным тоном заявил Алекс, приготовляя руку, – встань к стене и подними руки вверх, – повторялось то же самое.
– Ну: нет: – едва прошептала Тамара, косясь на Алекса и пыталась оставить руки снизу, слегка прикрывая живот.
– Что?! Что ты сказала? – резко и совсем зловеще прошипел он, посмотрев на неё презрительно-жестоким взглядом.Испугавшись окончательно, послушно и жалобно глядя на него снизу вверх, она попыталась принять необходимую позу. Он приблизился к ней вплотную, как в первый раз, она напряглась, ожидая нового удара, и зажмурила глаза. Вместо удара, он положил руку ей на живот, погладил его, стал опускаться ниже. Несчастное выражение лица немного оттаяло. Молодец, больше не наглей, я не бить тебя сюда привёл, мы не этим будем заниматься. Прижав её худенькое тельце к стене, нависая над ней, как скала, он стал говорить полушёпотом, гладя с оценивающим видом её от талии до коленки, постоянно вжимая ладонь в области лобка:
– Бить я тебя не буду, у нас другая задача. Сегодня я раздолблю тебе между ножек всё так, что завтра будешь ходить враскорячку, дорогая моя! – С этими словами он взял её руку и прислонил сквозь штаны к своему основательно набухшему члену, – Чувствуешь, что тебя ждёт? Так что давай, козочка, топай, не огорчай меня, давай. А то ноги переломаю! – этой фразой он добился окончательного послушания от запуганной девочки.
Переступая ножками с обречённым видом, но, стараясь показать себя бодрой и послушной, гордо выставив свои грудки, маленькая Тома шла по коридору в комнату, на место, где её предстояло в ближайшие часы испытать такое, о чём она даже не хотела думать. Она понимала и то, что сейчас её придётся спать с Алексом, ей надо будет быть в постели совсем голой, он будет по-хозяйски трогать её, он увидит в подробностях её груди и промежность. Но ведь он будет ещё её и трахать! То есть будет лежать на ней и всовывать её между ног свой член. А ей надо будет широко раздвинуть ноги, чтобы такой верзила поместился между ними. И терпеть. «Интересно, наверно надо будет с ним целоваться?»
Тома шла, а Алекс слегка контролировал её движение, держа руку у её попки. Дойдя до постеленной широкой удобной кровати, он остановился, сам сел на край, опираясь на мягкую спинку, а её оставив стоять прямо перед собой. Ростом она, когда он стоял рядом, едва доставала ему до груди, оставаясь рядом с таким здоровым мужчиной маленьким ребёнком. Стоило ему положить руку ей на пояс, как он почти охватил половину её талии. Обняв за талию второй рукой с другой стороны, он слегка качнул её:
– Ну, давай, порадуй меня стриптизом, правда, без музыки, но я надеюсь, что и так ты меня не огорчишь. Покажи, что у тебя там есть. – Она стояла прямо перед ним, хотя он и сидел, но её груди оказались почти на уровне его самодовольного и строгого лица. С деловым видом он готовился оприходовать купленную девочку, сделав с ней всё, что полагается делать с беззащитной юной девственницей, оставшись с ней вдвоём в месте, где никто ему не мог помешать делать всё, что захочет. Ещё раз осмотрев её, он сказал как-то даже отеческим тоном:
– Снимай юбочку!
Раскрасневшись, послушная Томочка медленно спустила вниз юбку, оставшись в белых колготках. Блузка немного вниз ещё прикрывала верх бёдер, но это тоже продолжалось недолго.
– Теперь кофточку, – и блузку тоже пришлось расстегнуть и стянуть вслед за юбкой. Всё это делалось под зорким взглядом, Тома волновалась, путалась. Она чувствовала его взгляд и оценивающие прикосновения рук на своих бёдрах, настойчивые поглаживания снаружи и изнутри.
– Волосы-то на лобке уже растут? – Тома покраснела ещё сильнее и утвердительно кивнула, – Ну-ка, покажи! Сейчас оценим, верно?
Каждый раз, старательно стягивая с себя очередную вещь, она укладывала её аккуратно по соседству на кресло, совершая разные движения, что его всё больше возбуждало. Показались худые, но стройные ножки девочки-подростка, подчёркнутые белой материей колготок, затем худенькие, но женские плечи, ниже которых начинались выпуклости, скрытые бюстгальтером. Худенькая шея совсем оголилась, образовав возбуждающе беззащитную картину. Ножки тоже стали голыми, когда дошла очередь снять колготки, и остались только трусики и лифчик.
Маленькая худышка Тома была игрушкой в руках Алекса. Приобняв её двумя руками за талию, он резко качнул её тело, с таким расчётом, чтобы груди заколыхались в стороны.
– А ничего, грудастая, размеры уже большие. Для худышки такие очень даже ничего, – груди у неё действительно выросли приличных для её возраста размеров, – ну, давай, покажи какие у тебя сиськи?
Лифчик она сняла даже как-то элегантно, и её округлые сисёнки показались наружу, торча в бока острыми сосками. Своей огромной ладонью он слегка придвинул её к себе поближе. А потом опять, помяв пальцами соски, тряхнул свою живую игрушку, чтобы видеть, как качается её голая грудь. Когда дошла очередь до трусиков, последовал приказ:
– Подожди, стань вот так, – он повернул её спиной, – а теперь, не сгибая колен, снимай их. Пришлось выгнуться, спуская вниз трусики по прямым ногам, так, что её зад округлился прямо перед его глазами. Он положил руку на голое тело и потрепал, – надеюсь, твоя попка будет хорошо пружинить, когда я начну впечатывать её в кровать? – он предвкушено улыбался злобной улыбкой, как бы говоря, подожди, сейчас я с тобой разделаюсь, сейчас ты получишь по-полной!
– Возьми полотенце, постели его вот сюда на подушку, подвинь всё это пониже, сюда, и аккуратно ложись на это своей красивой голой попой.
Алекс опять повернул её, сжав руками за талию, снова тряхнул так, чтобы грудки начали болтаться. Погладил пальцами по лобку, который действительно начал покрываться первым пушком.
– Вот так, сейчас потрясём ими по-взрослому, давай! Посмотришь, что бывает с девочками, когда они плохо учатся. Хорошее наказание для тебя, запомнишь на всю жизнь, лапочка, – он потянул её на кровать, слегка толкнув так, что она бухнулась на простынь, вертя своей живой игрушкой, как попало, – Ложись дальше! Ложись и раздвигай ножки, сейчас я тебя буду делать!
Тома постелила и улеглась, как он сказал. Алекс отошёл на пару шагов к креслу, чтобы сложить туда одежду. Демонстративно он снял с себя рубашку, потом стянул носки и брюки, оставшись в трусах, топорщившихся от невероятно выпирающего из-под них члена. Мошный торс, крепкие руки, мощная бычья шея приводили Тамару в состояние такого страха, что она только нервно сучила ножками по постели, вытягивая носочки или сгибая пальчики, и покрывалась красными пятнами от волнения. Глаза её были расширены, с интересом и страхом следя, что будет дальше. Алекс выглядел по-зверски и собирался с ней буквально разделаться, продолжая готовится и приговаривая, подходя опять к ней.
