Видеокассета была самой обычной, черной, без каких-либо надписей. Марина вставила ее в лоток магнитофона, позвала сына:
– Сережка! Пошли, я от тети Лиды принесла фильм, который обещала!
Уютно устроилась на широкой тахте, подобрав под себя ноги. Округлые, чуть полноватые коленки оказались довольно далеко от края легкого халатика.
Тринадцатилетний Сережка, почти прыжком преодолев расстояние от кухни до тахты, привычно устроился тут же, положив голову на маму чуть выше крутого бедра.
Несколько секунд на экране были только помехи. «Пиратская копия, все нормально» – мельком подумала Марина, но тут, наконец, появилось изображение.
Оно было весьма неожиданным. Вместо заставки фильма на экране был коридор обычной квартиры, входную дверь в которую закрывала среднего роста, стройная симпатичная женщина лет тридцати-тридцати пяти, одетая в яркое летнее платье на ладонь выше колен. В довольно глубоком вырезе платья виднелся разрез между двух небольших, но весьма аппетитных грудей. Женщина смотрела прямо в обьектив видеокамеры и улыбалась.
«Господи, это же Лида!», – Марина тут же узнала подругу. – «Не ту кассету мне дала, получается. И что? Отдать не глядя?» – засомневалась она и скосила глаза на сына. Тот смотрел на экран с явным любопытством, да и самой ей было интересно, что такого ее подруга может снимать дома. – «Нет», – решила она, – «посмотрим. Любопытство, конечно, не порок, а большое свинство, но:» – и она отложила в сторону уже взятый было в руку пульт.
А Лида на экране тем временем, продолжая улыбаться, заговорила.
– Андрюхин! Осваиваешь новую видеокамеру, да?
«Младший сын Лидкин снимает. На полгода младше моего» – Марина прекрасно знала все семейные обстоятельства лучшей подруги. Да и оба мальчишки знали друг друга столько же, сколько себя помнили, хотя особо и не дружили.
– Ага, – голос Андрея был слышен куда хуже голоса его мамы.
– Ну, давай-давай, учись, – Лидия положила сумочку на стол, переобулась и пошла в комнату. Камера продолжала держать ее в фокусе.
Подойдя к шкафу, Лида достала из него вешалку и, положив ее на широкую родительскую кровать, взялась руками за подол платья. Стягивая его через голову, приглушенно спросила Андрея:
– И чем вы тут полдня без нас с папой занимались, отдыхающие?
– Спали, потом телевизор смотрели, потом я в футбол играл во дворе.
Лида тем временем, стоя к камере боком, привычно завела руку за спину и расстегнула лифчик, чуть наклонившись, скинула бретельки с плеч и бросила его на кровать. Освободившиеся из заточения груди с плоскими розовыми сосками слегка качнулись, она повернулась лицом к сыну и приподняла их руками, протерев ладонями складки внизу.
– Уффф: жара на улице. Ты после футбола в душ-то хоть ходил, грязнуля?
– Ну м-а-а-м: вечером… – жалобно протянул из-за камеры Андрей.
– Поросенок, никак тебя к гигиене не приучу, – притворно нахмурилась Лида, стягивая трусики. Бросила их рядом с лифчиком и, выпрямившись, поставила чуть шире ноги, почесала рукой довольно глубоко между нижних губок. Подняла к носу пальцы, понюхала и поморщилась.
«Лобок бреет начисто» – машинально отметила Марина, смотревшая на экран широко открытыми глазами. Честно говоря, она не ожидала от подруги такой смелости во взаимоотношениях с сыном.
Сама она старалась не показываться своему Сережке без белья, хотя и не придавала этому слишком серьезного значения – скорее, просто потому, что, вроде бы, так принято. Пока ему не исполнилось семь лет, эта проблема не стояла вообще, но потом Сережка как-то раз посмотрел на ее низ живота слишком уж внимательно, и она решила не нервировать больше парня зря.
Сын же ее особенно не стеснялся, вот и сейчас, по случаю жары, лежал у нее под боком в одних коротеньких свободных трусиках. «Однако совсем голеньким я его давненько не видела: Ой! Это же и Сережка смотрит!» – очнулась на этой мысли Марина. «Черт! Прекратить? Да, наверное, ни к чему пацану такое» – и ее рука потянулась к пульту, лежавшему перед сыном.
– М-а-а-м!
– Чего?
– Интересно!
– Чего тебе интересно? Тетю Лиду, что ли, голую увидеть интересно?
Сережка спрятал глаза и засопел.
– Что, никогда голых женщин не видел, что ли?
– Ну м-а-а-м:
– Ну, нахал! Так видел или нет?
– Видел: только в кино и на фотках:
Лида на экране, повернувшись, повесила платье в шкаф и пошла в сторону ванной. Камера, двигаясь вслед за ней, снимала ее узкую спину и не очень широкие бедра. Неожиданно обернувшись через плечо, женщина хитро улыбнулась «оператору» и забавно повиляла крепкой, без малейших следов целлюлита попкой.
«Ну, подружка: она с ним еще и заигрывает» – удивленно-весело подумала Марина. От такого Лидиного поведения на экране весь ее педагогический пыл мгновенно куда-то улетучился, зато любопытство – что-то дальше будет? – разыгралось уже не на шутку. «А, ладно! Пусть смотрит, паршивец. В тринадцать лет ему это очень интересно, вон, на мои сиськи в лифчике сейчас, когда с работы переодевалась, та-а-а-к смотрел!» – тут Марина, неожиданно для себя, почувствовала легкое томление внизу живота. – «К тому же она сейчас в ванну зайдет, и всё закончится».
– Ладно, смотри. Только тете Лиде потом ни слова, неудобно.
Сережка, не отрывая жадного взгляда от экрана, благодарно потерся щекой о мамин бок.
Действие на экране, однако, пока и не думало заканчиваться.
Лида, не закрыв за собой дверь, зашла в ванную. Надела на голову пластиковый беретик, тщательно заправив под него роскошные светлые волосы. Довольно грациозно переступила через край большой квадратной ванны («и на животе всего одна складочка, да какая аккуратненькая, даже когда наклоняется, не то что у меня» – с легкой завистью подумала Марина), не задергивая занавеску, включила воду и встала под душ. Провела руками по всему телу сверху вниз, помяла груди, чуть пощипав соски – те сразу потемнели и заметно увеличились, набрала в ладонь воды и, полуприсев, широко раздвинув колени, энергично сполоснула промежность. Подняла голову и ласково посмотрела на сына:
– Андрюшка! Помочь не хочешь? – шум воды мешал, но слышно было четко.
– Мам, я поснимать хотел:
– А ты поставь камеру на полку в коридоре, и пусть она сама себе снимает, – засмеялась Лида.
Камера закачалась, остановившись через некоторое время чуть выше того уровня, на котором была раньше. Лида, нежащаяся под душем, по-прежнему была полностью в кадре. Тут же появилась и спина Андрея, идущего к ванне.
«Ну, беспредельщица!» – с каким-то веселым страхом подумала Марина. – «Всегда была ну очень свободна в этом отношении, но чтобы так? Это что ж, он ее сейчас мыть будет, что ли? Нет, надо заканчивать с «кином», ни к чему это Сережке» – подумала она, но руку к пульту, сама не понимая почему, не протянула.
А Лида на экране повернулась боком к камере, и в кадре появился Андрей, стоящий рядом с ванной и стягивающий с себя такие же, как у Сережки, короткие свободные трусики. Выпрямившись, он переступил край ванны, встал рядом с мамой, протянув руку, взял с полки флакон с гелем и губку.
Марина во все глаза уставилась на хорошо видный член мальчика. Ни малейших признаков его возбуждения видно не было, что ее крайне удивило. «Как же так? Мой, вон, на меня в трусах и лифчике посмотрит – и то частенько бугор на трусиках торчит вовсю, а этот сейчас голую мать тереть будет – и хоть бы что? Больной он, что ли? Так вроде Лидка ничего на эту тему не говорила, а ведь сказала бы наверняка: Ох, интересно-то как!» Внутри появилась хорошо знакомая, приятно-мучительная дрожь, но Марина пока не отдавала себе в этом отчета. И, уже совсем без сомнения, подумала: «Нет, выключать не буду. Черт с ним, с Сережкой, пусть смотрит – мне-то как интересно, а!»
Лида развернулась к Андрюшке спиной, чуть выпятив попу, оперлась руками о светло-розовую кафельную стену. Сын мягкими, ласковыми движениями начал не торопясь намыливать ее губкой. Провел по плечам, по спине, меняя руки, покрыл пеной бока. Присев на корточки, чуть подняв голову, очень аккуратно намылил попу, заведя руку за маму, хитро улыбнувшись, провел губкой по низу ее живота. Лида, не открывая глаз, улыбнулась чуть шире и вильнула задницей. Занялся бедрами, потом, оглаживая, намылил икры. Подняв по одной мамины ноги, обработал ступни и опять вернулся вверх.
Стоявшая до этого с чуть раздвинутыми ногами мама развела ноги еще пошире, и сын, отложив губку в сторону, ладонями огладил внутреннюю поверхность маминых бедер, постепенно поднимаясь вверх: дойдя до промежности, оставил одну руку, ладошкой вверх, там, а второй рукой приобнял маму поперек бедер. Долго, наверное с минуту, чуть шевелил рукой под маминой попой. Наконец поднялся и, взяв ее за плечо, развернул к себе лицом.
Лида села на широкий край ванны, расслабленно раскинув ноги. Глаза ее были закрыты, рот чуть приоткрылся в довольной улыбке, грудь хоть и нечасто, но сильно вздымалась. Сын опять взял губку и, снова присев на корточки, все так же не торопясь, намылил ее всю спереди, чуть задержавшись на уже совсем больших, темных сосках и холмике у начала ног.
Марина смотрела на действо, не отрываясь. В тех местах, где на Лидином теле задерживался Андрей, у нее уже все было горячо: «Господи, я уже, кажется, вся мокрая! А у Андрюшки – только чуть напрягся. Чудеса! Ой: А как Сережка?» – вдруг всполошилась она и повернулась к сыну.
Тот уже давно отстранился от мамы, сел, опершись спиной о стену, и не отрываясь смотрел на экран широко открытыми глазами.
Марина перевела глаза с лица Сережки чуть вниз: трусы сына топорщились так, что резинка несколько отставала от живота, одна рука лежала совсем рядом с длинным бугром, пальцы нервно шевелились. «Хм: вот у моего-то точно все в порядке» – удовлетворенно подумала она, тут же застеснялась этого удовлетворения, но через секунду подумала: «А чего это я стесняюсь? Здоровый парень – это хорошо, стесняться нечего», после чего выкинула пока Сергея из головы и вернулась к экрану.
А там Андрюшка, сняв распылитель душа с кронштейна, наклонившись, поливал мамино тело водой, смывая пену. Закончив, посмотрел на Лидию. Та открыла глаза и ласково-благодарно посмотрела на сына, что-то сказав: за шумом воды не было слышно, что именно.Андрей чуть отстранился, мама встала и, взяв у него из руки душ, чуть приподнявшись на цыпочки, зайдя сзади, начала поливать его сверху: сын фыркал, улыбался и вертел головой.
Наконец, она повернула Андрея лицом к себе, полила грудь, спустилась ниже. Взяла одной рукой член парня, оттянула кожицу с головки и направила душ на нее.
Марина вслух ойкнула, Сережка заметно, так что качнулась вся тахта, испуганно дернулся, и она, не думая, протянула руку и прижала его к своему боку.
Лида тем временем отложила душ и принялась намыливать сына руками. Дойдя до паха, аккуратно взяла яички Андрея снизу, чуть перекатывая их: другой рукой, свернутой в трубочку, захватила его уже вполне вставший член и принялась водить взад-вперед. Теперь пришла пора Андрея блаженствовать, что вполне отразилось на его лице.
«Нет, никак не больной», – поняла Марина. – «Вон, какой елдак встал: у мужа, царство ему небесное, меньше был. Интересно, а какой он сейчас у Сережки?» Она скосила глаза на трусы сына, но тут же застеснялась и отвела их. «Ф-ф-ф-у: чего это я: Но, вроде, не меньше!» – с удовлетворением подумала она, сама удивилась этому удовлетворению, еще раз искоса бросила взгляд на бугор: «Ох, а если он увидит, куда я пялюсь?» – и, от греха, вернулась к телевизору.
 
Там Лида, оторвавшись от разглядывания члена сына в своих руках, подняла голову и что-то у него спросила. Тот приоткрыл глаза и покачал головой. Лида, довольно громко сказав, смеясь: «А вот все равно выдою! Следующий раз, паршивец, сам после футбола в душ ходить будешь!» – только интенсивнее задвигала рукой внизу его живота, сын начал, смеясь, вырываться, его намыленный член выскользнул из Лидиной руки, и тогда мама оставила его в покое.
Взяв душ, быстренько, вертя Андрея перед собой за плечо, смыла с него пену, наклонилась, поцеловала уже заметно обмякший без ласки член в самую вершинку, растрепала рукой сыну мокрые волосы, выключила воду и вышла из ванны. Не одеваясь, прошла мимо камеры в коридоре, улыбнувшись в нее, и исчезла.
Андрей продолжал еще какое-то время оставаться в кадре, устало сидя на краю ванны, почесывая рукой у себя в паху. Затем встал, подошел к камере – на мгновение стало видно только его лицо, – и запись закончилась.
Некоторое время Марина сидела, бездумно уставившись на заполненный помехами экран. Потом почувствовала, что Сережка, до этого лежавший под ее рукой («и, вроде, подрагивавший?» – смутно вспомнила Марина), отстранился и шумно выдохнул. Она повернулась к сыну. Не очень уверенной рукой взяла пульт и выключила видеомагнитофон.
Сережка совершенно сумасшедшими глазами посмотрел на мать, вскочил и скрылся в туалете.
«Ну вот. Дрочить побежал, точно», – Марина знала, что с этим у сына все в порядке. Еще года два назад она обнаружила следы спермы на его простынях в первый раз. Потом, правда, они перестали появляться. Но иногда, зайдя в туалет сразу же после Сергея, она улавливала хоть и едва заметный, но четкий, пряный запах семени.
Разговаривать они с Сережкой на эту тему не разговаривали – Марина понимала, что это в его возрасте нормально, сам сын тему не поднимал, ну и зачем смущать парня?
«А мне что теперь? Придется до ночи ждать, а там «Васей», любимым, чтоб ему» – в сердцах помянула она вибратор.
Сын вернулся из туалета минут через десять, трусы у него больше не топорщились. Виновато посмотрел на мать, но та сделала вид, что не понимает, в чем дело.
********
«Вася» ночью и впрямь поработал на славу. Марине давно не было с ним так хорошо, но, даже сбросив мучавшее ее весь вечер после просмотра Лидиного «хоум-видео» напряжение, она так и не смогла освободиться от всяких, весьма интересных мыслей.
Главная из них была вот какая: уж больно спокойно воспринимал все Андрюшка, да и эрекции у него на маму не было поначалу совсем. Марина даже думать боялась, чем это можно объяснить.
Уже в полусне она поймала еще одну, поразившую ее мысль: «А ведь им обоим было очень хорошо:»
********
Вечером следующего дня, встретившись с Лидой в небольшом кафе, Марина прятала глаза и не знала, с чего начать разговор. Подруге это быстро надоело.
– Маринка! Ну чего ты сегодня какая-то: вся смущенная, а? Случилось чего?
– Ну: Лид: и не знаю, как сказать-то тебе:
– А как обычно. Мы друг друга сколько знаем, было, чтоб не поняли чего?
Марина тяжело вздохнула и достала из сумочки злополучную кассету. Лидия удивленно уставилась на черную коробочку.
– И чего? Фильм, что ли, не понравился?
– Да: подруга, понимаешь, ты ж мне не совсем тот фильм дала:
Лида, чуть откинувшись назад, удивленно глянула на Марину.
– А: какой? – и тут же, догадавшись, напряженно выпрямилась.
Марина смущенно молчала, и Лида не выдержала:
– Из того, что мы дома снимаем иногда, что ли?
«От, дает», – удивилась Марина. «Это что же получается, у нее такая запись вовсе даже и не одна? Ну очень интересно!» И вдруг, неожиданно для себя, успокоилась.
Выпрямившись, уже спокойно посмотрела на Лиду.
– Да.
– И: что? В смысле, какой именно? – чуть смешалась Лида.
– Вы там с Андрюшкой в душе друг друга: хм: отмываете, – засмеялась Марина, уже весело глядя на подругу. – Ну ты, Лидка, молодчина! Я бы, наверное, так не смогла с Сережкой-то, да и он:
– Что – он? – Лида, поняв отношение подруги к увиденному, тоже успокоилась и пока еще неуверенно улыбнулась.
– А что – он? Так получилось, что мы с ним вместе это посмотрели:
Лида охнула, потом чуть расслабилась и улыбнулась.
– И что?
– Да так-то ничего. Вот только сразу потом в туалет побежал. А пока смотрел, я думала, трусы порвутся к черту, аж резинка на полметра от живота отстала, – Марина уже откровенно смеялась. – И я тоже с трудом до постели дотерпела:
– Ах вы: развлеклись, значит, оба. За наш с Андрюшкой счет, – Лида уже хохотала в голос, на смеющихся женщин начали оглядываться с соседних столиков. – Значит, понравилось обоим?
– Ага:
Отсмеявшись, женщины сделали по глотку кофе и продолжили уже спокойнее.
– Я вот только одного не поняла, – задала Марина мучавший ее со вчерашнего вечера вопрос. – Почему у Андрюшки на тебя, голую и во всех позах, сразу не встал? Сережка вон на меня в трусах и лифчике посмотрит – и все, палатка готова, а тут: – и она, подперев щеку рукой, вопросительно-задумчиво посмотрела на подругу.
Та посерьезнела.
– Ну, во-первых, для него в моем таком виде ничего необычного нет. Каждый день, считай, видит. Специально не показываю, но и не стеснялась никогда. И Танька у меня такая же, а ей ведь уже пятнадцать, там формы – похлеще моих, – усмехнулась Лида.
Татьяна, старшая дочь Лидии, выросла и впрямь красавицей. Марина вспомнила их совместный месячной давности поход в сауну. «Да уж, тут Лидка точно права», подумала она, но отвлекаться не стала.
– А во-вторых?
– Во вторых: – Лидия задумчиво помолчала. – Тут разговор более долгий, и, боюсь, для тебя необычный. Знаешь что? Мне сейчас надо бежать, а завтра вечер, вроде, свободен – тогда и поговорим, ладно? – Лида еще раз погладила подругу по руке, быстро встала со стула и подхватила сумочку. – Пока, и завтра – ничему не удивляйся, ладно? А кассета пока пусть останется у тебя, сумочка маленькая, а с пакетом мне таскаться неохота.
Улыбнувшись, она исчезла в людском потоке за стеклом кафе.
«Вот такая она по жизни заполошная и есть», – проворчала про себя Марина. Проворчала, впрочем, ласково – хорошо зная подругу, она не сомневалась, что Лидия перенесла разговор не без серьезных причин.
********
Придя домой, Марина, лишь поздоровавшись, прошла мимо Сергея, валявшегося перед телевизором на тахте в гостиной, в свою комнату. Привычно прикрыла за собой дверь, но рука вдруг остановилась на полдороги сама. Оглянувшись, увидела какой-то странный взгляд сына, устремленный ей вслед: впрочем, тот сразу же отвернулся к экрану. С некоторым внутренним усилием, неожиданным для нее самой, она все же закрыла дверь, как обычно, полностью.
Села на кровать и задумалась, сама не очень понимая, о чем. На душе было смутно, хотелось чего-то необычного, но вот чего?
Подошла к окну, сосредоточилась. «Да знаешь ты прекрасно, чего тебе хочется. Тебе хочется, чтобы Сережка увидел тебя голой. А может, и не только увидел» – поймав себя на второй фразе, Марина смутилась.
«И ему ведь того же хочется, вон как мне вслед смотрел» – мысли сами лезли в голову.
Подошла к шкафу, сняла блузку и юбку. Из громадной зеркальной двери, освещенная сбоку лучами заходящего летнего солнца, на нее смотрела ладная, чуть приятно полноватая, немного за тридцать женщина с умными глазами, одетая только в светлое кружевное белье.
«В душ надо» – вяло подумала она и сняла лифчик. Опять посмотрела на себя в зеркало. Вполне приличного размера, не большая и не маленькая, грудь, не испорченная в свое время более чем годичным кормлением Сережки, задорно торчала слегка возбужденными сосками чуть в стороны. Вдруг вспомнила, как муж, зайдя сзади, любил накрыть их своими большими теплыми ладонями и, зажав соски между пальцами, ласково разминать.
Внизу живота сразу стало тепло.
«Вот же, думала, не очень привлекательна. А сыну – хочется: хм, увидеть, и еще как. И что, порнухи ему мало, что ли? Ведь наверняка смотрят с друзьями, целыми днями дома один, и не может быть, чтобы он те пять кассет, от мужа оставшихся, не нашел:» Сравнение с порнозвездами ей даже чуть-чуть польстило.
Рука привычно потянулась в шкаф за халатиком.
«Ну вот. Здесь только розовый. Любимый голубой, похоже, с утра в ванной повесила» – подумала она и тут же обрезала себя: «Хватит искать оправдания. Тебе хочется, ему хочется, от вида женских сисек еще никто не умирал. Бери чистые трусы – и марш в ванную! Без халата! В конце концов, Лидке можно, а мне – почему нет?»
Решительно взяв с полки трусики, она открыла дверь и вышла из комнаты, глядя на сына. Тот, поначалу лениво обернувшись, порывисто встал на тахте на колени и проводил мать ошалевшим взглядом, слегка приоткрыв рот. Марина, сама тоже немножко одуревшая от своей «наглости», заставила себя ласково улыбнуться сыну. Улыбка, впрочем, вышла не очень уверенной.
Дверь в ванную она все же закрыла на защелку. Чуть погодя, отчетливо щелкнула за Сережкой защелка на двери туалета.»Ага, проняло», – почему-то весело подумала она.
И поняла вдруг, что это еще только начало их совсем новых взаимоотношений с сыном. И еще поняла, что завидует Лиде с Андрюшкой белой завистью.
После чего взяла бритву и начисто, как у Лиды, сбрила растительность на лобке. Уговорив себя, что она ей просто надоела.
Из ванной она вышла, решив, что на сегодня хватит, уже в халатике. Сережка посмотрел на нее несколько разочарованно, а она вдруг подмигнула ему и пошла на кухню – готовить ужин.
Вечер покатился дальше по накатанной летней колее.
********
На следующий день Марину начальство услало в область, и встретиться с Лидой у них не получилось.
Домой она вернулась в десять вечера, уставшая донельзя. Сережка, как обычно в это время, валялся на тахте в гостиной: едва поздоровавшись с ним, Марина прошла к себе, разделась и совершенно обнаженная, с трусиками в руке, пошла в ванную. Только поймав на себе взгляд сына, поняла, в каком она виде.
Но почему-то совсем не смутилась. Может быть, потому, что Сережка смотрел на нее вовсе не так, как вчера – удивленно-испуганно, а весело, чуть прищурившись. «Оценивает, что ли? Да пусть его!» – устало подумала она и, закрыв дверь в ванную, но не защелкнув ее, залезла под душ.
Немного спустя прислушалась: нет, дверь в туалет никто не побеспокоил. «Ну, вот и хорошо», подумала она. «Нельзя, чтобы парень в тринадцать лет от одного вида голой бабы дрочить тут же бежал».
Не вытираясь, все так же без ничего – жара стояла, несмотря на поздний вечер, невыносимая, – она прошла мимо Сережки, наклонилась к нему, поцеловала в лоб, задев при этом правой грудью его щеку, сказала: «Сына, прости, но с ужином уж как-нибудь сам: устала донельзя», и буквально свалилась на кровать, не закрыв дверь в спальню. Она давно мечтала о том, чтобы спать летом именно так, с открытой дверью – тогда в комнате был легкий сквозняк, и жара переносилась намного легче.
Задумчиво посмотрела на дверной проем. Из темноты был хорошо виден Сережа, косившийся на ее дверь. Подумала: «Ну вот, нудистский этап, кажется, пройден. Оказывается, это просто – только один раз надо преодолеть себя, мне вон только сиськи показать ему хватило, а дальше уж совсем без проблем» – и, почему-то совершенно довольная собой, заснула, лежа на животе с раскинутыми руками и ногами.
Чуть позже, сквозь сон, она почувствовала какое-то движение в комнате. Слегка приоткрыв глаза, увидела отсвет от ручного фонарика где-то возле своих ног. Лениво подумала: «Вот паршивец. Думает, что я сплю, и пытается разглядеть мою пизду. Погнать, что ли?» – но вместо этого улыбнулась про себя. Тяжело вздохнув, не открывая глаз, перевернулась на спину и развела ноги еще шире, согнув одну из них в колене. Почувствовала, что внизу опять чешется, и что это приятно:
Фонарик на минуту погас, но потом загорелся снова. Она лежала в полусне, представляя себе, что именно видно сыну и что примерно он должен при этом испытывать, стараясь не шевелиться и дышать как можно ровней.
А тот, наверное, насмотревшись, уселся рядом с ней на кровать и, едва прикасаясь, погладил сначала ее ногу возле самого венериного холмика, а потом и сам холмик. От неожиданной ласки она вздрогнула, и Сережка, испугавшись, ушел.
Марина открыла глаза и, чуть потянувшись, запустила палец во влагалище. Там было немного мокро. «Ну, я так и поняла. Моему организму все это тоже нравится. А парню-то хочется большего. Посмотрим на твое поведение, сынуля» – тихонько хихикнула она и, повернувшись на бок, заснула.
********
Утром она, встав с постели, привычно поискала взглядом халатик. Не найдя его в комнате, вспомнила вчерашнее, и ей вдруг стало хорошо.
Не став надевать ничего, она заглянула в комнату к сыну. Сережка спал на спине, и не в трусах, как обычно, а абсолютно голый, сбросив скомканную простыню на пол. Марина, внимательно разглядывая недоступные ее глазу ранее места, умилилась: «Ах ты мой умничка! Решил, значит, взять с мамы пример! Или – подыграть маме?» – тут же ехидно поправила она себя. «Впрочем, какая разница. Хуй-то как стоит, а! И впрямь, вполне приличного размера, не хуже Андрюшкиного» – довольно подумала она, подошла к сыну и поцеловала его, как обычно утром, в лоб.
Открыв глаза, он увидел над собой обнаженную мамину грудь.
Приподнял голову, осмотрел маму с ног до головы, и, очевидно, убедившись, что вчерашнее ему не приснилось, благодарно погладил маму по бедру, улыбнулся. Посмотрел маме в глаза, но взгляд постоянно дрожал, срывался ниже, и Марине это было приятно. «Хм. Так и у меня глаза тоже тянутся: не туда, куда им надо бы», почувствовала она. «Вот интересно, что еще Лидка с Андрюшкиным хуйком делает, а?»
Мысль была почему-то не столько любопытной, сколько сладкой.
Марина улыбнулась и, с трудом поборов желание приласкать многообещающую палочку сына, вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.
Перед самым уходом на работу, уже полностью одетая, с сумочкой в руках, она опять заглянула к Сережке. Тот лежал на боку, прикрывшись на этот раз простыней, и, увидев открывающуюся дверь, быстро выдернул из-под нее руку. Марина улыбнулась.
– Пока, сына.
– Мам, а ты: ты: вечером когда придешь? – Сережка явно собирался спросить ее о чем-то другом, но не решился.
– Да наверное, как обычно. Может, попозже на часок, – она вспомнила о предстоящей встрече с Лидой и задумчиво улыбнулась.
– И: ты, маленький, теперь можешь меня не стесняться, когда: ну, когда «напряжение сбрасываешь».
 
