Многие еще помнят эту огромную, никогда невысыхающую и никогда незамерзающую лужу в центре Москвы, это мокрое место оставленное большевиками от старого Храма Христа Спасителя, это болотце, и днем и ночью, чадящее паром на Кремль. Бассейн был вечным камнем преткновения между верующими и атеистами и в тоже время самым демократичным и самым доступным водным стадионом страны. Все от мала до велика, от пионерок 30-х до пионеров 80-х, от рабочих и колхозников до интеллигенции, все могли запросто попасть туда и укреплять свое здоровье, резвясь в изумрудно-зеленой воде огромного аквариума. Сейчас там уже не резвятся, там молятся. Как и когда-то при батюшке-царе, вновь отстроенный Храм сияет золотыми куполами и будит колокольным звоном москвичей к вере, добру и благочестию. Так и должно быть. Должно! Но все-же, о бассейне я вспоминаю с чувством непреходящей ностальгии. Он неразрывно связан с моим детством.
Уж слишком много чего там началось, слишком много чего там случилось. Фактически там началась моя взрослая жизнь, там началось мое превращение из маленького, глупого и наивного головастика в похотливого и наглого тритона. Много спермы было пролито в бассейне и если бы вдруг как-то удалось бы собрать ее сразу всю вместе в его чане, она выплескивалась бы из берегов и мутными белыми потоками стекала бы к Москва-реке, заставляя биться в истерике недремлющих активистов «Гринпис»… В первый раз мать привела меня туда, кажется, когда мне было 10 лет. Была зима, на улице стоял мороз. Все было в клубах густого-густого, как дым, пара, берегов не было видно и мы плавали друг рядом с другом и я чувствовал себя маленьким тюлененком с матерью-тюленихой где-то далеко в открытом океане. Потом мы были там еще раз, потом еще. Постепенно еженедельные посещения бассейна вошли у меня в привычку.
Мать была мастером спорта СССР по плаванию и ее любовь к большой воде передалась и мне. Еще до школы я научился сносно держаться на воде, ну а теперь благодаря постоянным тренировкам я ощущал себя даже не просто рыбой, а матерой акулой, практически Ихтиандром в родной стихии. Мать еще какое-то время посопровождала меня, но потом видя мои прогрессирующие успехи, стала отпускать меня в бассейн одного или в компании с друзьями. Особенно часто эту компанию мне составлял Сашка, с которым мы и учились-то в одном классе за одной партой, и жили-то в одном доме на одной лестничной площадке. Обычно у нас был месячный абонемент на четыре посещения, но когда нужно, можно было без проблем купить билет и на разовый проход. На входе какая-нибудь древняя бабка или дед в обмен на билет вручали металлический жетон с резинкой для надевания на руку.
На жетоне был пробит номер шкафчика для одежды и обуви. Мы раздевались, натягивали плавки, потом шли в душевую, не очень тщательно, как было положено по правилам, мылись, ополаскивая главным образом жопу, письку и пятки. А потом, пройдя длинным и узким холодным корридором к полынье-лазу, заныривали в бассейн. Особенностью бассейна «Москва» было отсутствие дорожек, точнее они были только в одном месте, где-то в самом углу и было-то их всего пара или три. Бассейн действительно напоминал большую лужу, в которой все плавали, как хотели. Хочешь слева направа, хочешь справа налево, хочешь поперек, хочешь кругами, хочешь зигзагами. Да и публика, обитающая здесь, напоминала население небольшого болотца. Вот плывет пятидесятилетняя, с центнер весу, дама-жаба. Вот гонит волну таких же габаритов мужик-плавунец.
Вот парами раздвигают воду телки-лягушки. Вот проносятся молодые поджарые стрелки-водомерки. И вокруг этого всего суетимся кто, как может, мы-малявки-головастики. По первости мы действительно суетились туда-сюда по всей акватории бассейна. Суетились, резвились, брызгались, плавали на-перегонки. В щенячем возрасте и радости щенячьи. Но потом постепенно, с переходом в подростковый возраст, стал появляться и другой интерес. Постоянное окружение голых тел делало свое дело. Нас стало охватывать несколько преждевременное, но все сильнее разгорающееся сексуальное влечение к окружающим. С каждым днем мы все больше и больше обращали внимание на их интимные места, обсуждали их достоинства и недостатки, сравнивали одних с другими. Иногда, найдя уж очень интересный человеческий экземпляр, мы пристраивались к нему так-сказать в кильватер и следовали за ним, наблюдая его в движении.
В очках для плавания все было замечательно видно. И вот плывешь бывало так за какой-нибудь сисястой и жопастой бабой и вовсю напрягаешь свои глаза-окуляры, смотришь под водой, как болтаются эти ее булки-сиськи, и как трясется ее дряблый живот, и как завлекательно разводит она ноги для толчка и из под плавок, туго растянутым на ее жопе, между ногами выбиваются волосы пизды. Мы балдели от этого охуительно. Эти волосы манили и манили нас к себе, манили до того, что иногда хотелось ускориться и, протянув руки, ухватиться за этот торчащий пучок. Ну уж очень хотелось до всего этого дотронуться, а если и не дотронуться, то хотя бы уж немножко подсмотреть, как там и что. Мы с Сашкой часто обсуждали, что в связи с этим можно было бы предпринять и однажды на спор он сделал следующее. Выбрав одну из самых матерых теток, он поднырнул в метрах трех позади нее, подплыл под водой к ее жопе и резким движением сдернул с нее плавки, сдернул прямо до колен.
Я стоял спереди от бабы, опустив голову в воду, и увидел все, что так хотел увидеть. Моим глазам предстала вся ее пизда во всей своей волосатой красе. Баба охнула, присела, схватилась обоими руками за трусы, стала их натягивать, а я на все это смотрел, дивился на ее пизду и кажеся именно тогда, именно на эту бабу у меня в первый раз встал. Ощущение напрягшегося члена так понравилось и запомнилось мне, что захотелось непременно повторить эксперимент. Тем более, что все оказалось гораздо безопаснее, чем мы думали. Сашка вышел сухим из воды, в том смысле, что тогда его преступлениие осталось без наказания. Пока баба приходила в себя от неожиданности и от такой несусветной наглости, Сашка стал уже недосягаем для нее. Он просто растворился в тумане, витающем над теплой водой… Короче мы решили тут же все повторить. Только теперь раздевать бабу должен был я, а Сашка смотреть. И опять все удалось.
Я сделал все так стремительно, что женщина даже пикнуть не успела, как осталась без трусов. Я до сих пор хорошо помню большую овальную родинку на голой жопе этой самой бабы, мелькнувшую передо мной. А Сашка помнит ее пизду. Знатная, говорил он, была пизда… Ну так ведь первая пизда всегда такая – самая, самая… У нас появился спортивный азарт. Мы попробовали еще раз… потом снова, потом еще, еще раз, еще… Эта игра на долгое время стала нашим любимейшим развлечением. Скольких же женщин мы тогда раздели! И молодых, и старых, и толстых, и худых… Причем все реагировали по-разному. Взрослые тетки обычно только охали или ругались по матери, не имея сил гнаться за маленькими нахалами. Девки помоложе визжали на всю округу, а потом мстили, каждому из встретившихся им пацанов, щипаясь и таская за волосы. Иногда они даже объединялись для этого в настоящие банды и тогда нам, мальчишкам, оставалось только спасаться бегством.
В нашей кампании был один такой Леха, так однажды такая вот банда молодых девок окружила его, стащила плавки, долго дергали его за пипиську и окунали в воду с головой, а потом наконец бросили его, голого, униженного и нахлебавшегося воды… Да было и такое! Но несмотря на такие отдельные инцинденты, все-таки было весело! А с этими девками мы потом даже еще и сдружились и с некоторыми даже до такой степени, что они сами спускали в воде перед нами свои трусы. А мы в обмен спускали свои. И смотрели друг на друга, смотрели, смотрели… Потом нам стали разрешать кое-что потрогать. Я помню дрожь охватившую меня, когда в первый раз прикоснулся к голой девочке и водил ладошкой по бархатистой коже ее грудей, по животу, по лобку, с небольшим кустиком проросших волос. Девочки в свою очередь требовали дать им потрогать наши пиписьки. И мы давали. И пиписьки напрягались в их руках, а они сжимали их двумя пальчиками и гладили, гладили, гладили… и по коротенькому стволу, и по небольшому мешочку мошонки с двумя горошинками яичками.
Что интересно, вне бассейна девочки даже не подпускали нас к себе близко. В какой-то момент мы попытались продолжить с ними дружбу и в обычной повседневной жизни, ну чтобы попробовать добиться чего-то большего, ну хотя бы чтобы рассмотреть все получше на суше-то. Но со стороны девочек мы получили резкий отказ. Видимо на тот момент игр в бассейне им было более, чем достаточно. А нам этого было уже мало. Наскучили нам уже детские шалости-то – хотелось чего-то нового. И однажды Сашка сказал… «Ну что может рванем в их самое логово?» – «Кудай-то?» – не понял я. «Давай прямо к ним в душевую залезем!» – объяснил он.-«Ты что охуел? Тебе жить что ли надоело? Из-за пизды так рисковать. Да тебя там в клочки разорвут! Кастрируют!»-изумился я.-«Не сы! Не кастрируют! Мы замаскируемся! Под девок! Они не догадаются!» – Я смотрел на Сашку, как на сумасшедшего, стремясь понять, шутит он или не шутит, или у него от озабоченности вообще уже крыша поехала. Но он не шутил.
Он сказал, что можно одеть девчачьи купальники, на глаза очки для плаванья, на голову шапочку и нас от девок никто и не отличит. «Да!?»-сказал я.-«А об этом ты забыл? (показав руками на оттопыренные пиписькой трусы). Это-то ты куда денешь? И потом у девок сиськи еще есть!» На это Сашка спокойно ответил, что это все хуйня, что пипиську можно подальше между ног убрать и показал как, что у некоторых девок трусы еще больше оттопыриваются, от половых губ, от лобка, от волос, а грудей-то у некоторых вообще и нет. Ну, в-общем, он меня убедил. Главная проблема была только в том, где найти купальники. Но Сашка и тут вывернулся. У него была двоюродная сестра и по комплекции она была примерно с нас. Родители постоянно летом таскали ее на море, на юг, и купальников поэтому у нее было просто до ебени фени. «Если сышь, можешь не ходить!»-сказал Сашка,-«Я и один на баб посмотреть могу!» Я ссал, но на голых баб мне посмотреть очень хотелось.Даже между ногами приятно томилось от ожидания такого зрелища. Итак, я согласился. Мы не стали даже ждать следующего по абонементу дня, а как только Сашка достал у сестры униформу, сразу пошли на дело. Купили разовые билеты. В своей мужской душевой дождались, когда все мужики уйдут, натянули сестренкины купальники, Сашка-красный с синим, я-белый в горошек. Занырнули в лужу. Поплавали, привыкая к роли девок, ну а когда зазвенел звонок, вместе со всеми бабами ломанулись в их душевую. Там забились в углу в самое крайнее отделение, включили на полную душ и из-под водяных струй стали зырить вокруг. Бля! Вот это было зрелище! Не зря сходили! Столько титек видели, столько пизд, столько жоп бабских. Все видели! Как они раздеваются, как мылятся, как жопу себе трут, как пизду поглаживают и расчесывают, как раком встают. У нас с Сашкой аж очки запотели от такой порнографии. Мы их промыли и опять давай смотреть.
Так пялились, что одна тетка, которая рядом мылась, и у которой груди больше всех были, нам сказала… «Девочки, а вы что все стоите, не моетесь! Щас же новая смена придет!» Ну мы и стали друг другу спинки тереть, а сами все равно на баб поглядываем. Бля! Как нас тогда не обнаружили, сам не знаю! Я потом на Сашку смотрю, а у него такой болт между ног торчит, что никак его и не спрячешь. Да и у самого тоже самое, такой стояк случился. В общем потянул я друга на выход. Прямо в корридоре все с себя сняли и голыми мальчиками к себе, к мужикам вернулись. Только хуи все-равно пришлось придерживать и загораживать, потому что торчали. Вот тут-то в душе я и сдрочнул первый раз. Загораживался, загораживался, пипиську все потирал, приятно стало, я пару раз рукой туда сюда провел и чувствую кайф! И течет из меня что-то, и конец мокрый какой-то стал и склизкий, и закапало с него. И кайф! Какой кайф!
А Сашка оказывается уже и раньше дрочить стал и знал уже про это дело. Может у него поэтому и хуй больше, чем у меня был… а может и не поэтому. И сколько мы потом еще дней после этого все обсуждали… кого видели в тот раз и у какой бабы, как все было, обсуждали вместе и вместе дрочили. Впечатлений на месяц вперед хватило. Сколько спермы мы в тот месяц наспускали один бог знает. Но больше я на такие авантюры идти боялся. Боялся возбудиться и упасть. У меня во-время оргазма ноги прямо, как ватные становились, прямо подкашивались. Вот я и боялся. А Сашка-то говорил и рассказывал, что еще не раз туда ходил. И даже пару раз, прямо там, в женской душевой, якобы сдрочил. Хотя, может и врал он. Вот такие были у нас приключения. Но только это еще не всё. Были еще и другие. Однажды мы, как обычно, плавали по бассейну в поисках новых ощущений. Я пристроился в жопу какой-то мадам и с удовольствием наблюдал за ее то расширяющейся, то сужающейся промежностью.
Неожиданно кто-то схватил меня за руку. Это опять был Сашка. Он был сильно возбужден. «Поплыли быстрее со мной! Там такое! Такое!»-по его широко раскрытым глазам я понял, что увидел он действительно что-то экстраординарное. Мы завалились набок, кролем пошли мерить сажени, Сашка вперед, я за ним. Туман над бассейном в тот день был особенно густым. На расстоянии уже пяти шагов ничего не было видно. Но вода была чистая и прозрачная, как всегда, и виделось в ней гораздо дальше, чем на воздухе. Я увидел, как Сашка замедлил ход, перешел на брасс, потом остановился. Видимо было уже недалеко от бортика, потому что было мелко и можно было встать на дно. Я встал рядом с Сашкой. Он молча прижал палец к губам, а потом показал вперед. Впереди слышалось какое-то шлепанье о воду. Мы сделали несколько шагов и из тумана показался бортик, а рядом с бортиком два человека. Подойдя еще ближе, я разглядел прилегшую на бортик бабу и налегшего на нее сзади мужика.
Они стояли по пояс в воде и ничего конкретного, особенно в тумане, больше разобрать было нельзя. Мужик только постоянно дергался, отчего и раздавался шлепающий звук. Его руки то лапали бабу за грудь, то пропадали в воде, лапая там видимо еще за что-то. Баба часто-часто дышала и сквозь это частое дыханье время от времени прорывались приглушенные стоны. Сашка показал мне пальцем вниз в воду, предлагая нырнуть, я кивнул головой и мы тихо, как два аллигатора, опустились под воду. Резкость сразу же улучшилось и уже не оставалось никаких сомнений в происходящем. Это была ебля. Баба была совсем без плавок, а у мужика они висели где-то чуть-пониже колен. Достаточно большой, хотя и сильно увеличенный в воде, хуй мужика торчал в пизде у бабы, двигаясь в ней, вращаясь, расширяясь. Баба придерживала мужика за волосатую жопу руками, не допуская, чтобы хуй вывалился из нее и все время с силой старалась притянуть его к себе, чтобы хуй вошел в нее, как можно дальше.
Мужик и сам, видно, хотел засадить поглубже. Чуть вытащив хуй из пизды женщины, он с силой вставлял его до упора обратно. При этом он шлепался лобком о ее жирную жопу (отсюда и шлепающие звуки)-жопа плющилась и колыхалась. Несколько раз мы выныривали на поверхность, жадно глотали воздух и снова нетерпеливо уходили на очередное погружение. А эти все еблись. Им видно уже все было по хую. Плевать, что могут увидеть, главное, чтобы доебаться, чтобы кончить. Стоны женщины уже были слышны даже под водой. Что странно, мужик тоже начал стонать, еще сильнее, чем баба. И вот его хуй вошел в нее очередной раз и остался там почти на минуту. А когда, наконец, мужик его вытащил, вокруг залупы расплывалось беловатое мутное пятно. Такое же, похожее на облако пятно, выходило из широко раскрытой, разработанной пизды женщины. Очередная порция спермы растворялась в воде бассейна. Баба еще какое-то время продолжала лежать на бортике, не имея сил подняться, мужик же стоял рядом, растирая рукой натруженный член и постепенно придя в себя, начал озираться вокруг и одновременно не спеша натягивать плавки.
Мы с Сашкой поскорей отплыли в сторону, нашли такое-же пустынное местечко, причалили к бортику и по-скорому сдрочили, потому-что сил терпеть уже больше и не было. Дрочить пришлось прямо в воде и, когда мы стали кончать, струи спермы выскочили из наших концов, похожие на две веревки-удавки и такими же, как у мужика туманными пятнами расплылись и растворились в воде вокруг. Так мы наткнулись на одну из тех баб, которые страдая нимфоманией, находили себе ебарей в бассейне и иногда, когда уж совсем приспичит, прямо там в бассейне им и отдавались. Было таких баб не так уж и мало. Бассейн ведь чем был хорош для знакомства-то-все сразу видно. И хуи и сиськи-какие у кого. Гляди, выбирай подходящие и вперед, знакомиться. Обычно такие бабы, положив глаз на какого-нибудь мужика, подплывали к нему и без долгих разговоров, сразу же залезали рукой им в плавки. После такого приглашения к ебле не каждый мужик устоит от соблазна. Да и сами – то мужики в бассейне всегда на взводе находятся, всегда ко всему готовы. Вот так найдет баба себе мужика, ну а там уж все от их темперамента зависит.
Некоторые прямо вот так у бортика трахались. Кто-то в душевую шел. Я один раз, ногу что-то свело, раньше времени захожу туда, а там одна прямо на кафельном полу двум мужикам дает. А че, потом помылась и все нормально. А мужики-то, когда с нее слезли, меня-то увидели и один еще и говорит так… «Хочешь попробовать?» ну и я, конечно, уж было и собрался, но та баба не дала… «Рано ему, говорит, еще, маловат, только раздразнит, а удовольствия не доставит?» Ну и правда, у нее такая дыра чернела между ногами, что туда и два хуя засунь, все равно мало бы было. А в другой раз мы с Сашкой видели, как сразу пять парней, чуть постарше нас, одну бабу у бортика окружили и все по-очереди ее отодрали. И баба-то старая такая, старая-старая, ну лет под пятьдесят. Но зато вся в счастье была. Так рыдала, так рыдала, думала наверное, что в последний раз так ебется. Мы уже с Сашкой в очередь встали, тоже хотели пристроиться к ее дырке, попробовать так сказать, примериться. Но нас опять обломали. Я уже вроде за жопу ее взял, жирную такую, и мягкую, и вроде уже на носочки встал, чтобы хуем до нее дотянуться и она вроде уже пониже мне навстречу присела, и у меня уже залупа пизду ее почувствовала и внутрь вошла, только тут она видимо почувствовала, что что-то не-то и обернулась.
Увидала, что тут такая мелюзга в нее лезет и как заорет…»А ну! Кыш отсюда, малолетки! Кыш! Пипки сначала отрастите!» Ну и опять нам с Сашкой пришлось самим себя удовлетворять. Так что бабы тогда нас вообще к себе на пушечный выстрел не подпускали, ни старые, ни молодые, и даже внимания не обращали. Зато обратили внимание мужики. Да-да-да! Именно в этом самом смысле! До сих пор вспоминать стыдно! Да… Вот стою я как-то в душе после сеанса. Один был, Сашка болел чего-то. Вот, стою я, стою. Душ сверху иглами своими водяными бьет. Вода теплая, почти горячая, хорошо расслабляет мышцы после тренировки. Я стою. А напротив меня мужик такой, лет под сорок, моется. Лысый, а по телу наоборот сильно волосатый, жопа волосатая, плечи тоже. И вот он вдруг поворачивается ко мне лицом и вижу я тут его хуй. И таких, блядь! Он размеров, что просто охуеть. Как лошадиный, хотя если честно я лошадиных-то никогда и не видел. И вот ни до, ни после того мужика, ни у кого больше я не видел хуев таких размеров. Он у него чуть ли не до колен доставал. Причем сам-то мужик и не сказать, что уж очень высокого роста, даже я бы сказал ниже среднего. И вот такой хуй. И ладно бы такой длинный.
Да! Попадалось мне потом что-то похожее по длине, хотя и они-то все равно до такого не дотягивали. Но все-равно почему-то все длинные хуи, обычно при этом все какие-то худые бывают. И даже, чем длиннее, тем худее. А у этого не такой. Он еще и толстый, мощный такой, и покачивается не как сосиска какая-то, а так тяжело как-то, увесисто. Залупа такая, ну прямо с кулак мой, на конце надета, кожей наполовину прикрыта. Ну в общем, смотрю я на этот хуй и глаз оторвать от него не могу, как загипнотизированный. А мужик на меня так все поглядывает, поглядывает, с улыбкой такой. И мочалкой по груди своей волосатой поглаживает. И рукой так время от времени по стволу своему проводит, а тот покачивается, покачивается.Долго мы так стояли друг напротив друга. Народа в душевой совсем не осталось. Ну мужик глянул туда-сюда по сторонам и ко мне подходит. «Давай я тебе, говорит, спинку потру!» А я как онемел весь и замерз. Он меня за плечи руками берет и задом к себе разворачивает, и нагибает с силой. Я нагнулся и вижу в просвет между своих ног – хуй его качается, качается и качается. А он в это время спину мне намыливает и трет. Трет, трет, трет… А хуй качается…
И тут я чувствую – раз, касание. Головка его члена моей ноги коснулась, и отошла. Потом раз – еще коснулась… И еще. Я смотрю между ног, а у него хуй все больше и больше становится, раздувается прямо на глазах. И поднимается… поднимается все выше и выше, все ближе и ближе к моему лицу. И залупа уже, прямо такая налитая, такая налитая и уже не прикрытая кожей, аж отсвечивает. И дырка в ней, с мой палец диаметром, смотрит на меня. Тут мужик подался вперед, прижался ко мне передком, так что от его волосатого лобка стало щекотно моей жопе. Взял он меня снизу за грудь и резко привстал. Мои ноги оторвались от пола и я оказался сидящем на его хую. Я инстинктивно схватился за торчащую между ногами дубину. «За залупу, за залупу возьмись,»-прошептал мне на ухо мужик. Я передвинул одну руку на залупу, мужик шумно вздохнул, залупа еще больше надулась, напряглась и из нее брызнула тугая, как канат струя спермы. Ногти мужика впились в мою грудь, он кончал. Сперма из его конца все била и била, очень долго била, или мне так тогда только показалось…
Я сидел на хую, ощущал его всей своей промежностью, что-то там у меня сжалось, что-то потянуло, вид этого могучего орудия и этой могучей струи так возбудил меня, что я стал тоже самопроизвольно кончать. Не помню уже, как я слез тогда с хуя, как судорожно водил по телу мочалкой, смывая с него брызги спермы и запах чужого тела. Не помню, как глядя в пол от охватившего жгучего стыда, я прошел в раздевалку, обтерся полотенцем, оделся и выскочил на улицу. Бежать, бежать и бежать хотелось мне быстрее от этого места и больше не возвращаться, чтобы не видеть больше этого мужика с его огромным хером, не видеть этой струи спермы, не чувствовать сладкого томления в промежности. Бежать, куда глаза глядят…»Эй, заяц! Куда бежишь так быстро? Куда торопишься?»-раздался вдруг голос сбоку. Я замер на месте. Невдалеке от меня стоял тот самый мужик, которого я так боялся. Правда сейчас он был не такой уж страшный, был по зимнему тепло одет в дубленку и ондатровую шапку и его страшного орудия совсем не было видно. Но все равно я весь задрожал изнутри.
А мужик явно поджидал меня. «Куда, говорю, бежишь-то?»-еще раз повторил он и улыбнулся.-«Может вместе побежим? Ну-ну, не бойся, что ты прямо весь насупился и нахохлился. Что мама не разрешает с чужими дядьками знакомиться? И это правильно. Люди ведь разные бывают. К кому-то и близко подходить нельзя. Только это к другим… Ко мне можно… И даже нужно… И даже очень близко!» – последние слова он произнес шопотом. «Ну так что, заяц? Будешь со мною дружить? А? Я тебе еще что-нибудь покажу… и научу… Только ты уж сам решай, без мамы, нужно тебе это или не нужно? Я же видел, как тебе хорошо было, а будет еще лучше! А? Как тебя звать-то?»-мужик потрепал меня по затылку и лаского потянул за мочку уха. «Миша,»-еле слышно пролепетал я. «А я – Виталик, Виталий Алексееевич. Ну что, Мишаня, поехали ко мне в гости?» И я поехал. Уже через час я сидел в роскошной двухкомнатной квартире где-то на Полянке, и не просто сидел, а листал стопку мужских порнографических журналов. Квартира Виталика просто поразила меня.
Все в ней было продумано до мелочей, во всем был виден особый вкус и притязательность хозяина. Стены были задрапированы не какими-то бумажными обоями, а особыми тканями. Везде были развешаны картины, кажется сплошь голанцев, уж не знаю подлинники или копии, с изображением преимущественно голых лиц мужеского полу. Мебель была сплошной антиквариат. В одной комнате стояла большая двуспальная, если не сказать трех – или четырех-спальная кровать с резными голыми мальчиками-ангелочками на спинках. Над кроватью в потолок было вделано большое зеркало. Много же оно, наверное, могло рассказать о тайной жизни хозяина, о всех его гостях, о любовниках, об оргиях происходящих на этой кровати-сексодроме. В другой комнате стоял такой же огромный диван с двумя креслами.
На них было разбросано несколько мягких подушек-думочек, обтянутых золотистой шелковой тканью и еще, что мне тогда особенно бросилось в глаза, на подлокотниках лежали три лисьи шкурки, две рыжие и одна бурая, с головами лис и хвостами, которые смотрелись, как живые. В углу комнаты стояла позолоченная клетка, в ней постоянно суетилась по своим делам Марго, большая белая крыса. Время от времени она замирала и внимательно сквозь прутья смотрела на меня. Я чувствовал на себе этот ее взгляд и от того становилось как то уж совсем серо и неуютно на душе. Хуй ли я, простой парень сюда залетел, хуй ли маму не послушал. Выебет меня сейчас Виталик своим дрочилом, выебет и скормит потом этой вот твари. И никто не узнает, где могилка моя… Да-а-а…
А может обойдется? Хуй его знает… В ванной, обделанной сплошь зеркалами и розовой итальянской плиткой стояли специальные вазочки, наполненые лепестками различных цветков и благовониями. Плюс ко всему уйма всевозможной мужской косметики и парфюма. И это не какие-то там привычные всем неизбалованным советским кобелям одеколон «Саша» или там «Шипр». Там были сплошь Paris, London and NewYork, из названий которых я помню только «Арамис», в большом квадратном флаконе толстого стекла, и помню только потому, что получил его потом от Виталика в подарок и долгое время потом еще им пользовался… Кухня у Виталика была и вовсе не кухня, точнее она не была отдельным помещением, а была объединена с большой комнатой и отгорожена от нее дубовой стойкой, по типу бара.
Щас-то, конечно, такой планировочкой никого и не удивишь, но тогда я только рот раззевал от удивления на все эти изъебы… Да, богато жил мужик по тем временам, очень богато и развлечения у него были соответствующие,… как бы это сказать, аристократические… Но обо всем по-порядку! Итак я сидел и рассматривал голых мужиков в журналах, Виталик готовил что-то поесть на кухне. Наверняка я был у него уже далеко-далеко не первым. Многие мальчики уже побывали на моем месте, посидели на этом диване, полистали эти журнальчики… Я перелистывал страница за страницей и чувство раздвоенности не покидало меня. Мне хотелось и бежать отсюда как можно быстрее, домой к маме, в чистый и романтический мир детства. И в то же время какое-то нестерпимо сладостное чувство заставляло меня сидеть на месте, сидеть и постепенно погружаться в другой мир, мир взрослых, такой пугающий, но такой манящий.
Я смотрел на мужиков с настырно торчащими пиписьками и сладостное чувство становилось все сильнее и сильнее. Мужики были такие разные и пиписьки у них тоже были разные, кто-то мне нравился, кто-то нет, я смотрел, сравнивал и как-то подсознательно в голове у меня складывался тип мужика, который мне не просто нравился, а от одного вида которого я тащился и млел. Я вдруг почувствовал, что вот если бы, вот такой вот мужик вдруг захотел бы чего-нибудь от меня, захотел бы сделать что-то со мной… ну что-то такое…, то я бы не колеблясь на все согласился… на все-на все… И еще я вдруг понял вот что. Что Виталик-то как раз вот и есть такой вот мужик, который сможет со мной все, что захочет делать… Я взял еще один журнал. Он оказался гораздо откровеннее предыдущих. Здесь были фотографии с настоящей еблей. Я увидел, как мужики сосут хуи у других мужиков, как лижут друг другу жопы, ебут друг друга в очко.
Ничего подобного я, конечно, до этого не видел. Нет, я конечно, слышал про педиков, про гомиков, но они не были реальностью моей жизни, а больше были элементом какого-то фольклора, фигурой речи. А тут… вот они пожалуйста. Голая жопа мужика с раздвинутыми ягодицами и торчащая в ней крепкая палка другого мужика. Вот так да. Уж не собирается ли Виталик все это надо мной соделать. Страх, тлевший внутри меня, полыхнул настоящим ужасом. Не хочу, не хочу, не хочу! Не надо мне этого! – застучало у меня в висках. Но, вместе с ужасом, вдруг так сладко-сладко затомилось в солнечном сплетении и еще между ногами, так приятно заныли яйца, с такой готовностью запульсировало очко, что через секунду виски застучали по-другому. Хочу! Хочу! Хочу! Что будет – то и будет! Будь, что будет! Два раза не умирать… «Мишаня! Иди перекусим!» – позвал из-за стойки Виталик. Я отложил журналы и неуверенной походкой пошел к нему.
«Ты, Мишанька, я смотрю, все меня стесняешься! Все боишься чего-то! Не надо! Не бойся! Я плохо еще никому никогда не делал! Только хорошо! Понял?» – я смущенно кивнул головой. «Ну, давай, ешь!» – Виталик подал мне тарелку с тремя поджаренными сосисками, каким-то соусом и салатом, спросил… «Пиво будешь?» – я пожал плечами, типа, не знаю, – «Значит будешь! Настоящее чешское! И соус чешский. Я вообще вот так закусывать в Праге научился! Быстро все готовится и вкусно. Ведь вкусно же, а?» – я опять кивнул и что-то промычал, пережевывая сосиску. Было действительно очень вкусно. Сосиска отдавала дымком, брызгалась маслом сквозь прожаренную шкурку и все это хорошо оттенялось чуть горьковатым вкусом прохладного пенистого пива. Мы ели, пили пиво, я потихоньку хмелел, веселел, у меня развязался язык и я разговорился. «Ну как тебе журналы?» – спросил Виталик, как бы между прочим.
«Ничего,» – ответил я. «Тебе кто-нибудь понравился? Ну, из парней?» – «Ну так… обычные парни, мужики…» – «Обычные-то они обычные, только вот они друг с другом трахаться любят. Тебя как, это не смущает?» – «Ну любят и любят, каждый наверное должен делать то, что ему нравится!»-сказал я. «А я вот тоже, Мишаня, мужиков ебать люблю, а не баб! На самом деле! И тебя вот выебать хочу! Как тебе это?» – тут я чуть вздрогнул и потупил глазки. «У Вас, дядя Виталик, о-очень… очень-очень… большая пиписька!» – «Я знаю! Но потом тебе это даже понравится, что большая… Не бойся, Мишаня, я тебя не сразу выебу. Постепенно. Потом как-нибудь. Очень уж ты мне понравился. Знаешь, ты так сексуально сосиску губками обхватываешь. Будто маленький член сосешь. А мою сосику хочешь полизать?» – Виталик встал, вышел из-за стойки и подошел ко мне. Его хуй уже вовсю торчал из под халата.
Виталик приподнял его рукой, а другой пригнул к нему мою голову. Я ткнулся носом в залупу, почувствовал ее резкий запах. «Лижи давай! Соси!»-приказал строгим голосом Виталик. Я зажмурился, открыл рот, высунул язык и лизнул, потом еще и еще. Залупа была твердая и гладкая. Почти, как мороженное, только не такая холодная, а почти горячая. Я облизал ее всю по кругу, затем пошел лизать по всему стволу. Виталик часто дышал надо мной. «Лучше лижи, заяц! Лучше все облизывай! Старайся! Яйца обсоси!» Я перешел на яйца, Виталик застонал. «Открой рот пошире!» – приказал он. Я открыл. Виталик было сунул в него свой хуй, но толстая залупа застряла где-то на половине. Тогда он вытащил хуй, тяжело дыша, почти крикнул… «Шире открой! Шире!» и немного поддрочив рукой, брызнул мне в лицо, мощной, как и прежде, струей семени.
Я замотал головой, пытаясь увернуться, но семя брызгало во все стороны и вскоре все мое лицо было покрыто белым стекающим студнем. Несколько капель попало мне в глаз и его сильно защипало. Большая порция попала прямо в рот, и я так и держал его открытым, не зная, что теперь с этим делать. «Ой, блядь, как хорошо!» – выдохнул Виталик. – «Ой, заяц, как же ты мне нравишься-то! Какой же у тебя язычок-то ласковый! Какой ротик горячий! Ну ладно-ладно… давай иди умойся!» Я побежал в ванную. Долго там сплевывал и отплевывался, три раза с мылом мыл морду, долго промывал глаз, насухо вытерся полотенцем, поссал. Потом вернулся к стойке. Хлебнул пива, прополоскал им рот и потом допил кружку до конца. «Ну что оклемался?» – спросил Виталик, с нетерпением наблюдая за всеми моими процедурами.
Я кивнул. «Вот и славно! Пошли!!!» Он взял меня за руку и потянул в дальнюю комнату. «Раздевайся! Догола!!!»-приказал он. Я разделся, он скинул халат, подошел ко мне, обнял под жопу, прижал к себе, долго щупал, потом повалил на кровать. Блять! Что там дальше было! Чего он со мной только не делал! Я чувствовал себя маленькой мышкой, попавшей в лапы кошки. Как он меня сдавливал в своих объятиях, как целовал взасос, кусал до крови мои сиськи, щипал своими цепкими пальцами. И этот его хуй, постоянно тыкающийся мне то в жопу, то в живот, то в яйца, то болтающийся перед носом, то зажатый между моих ног. Напоследок Виталик поставил меня раком над собой и заставил опять сосать и облизывать свою смотрящую в зеркальный потолок елду.
Я сосал, а он рукой потихоньку разрабатывал мою жопу, предусмотрительно смазанную вазелином. Сначала он засунул в нее один палец, было еще ничего, потом два, мне стало больно, он добавил третий палец – я стал визжать и орать от боли. Ощущение было такое, что сейчас у меня там что-нибудь да порвется и я уже было приготовился к самому худшему, но тут, слава богу, Виталик кончил. Сперма выстрелила фонтаном высоко вверх, а потом осыпалась тяжелыми белыми пятнами на меня и вокруг меня. На белой простыне кровати появились многочисленные мокрые пятна. Постепенно фонтан ослаб, но сперма продолжала течь и течь. Скапливаясь на конце залупы, она потом медленно-медленно-медленно стекала по стволу вниз к волосатому лобку, оставляя за собой длинный белесый след…
Виталик сел на край кровати, наклонил голову и сам у себя взял в рот. Слава богу, размеры позволяли! Я с нескрываемым изумлением, наблюдал, как он сосет свою собственную залупу, как слизывает с нее свою собственную сперму, как снова и снова глотает ее и снова и снова берет свой член себе в рот. «Не люблю, когда мое молочко пропадает без пользы,»-объяснил мне Виталик. – «В следующий раз я напою тебя спермой! И только попробуй ее выплюнуть!» Я молча прикрыл глаза – моего согласия здесь никто не спрашивал… Мы немного передохнули, Виталик покурил, угостил и меня. Включил видак и я впервые смотрел порно по видео. Виталик тоже смотрел, одновременно оглаживая мою жопу и продолжая растягивать очко своими пальцами. «Вот, когда в тебя будет входить вся моя ладонь, тогда я тебя и выебу по настоящему. Хорошо? Попкой натяну на хуй и спущу тебе в попку… Очень мне этого хочется… А пока не бойся и не напрягайся… Живи, в общем…»
Мне оставалось только радоваться такой отсрочке своего приговора. По правде говоря, я так устал, что мне уже ничего больше и не хотелось. Впечатлений уже хватало на год вперед. Я закрыл глаза и через какое-то мгновение отключился. Просто напрочь вырубился и заснул. Только вот не надолго. Через полчаса хуй у Виталика опять встал и он без всякого снисхождения тут же разбудил меня, похлопав ладонью по щекам… «Давай, не спи – соси уже!» Я поднялся, потер руками слипающиеся от усталости глаза, позевал, несколько раз оглянувшись на Виталика, а вдруг он раздумает. Да! Как же! Раздумает! Этот ебарь только нетерпеливо перебирал ногами, да нервно подергивал мышцами на руках. «Ну давай, уже! Работай! Нечего на меня пялиться!» Делать было нечего. Я сел на жопу, обхватив руками и ногами торчащий, как столб, хуй. Открыл рот, высунул язык и стал лизать. Лизал, лизал… лизал, лизал… лизал, лизал… долго лизал, очень долго, а сам только и думал… «Ну давай, конь! Кончай уже! Ну давай, кончай!»
А Виталик только пыхтел, и не кончал… Мой язык уже просто одеревенел от постоянного напряжения. Наконец, Виталик стащил меня с себя, опрокинул на спину, сам сел мне на грудь и задрочил над моим ртом. «Яички полижи, мальчик! Яички!» Я из последних сил дотянулся языком до запотевших волосатых яиц, ездачивших по моему подбородку, несколько раз провел по ним взад-вперед. Когда сперма потекла, Виталик направил ее прямо мне в рот, наполнил его и заставил проглотить все до последней капли. «Запомни мальчик! Сперму, особенно мою сперму, не сплевывают! Ее глотают!» Я проглотил, весь передернувшись от непривычки. Сперма оказалась довольно сладкой, хотя и очень специфической на вкус. Чем-то она даже была похожа на сгущенку и была бы она хоть немного погуще, было бы гораздо легче принимать ее вовнутрь. А так, с нескрываемым чувством отвращения, я следил за тем, как что-то склизское и сопливое стекает по пищеводу в мой желудок.
Потом уже, спустя какое-то время, я привык глотать сперму в любых количествах, но тогда, в первый раз, мне пришлось долго запивать ее пивом, стремясь заглушить ее вкус и запах, и задавить вдруг начавшиеся икоту с отрыжкой… Так прошла наша первая встреча с Виталиком. Первая, но далеко не последняя…. (продолжение будет…
