Дело было в Нижнем, тёплым июньским утром 1986 года, когда мне едва стукнуло 16. После двух недель практики на Автозаводе я изрядно устал. По вечерам не было сил ни погулять с одноклассницей Юлькой, ни даже поиграть с встающим на всё-всё-всё другом. Я закрывал глаза и видел мрачный цех, горы металлической стружки и лужи мерзкого машинного масла… Стоп! Хватит! Отдыхать!
В субботу, ровно в 5 утра я побросал в рюкзак донки, взял ключ от сарая и в два прыжка очутился в подвале. Дорогу до нашего сарая я проходил вслепую: десять шагов вперёд до угла, шесть – влево… Я вытянул вперёд правую руку. Раз, два… Оппс! Я вздрогнул: рука наткнулась на чью-то джинсовую куртку, а хриплый голос произнёс:
– Попался, птенчик!.. Серёга, тут ещё один!
Из темноты донеслось:
– Давай его сюда!
Я рванул к выходу, но споткнулся…
Три или четыре пары рук подхватили меня и потащили вглубь подвала. Я пинался и дёргался, но что может сделать шестнадцатилетний мальчишка с кучей дюжих и возбуждённых мужиков?
– За каждый звук получишь пузырь в жопу. Понял меня, ублюдок? – сказано вполголоса, понято мгновенно…
В одном из тупичков подвала, прямо на полу горела свечка. Блики облизывали грубые доски сараев, мрачные силуэты и… голого одноклассника Генку из четвёртого подъезда. Его руки и ноги были связаны так, что он принимал позу пловца на старте.
– Раздевайся, птенчик!
– Отпустите меня!.. Я никому ничего не скажу! – прошептал я.
– Заткнись, урод!.. Ты и так ничего никому не скажешь! – сказал тот, кто поймал меня, – А за то, что открыл свой рот, я тебя накажу!
Тут я получил сильный удар в ухо и упал.
– Раздевайся, сучара! – чьи-то мощные руки сдирали с меня тренировочные штаны, плавки, футболку, кроссовки…
Я не питал никаких иллюзий. Понятно, что к 16 годам я уже начитался рассказов об изнасилованиях, но никак не мог понять, как это в попку может войти чей-то член, если даже маленький баллончик из-под дезодоранта туда не входил? Неужели меня сейчас будут трахать? От одной этой мысли было и больно, и стыдно.
– Раком, падла! – крошечный фонарик, работающий от ручного рычага, зажужжал и вспыхнул прямо перед моими глазами. – Мить, а он очень даже…
– Открой рот, цыпочка, и сделай дяде чмок-чмок! – перед лицом возник истекающий спермой и пахнущий дерьмом член с наколкой в виде пчелы, фонарик погас.
Я попытался отползти в сторону, но получил ещё один удар в ухо:
– Стоять, ублюдок! – при этом сильные пальцы открыли мой рот, и в ту же секунду в нёбо воткнулся чей-то член, член как член, не такой огромный, как в порнофильме, но этот член был Первым…
Я подавился… Член лез в горло, и я совершенно на мог дышать. Меня стало рвать, а член всё лез и лез… Сзади вспыхнул свет:
– Братаны, вы только полюбуйтесь на эту попку!
– Вау!.. – член вылез из горла.
– Птенчик, тебя уже трахали в попку? Можешь ответить.
– Нет…
– А ты туда что-нибудь вставлял?
– Да… Баллончик от дезодоранта… Один раз…
– Зачем?
– Хотел понять, как туда входит член.
– А это зачем?
– Не знаю…
– Птенчик, а ведь ты пидор! А если ты пидор, подними попку повыше!
Я даже не успел пошевелиться, как по самой дырочке прошла рука с едким вазелином, а внутрь вошёл чей-то палец.
– Ааааааааааааааааххххх!.. – было очень больно.
– А кому сейчас легко, Птенчик? – палец вышел из попки, где-то в темноте чмокнул вазелин, и – ааааааооооооооопппс! – в меня вошло два пальца.
– Паши, подведите сюда второго! – сказал Серёга, и два невидимых Паши подтащили ко мне полудохлого Генку, а сам Серёга зажужжал фонариком – Смотри, тварь, какая должна быть жопа!
Генка замычал, а еле удержался, чтобы не заорать от воткнувшегося в меня члена.
– Паша, это ты, что ли?
– Ага!.. – самодовольно хмыкнул невидимый Паша и стал ритмично рвать мои внутренности, и в это же время в мой рот вошёл ещё один член.
– Делайте фотку! – вспышка осветила подвал, но я ниего не увидел, кроме месива голых тел и окроваленного Генки.
– Птенчик, ты просто прелесть!.. За это ты получаешь приз!.. Геннадий, ну-ка отсоси у Птенчика! – Генка повозился в темноте и нехотя припал к моему члену.
И в этот момент мне показалось, что задница совсем не болит, более того, мне чертовски приятно. Я стал двигаться в такт трахающим меня Паше и Серёге, Генка зачмокал и я… со стоном кончил за пару минут.
– Эта шлюха кончила! – это был Митька, – А кто ей разрешил? За это, Птенчик, ты будешь наказан!
Сзади опять зачмокал вазелин, и в мою дырку упёрлось холодное стекло бутылки.
– Пожалуйста, не надо бутылкой! Вы мне всё порвёте! Лучше трахайте меня в попу и в рот, сколько хотите, но не надо бутылкой!.. – мою речь прервал удар в ухо.
Голова упёрлась в стенку сарая, по спине ползали мурашки (впрочем, это могло быть крысиное дерьмо с пыльного пола), а в задницу лезла «чебурашка». Я ныл и ревел, боль отключала мозги…
– Вить, не лезет…
– Ничё, в следующий раз влезет!.. Серый, пододвинь матрас!
В темноте зашуршал матрас. Меня подняли и усадили на кого-то лежащего, не забыв ввести в ноющую дырку член.
– Нагнись!
Я нагнулся. Сзади зашуршали и – аааааааааааоооооппп! – в мою задницу вошёл ещё один член, а в рот – ещё один, уже обмякший. Вспышка – и фотоаппарат увидел работающие во мне поршни. Всё это было менее больно, чем проникновение бутылки, но тоже не сахар. Члены заёрзали в моей попке и где-то через минуту кончили.
– Мить, у тебя пиво осталось? Дай глотнуть!
– На…
– Ну как, хорош на сегодня?..
– Ага… Только я ссать хочу… Эй, Крокодил Гена, ты где?
Генка застонал в углу, и там же зажурчал бывший литр пива.
– Вкусно, падла?
– Угу!.. – не думаю, что Генке было действительно вкусно.
– Тогда – десерт. Сейчас Птенчик трахнет Крокодила, а Крокодил – Птенчика, и мы вас отпускаем, мальчики. Крокодил, в позу!
Генка послушно встал раком, а я стал теребить свой предательски висящий член.
– Что, Птенчик? Не стоит? По бутылке соскучился?..
Выручил Генка:
– Давай я у тебя пососу! – в самом деле, помогло. Минут через десять работы под вспышки фотоаппарата я разрядился, и тут же на меня набросился Генка… Оппаньки!.. Кто бы мог подумать, что у этого хмыря такой гигант?.. Я ныл, а Генка всё работал, работал и работал, не обращая никакого внимания на вспышки и восторженные вопли Паш, Митьки и Серёги. Десять минут? Двадцать? Тридцать?.. Ну сколько же можно?.. Уффф!..
– Хорошо, сучата… Вы заработали свободу! Надеюсь, вы понимаете, что вас выгонят из школы и всяких там комсомолов, если увидят эти фотки? – Митька говорил добрым голосом Санта-Клауса. – И вот вам домашнее задание. Птенчик должен разработать попку под пивную бутылку, а Крокодил Гена… А для Крокодила Гены у нас есть непыльная работёнка завтра вечером.
– Серый, у тебя камера на ходу?
– На ходу.
– Крокодил, ждём тебя завтра в семь вечера у входа в подвал… И не ссы: больно больше не будет! Всё, идите на хер отсюда…
Мы кое-как оделись и вышли из подвала. Ласково светило солнышко, на кустах чирикали ни о чём не подозревающие воробьи…
Что было потом?
Парни из подвала больше не появлялись. Меня тянуло в подвал, и я несколько раз я натыкался на Генку, играющего со своим членом на ТОМ МЕСТЕ, и мы разряжались по очереди друг в друга, не говоря ни слова… В школе и во дворе мы делали вид, что ничего не происходит… Потом я уехал в Москву, а Генка остался в Нижнем, теперь у него своя фирма где-то на Свердловке. Поговаривают, что на самом деле он работает жеребцом, осеменяя богатых туристов и «новых русских»… Что касается меня, то я уже больше не смог заниматься сексом с женщинами. Странно, я мечтал о повторении того случая в подвале, но ничего подобного больше не случалось. Сознательно или нет, я выполнял и перевыполнял своё «домашнее задание», и теперь в мою попку легко входит бутылка из-под шампанского.
А толку?.
