Весь этот день мы ждали вечера. После завтрака Таня прижалась ко мне на узенькой пионерской кровати и почти сразу заснула. Некоторое время я наслаждался ее умилительным сонным сопением, потом сам уснул. Нас снова разбудила Вика.
– Дождитесь ночи, ребята! – сказала она – не шокируйте Настю.
Настя нас осмотрела, сначала девочек.
Девочки вышли очень серьезными.
– Твоя очередь, – сказала Таня, прижалась ко мне и поцеловала.
– Сережка, если она тебя будет насиловать, кричи, – сказала Вика.
Таня не сразу поняла шутку, сначала испуганно посмотрела на меня.
Я зашел к Насте. Она была в меру упитанной симпатичной толстушкой двадцати двух лет отроду (прирожденная разведчица Вика уточнила это по ее документам). Белый халат ей ужасно шел. Она меня осмотрела и неожиданно сказала:
– У Тани и у тебя сильно исцелованы губы. Этой мазью их надо смазать, – она дала мне коробочку.
Я совсем поглупел от происходящего, и неожиданно спросил:
– А как же целоваться?
Настя засмеялась и объяснила:
– Как целовались, так и целуйтесь.
Девочки вопросительно посмотрели на меня. Я показал коробочку.
– Таню надо помазать этой штукой.
Вика разочарованно кивнула. Мы с Таней закрылись в комнате для старших мальчиков. Радостная Таня совсем разделась и улеглась на мою кровать.
– Ты с ума сошла? Настя еще здесь! – испугался я.
И не зря. Настя заглянула в нашу комнату и, скорее всего, слегка обалдела.
На кровати лежала совершенно голенькая девочка, совершенно одетый мальчик сидел рядом с ней. Таня почти не смутилась и показала ей коробочку.
– Сережа меня смазывать будет.
– Ну, ребята, с вами не соскучишься, – с этими словами Настя закрыла дверь в комнату и ушла на свою половину домика.
Я был почти в невменяемом состоянии. Прелестная голенькая Таня лежала передо мной, я чувствовал себя полным дурачком. В любой момент мог заявиться кто угодно. И еще я страшно боялся, что в самый последний момент появятся какой-нибудь больной соплячок или больная соплюшка, которые на всю ночь останутся..
Я попробовал мазь языком, к счастью она не имела ни вкуса, ни медицинского запаха, сначала смазал Танины губки, а потом ее поцеловал. Голенькая Таня задумалась.
– Этой ночью я хочу остаться только с тобой и стать женщиной, – так она сформулировала задачу. – Но бедная Вика с ума сойдет. В детских комнатах абсолютно все слышно. Придется сначала погладить Вику как вчера. Потом она уснет, и мы с тобой останемся. Я записку отправила подружке, чтобы мне принесли что-нибудь противозачаточное.
Я засмеялся и ее поцеловал. Точно такую же записку я переправил своему другу через тетку, которая принесла завтрак.
День тянулся неимоверно. Приходили дети с царапинами, но зато в большом количестве.
Мы устроили шахматный турнир (победила Вика), помогли Насте оформлять медицинские карточки, а день не кончался. Я вспомнил Викины обиды и решил поносить ее на руках, Таня не возражала.
– Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, – спокойно сказала она.
В этот момент в комнату заглянула Настя, она уже ничему не удивлялась, и позвала Таню. Вика совершенно разомлела и полезла целоваться. Держа ее на руках, я изо всех сил уворачивался от поцелуев.
В комнату вошли Таня, очень симпатичная пожилая женщина (для меня тогда пожилыми были все женщины старше тридцати) и Настя.
– Мама, позволь представить тебе моих друзей, – совершенно по-светски произнесла Таня, – Это Вика.
Я поставил Вику на пол. Она изобразила что-то вроде реверанса.
– А это Сережа, – Таня сразу расплакалась, прижалась ко мне и зашептала, – я уезжаю на Дальний Восток, моего папу туда переводят, мы с тобой никогда больше не увидимся. И не думай меня провожать, у меня истерика начнется.
Изумленная мама потянула Таню за руку, она вырвалась и последний раз поцеловалась. Потом оттолкнула меня и сама вышла из комнаты.
Хлопнула дверца машины и Таня исчезла. По щекам Вики и Насти текли слезы.
Вечером я сидел на темной веранде в полном отчаянии. Я был знаком с Таней два года, я потерял и эти два года, и те полтора месяца, которые мы провели вместе нынешним летом. Стало холодно, я принес одеяло, накрылся, и снова смотрел в окно. Потом пришла Вика.
– Сережка-картошка, – прошептала она, и от этого мне стало совсем плохо, Таня так всегда говорила.
У нас была любовная игра. В коротком варианте я отвечал: «Танюшка-квакушка», и после этого мы целовались. Мне больше нравился длинный вариант, я отвечал «Танечка, моя любимая девочка», Танечка недоверчиво смотрела на меня своими прекрасными серыми глазками и спрашивала «Правда, любимая?», и после этого мы целовались.
Я положил обе руки на маленькую попку, притянул Вику к себе и уткнулся в животик лицом. Она немного постояла, потом протиснулась под одеяло с левой стороны, и прижалась ко мне. Танино место справа было пустым.
Почти сразу она меня поцеловала. Ее нежные поцелуи совсем не походили на страстные Танины. За два дня я узнал, что женщины могут быть совсем разные. Всегда спокойная, рассудительная Таня могла мгновенно превратиться в вулкан страстей, а взбалмошной Вике оказались нужны медленные нежные ласки.
– Я пришла его утешать, а они уже целуются! Таких больных у меня еще не было, – удивилась Настя.
В свете всходящей из-за сосен полной луны ее белый халат казался серебряным. Она накрыла нас еще одним одеялом, поколебалась, уселась на Танино место, и тоже прижалась ко мне. Она не была Таней, и от теплого и мягкого тела мне лучше не стало.
– Как же вы вчера втроем в одной постели голенькими оказались? – спросила Настя.
Мы с Викой вздрогнули от неожиданности.
– Я зашла вас на рассвете проведать, – объяснила Настя, – вы же больные.
Оказалось, что мы слишком поздно следы заметать начали.
– Я не воспитатель, не волнуйтесь. Мне просто интересно. Сразу видно, что они влюблены по самые уши, а как ты с ними очутилась?
– Мне стало страшно одной, и я пришла к ним, – начала вешать лапшу Вика, запнулась, и вдруг сказала чистейшую правду:
– Мне стало завидно, это ведь я Сереже сиськи показала, а они сразу влюбились. Я к ним вчера и не хотела приходить, но не могу же я всю ночь охи и вздохи слушать. Ничего такого и не было, мы только ласкались. Я вообще девственница, а Танька только сегодня собиралась… – Вика осеклась, поняв, что начала говорить лишнее.
– А теперь эта Юнона и Авось приключилась. Ему любые сиськи показывай, он не отреагирует. Вот, пожалуйста.
Вика откинула одеяло, опустила лямочки у рубашки. В лунном свете она была прекрасна. Я погладил ее чудесные маленькие сиськи и почти совсем не отреагировал.
Мою реакцию Вика проверила нежными пальчиками, и сказала:
– Ну, что я говорила!
Настя расстегнула несколько пуговок на белом халате. Лифчика под ним не было.
– И на это он не отреагирует? – спросила она.
Ее роскошная грудь слишком напоминала Танину, просто была больше.
Вика меня проверила, и почти радостно сказала:
– Нет!
Настя явно обиделась. Похоже, она очень гордилась своим замечательным бюстом.
– Можешь меня потрогать, Сережа, – шепнула она.
Обижать ее мне совсем не хотелось. Я прижался лицом к ее груди, погладил плечо, пухленький животик и рука легко скользнула в Настины трусики. Она чуть дернулась, но не возразила. Пальцы ласкали ее между бедрами и стали влажными. Я уже знал, что это означает. Маленькая ручка оставалась в моих трусиках, Вика обиженно засопела и огорченно сказала:
– Кажется, действует. Конечно, кому нужны маленькие сиськи, если есть большие.
Настя вздрогнула, вынула мою руку и мягко оттолкнула меня. Халатик у нее оказался расстегнут.
– До чего же я докатилась, дети меня соблазняют!
Вика отодвинулась от меня. Ее тоненькая фигурка печально поникла. Я раздвинул длинные волосы и поцеловал спинку. Маленькие плечики задрожали, и Вика снова горько расплакалась.
– Давай ей соски поцелуем, – шепнул я Насте, – она сразу успокоится.
Она на меня изумленно посмотрела и кивнула. Я быстро пересел так, что Вика оказалась между нами, и мы принялись целовать ее длинные сосочки. Руку я засунул Вике в трусики и уже почти умело довел ее до оргазма.
Настя неимоверно возбудилась. Когда Вика перестала дрожать, она сказала:
– Вика, постели постель как вчера, а мы с Сережей скоро придем.
– Ты его соблазнишь? – спокойно спросила Вика.
– Попробую, – ответила Настя и почти бегом повела меня в свою комнату. По дороге она скинула халатик, стащила с меня футболку, уже у своей кровати сняла трусики с нас обоих и положила меня на свои мягкие груди. Я очень легко в нее вошел. Если бы это было два дня назад, я бы мгновенно кончил. Но меня терзало жуткое чувство вины перед Таней, поэтому я кончил, когда все внутри у Насти запульсировало, и она стала буквально биться подо мной. Для первого раза получилось идеально.
Немного мы полежали молча, потом Настя спросила:
– Я твоя первая женщина?
– Да, – ответил я и немного приподнялся посмотреть на мою первую женщину. В лунном свете она была прелестна. Настя засмеялась, встала и дала возможность полюбоваться на себя со всех сторон. Она заметила мое восхищение и огорченно сказала:
– А ты у меня второй мужчина, первый меня недавно бросил, я слишком толстая для него.
– Полное счастье бывает только с полными женщинами, – вспомнил я чье-то знаменитое изречение.
Настя засмеялась и столкнула меня с кровати:
– Иди философ к Вике, я помоюсь и тоже приду.
Она протерла меня какой-то салфеточкой, и я пошел к Вике. В комнате все было как вчера, только не было Тани.
– Быстро же ты управился, – обиженно сказала она. – Тебе понравилось?
– Понравилось, – честно ответил я и скользнул под одеяло. Она была совсем голенькая. Я ее немного погладил, и Вика рассмеялась:
– Как же мы за эти два дня развратились!
Я ничего не сказал. Если бы не Викин мимолетный каприз, у меня не было бы счастливой трехдневной любви, отчаянной разлуки, первой женщины, и я не лежал бы рядом с голенькой Викой в медицинском изоляторе.
Первая женщина пришла, когда мы с Викой целовались.
– И где мое место в этом гареме? – недовольно спросила она.
– Ложись в серединку, – предложила Вика.
– Пусть наш султан спит в серединке, – отказалась Настя и улеглась на Танино место.– Ну, ребята, совсем развратили бедную студентку. Ты, Вика не переживай, завтра я уезжаю. Меня просили на три дня вашего врача подменить, у нее какие-то семейные проблемы. Сережа тебе останется. Утром я вас выпишу, все болезни у вас на сексуальной почве. И настоящему врачу Сергея нельзя показывать, он жутко исцелован Я тут ни при чем, – на всякий случай добавила Настя.
– Я тоже ни при чем, Танька мне с Сережей целоваться не разрешала, – сердито согласилась Вика.
Я немного поласкал девушкам груди, Настя согласилась, что у Вики грудь очень красивая, и они заснули. Вчера ночью мы почти не спали. Я прижался к пухленькой и голенькой Насте, тоненькая и голенькая Вика прижалась ко мне, и тоже уснул.
Продолжение следуе
