Смена выдалась нелегкая и Глеб Егорович, изрядно уставший, гнал троллейбус по безлюдным ночным улицам, стремясь поскорее закончить последний на сегодня рейс. Надо было поставить машину в отстойник, сходить отметиться у диспетчера и можно было идти домой. Еще несколько остановок…
В зеркало хорошо был виден опустевший салон. Пьяненький работяга, уснувший сразу после посадки, клюющая носом плохо одетая пожилая женщина да какая-то маленькая девчонка, глядящая в окно – вот и весь контингент. Достаточно стандартный набор, если учитывать, что уже почти час ночи.
В ветровое стекло вливался свежий ночной воздух, принося запахи зелени и свежеполитого асфальта. Фары выхватывали из темноты окраинных улочек серую ленту дороги. На предпоследней остановке вышла пожилая женщина, а в последний момент выскочил неожиданно пробудившийся работяга. В салоне осталась единственная юная пассажирка. Маршрут заканчивался в узеньком переулке. С одной стороны тянулась длинная стена какого-то завода, а с другой примыкал обширный сквер. Густо растущие высокие деревья смыкали сверху свои могучие ветви и переулок казался укрытым зеленым потолком. Ветки заскребли по корпусу троллейбуса. Стали видны припаркованные у обочины темные машины с безжизненно опущенными токоприемниками.
Глеб Егорович нашел свободное место и остановил троллейбус. Зашипела пневматика, двери открылись. Девочка не сделала ни малейшей попытки встать и выйти. Водитель вздохнул и нажал кнопку магнитофона. Зашипела лента. «Конечная. Троллейбус дальше не пойдет». Пассажирка продолжала сидеть. Глеб Егорович открыл дверь в салон и подошел к съежившейся на сиденье девочке.
– Эй, ты чего, оглохла что ли? Конечная!
Девочка подняла низко склоненную голову и странным долгим взглядом посмотрела на водителя. У нее было симпатичное лицо, немного простоватое, но притягательное. На вид ей можно было дать лет десять. На девочке была толстая вязаная кофта неопределенного цвета, короткая темно-синяя юбка. На красивых изящных ножках были высокие почти новые кроссовки. Темные волосы были стянуты резинкой в пучок, но некоторые непослушные пряди выбились и свисали по бокам. В мочках маленьких ушей тускло поблескивали бусинки дешевых сережек. Большие темно-серые глаза осмотрели мужчину и опустились, девочка отвернулась к окну.
– Эй, я, кажется, с тобой разговариваю! – схватил девочку за плечо начавший терять терпение Глеб Егорович.
Девочка не пыталась освободиться, но не пыталась и встать, чтобы выйти из троллейбуса. И в этот момент Глеб Егорович поймал себя на дикой мысли. В этой ситуации и в этой девочке было что-то возбуждающее. Он постарался отогнать испугавшие его самого мысли. У него была жена, сын и дочь немногим старше этой девочки.
– С тобой все нормально? – неожиданно для самого себя чуть ли не ласково осведомился Глеб Егорович и снова поймал себя на мысли, что сейчас здесь ему никто не помешает познакомиться с девочкой поближе. А эти маленькие, такие аппетитные ножки… И заманчивый приоткрытый ротик…
– Можно я немного посижу? – еле слышно спросила юная пассажирка.
– А билет у тебя есть? – снова неожиданно для себя и неизвестно зачем строго спросил Глеб Егорович, глядя на девочку сверху вниз, и тут же обругал себя.
– Нет, – честно призналась та.
– Та-ак, – глупо протянул водитель. Он отметил, что лицо девочки находится прямо на уровне ширинки его брюк и в каких-нибудь двух десятках сантиметров.
– Ладно, сиди, – милостиво разрешил он.
Все более и более возбуждаясь, он воровато огляделся по сторонам, хотя точно знал, что в этом безлюдном районе вряд ли кто появится, даже случайно. «А вдруг получится… Вдруг удастся?» – мелькнула шальная мысль. Он прошел в кабину, выключил свет в салоне, закрыл двери. Перестала шипеть гидравлика, замолк генератор. Через приоткрытые окна темный салон заполнила тишина летней ночи. Блики от редких фонарей слегка освещали переднюю часть салона, где сидела девочка.
Глеб Егорович снова подошел к одинокой пассажирке. Теперь он чувствовал себя хозяином положения. Водитель навис над девочкой и некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь и присматриваясь к девочке. Наконец, он решился. Раздался неповторимый звук расстегиваемой молнии. Через мгновение в образовавшееся отверстие ширинки протиснулся большой полувозбужденный прибор. Глеб Егорович еще приспустил резинку трусов и встающий толчками ствол члена подперли два красных волосатых бугорка выпущенных на свободу яичек.
Девочка сидела неподвижно, низко склонив голову. Отступать было поздно. Водитель опустил руку, взял девочку за подбородок и приподнял ее лицо. Даже в полутьме было заметно, как широко раскрылись удивленные глаза ребенка при виде направленного ей прямо в лицо огромного волосатого члена.
– Не бойся! Я не сделаю тебе больно и ничего плохого с тобой не будет, – с придыханием зашептал Глеб Егорович.
– Что вы хотите делать? – испуганно спросила девочка, откидываясь на спинку сиденья.
Мужчина сжал член, подвинулся к ребенку и молча поднес ко рту.
– Мне… сосать? – неуверенно спросила она и, не дожидаясь ответа, попыталась встать.
Глеб Егорович сильным толчком в грудь заставил ее сесть на место. Малышка громко заплакала.
– Тише ты, дура! – раздраженно зашипел водитель. – Не ори! Нету у тебя выбора, понятно? Или делаешь то, что я скажу и ничего с тобой не случится, еще и денег дам… или…
Перед носом ребенка оказался здоровенный кулак.
Девочка поняла. Продолжая всхлипывать от рыданий, она вскинула голову и внимательно посмотрела на обладателя предложенного ей богатства, а потом на член, от которого исходил тяжелый, неприятный, но вместе с тем какой-то волнующий аромат. В раздвинувшуюся кожицу на конце члена выглядывал темно-розовый кончик головки с маленькой дырочкой посередине. Девочка никак не могла решиться раскрыть рот. Нерешительность малышки еще больше возбудила водителя. Ее маленькое заплаканное личико было просто восхитительно!
– Потрогай его! – велел он, теребя свой вставший член.
– Да трогай же!
Глеб Егорович схватил маленькую ручку девочки, дернул на себя и приложил ее узкую прохладную ладошку к своему распаленному, уже влажному хую. Пальцы юной пассажирки слегка сжали колбаску члена.
– Подрачи его! – прошептал звереющий от похоти водитель.
Девочка как-то неловко и неумело стала мять ручкой маячивший перед ее лицом член.
Глеб Егорович не выдержал напряжения. Он вскрикнул и из члена прямо в лицо девочке ударила упругая теплая струйка. И тут же еще одна, а следом еще… Девочка даже не успела отвернуться, лишь инстинктивно закрыла глаза. Через минуту потрясенная случившимся малышка старалась спрятать залитое спермой лицо от назойливого мужского агрегата, стремившегося преодолеть сопротивление ее губок и залезть в рот. Но силы были слишком неравны. Здоровый обнаженный мужской торс с силой прижал девочку к сиденью, не давая подняться, а полустоящий член терся и тыкался ей в лоб, щеки, глаза, губы, пытаясь нащупать рот и проникнуть в него. Полусогнутый ствол члена размазывал свежую мужскую жидкость по лицу крошки. Волосы на лобке и мошонке щекотали ее.
И все же она сдалась. Сначала позволила пропихнуть в губы кончик головки, потом пришлось впустить всю залупу, а через пару минут в ее широко распахнутых губах активно трудился матерый, покрытый пучками вен ствол. Девочка явственно ощущала, как член твердеет и напрягается, увеличиваясь в размерах. Вскоре водителю пришлось ограничивать его проникновение в рот пассажирки – член не умещался во рту ребенка.
Девочка нормально сосала и Глеб Егорович выпрямился, отстранившись от юной минетчицы, чтобы не стеснять ее действия. Теперь мужчина свободно стоял сбоку от сидения, а девочка, наклонившись и подавшись вперед, медленно сосала. Он гладил ее волосы, иногда, в моменты особого сладострастия, с силой сжимая ее голову. В темноте и сверху ему плохо было видно лицо маленькой любовницы и он оставил попытки разглядеть его. Эх, а ему так хотелось видеть глаза ребенка! Теперь он ласково гладил девочку по спине, по худым и острым лопаткам.
– Подожди минутку, – громко прошептал водитель, млея от похоти.
Он осторожно вытащил хуй изо рта девочки, нащупал застежку молнии на ее груди и рванул вниз. Толстая шерстяная кофта легко расстегнулась на две половинки. Девочка больше не сопротивлялась. Под кофтой больше ничего не было и в темноте забелела полоска обнаженной груди. Глеб Егорович удовлетворенно крякнул и заставил девочку приподняться. Он задрал ее коротенькую юбку на живот, а кофту наоборот спустил вниз и она повисла на локтях хозяйки, открыв маленькую грудь с едва различимыми в темноте точками сосков и острые детские плечи. Мужчина стащил с девочки трусы, но, заметив и поняв ее волнение, тут же поспешил успокоить:
– Не бойся, красавица, т а м я тебя не трону. А вот в ротик…
Глеб Егорович залюбовался картиной: маленькие стройные ножки в высоких кроссовках, раздвинутые несильно, но достаточно для того, чтобы можно было разглядеть между ними очаровательную, покрытую легким пушком, дырочку детского влагалища, худенький торс, опоясанный сбитой в ком юбкой, вызывающе оголенная, соблазнительно выгнутая неоформившаяся грудь, выглядывающая из смятой кофты. И лицо… испуганное, перепачканное грязью и спермой, но… покорное. Осмотр удовлетворил и возбудил водителя и он снова приблизился к полуобнаженной юной красотке.
– Бедная, ты прямо дрожишь от холода!
С этими словами он обнял малышку и прижал к себе. Стоящий член ткнулся в грудь ребенка. Девочка запрокинула голову и мужчина различил ее жалобный взгляд.
«Да что же я делаю-то?!» – подумал Глеб Егорович, – «ведь у меня дочка такая же!» Но отстраниться от девочки было выше его сил. Он погладил ее по голове, стирая кончиками пальцев сперму и слезы с ее щек. «Еще немножко и все… Еще чуть-чуть…» – успокоил ее мужчина. Затем он накрыл ладонью лицо ребенка и стал пригибать девочку вниз, заставляя ее сгибать колени до тех пор, пока она снова не опустилась на сиденье. Девочка вскрикнула.
– Что? Холодно? – заботливо поинтересовался водитель.
Девочка кивнула.
– Хорошо, крошка, давай попробуем иначе.
Глеб Егорович опять поднял юную партнершу с сиденья и уселся на него.
Сам.Он торопливо расстегнул пряжку ремня и, привстав, до щиколоток спустил брюки вместе с трусами. Затем снова плюхнулся на сидение, широко раздвинув ноги.
– А, черт! Действительно холодно, – поморщился Глеб Егорович. – Садись на корточки, – милостиво пригласил он девочку.
– А мне опять… сосать? – робко поинтересовалась она.
– Да, ангелочек. И еще как! – порадовал Глеб Егорович.
Ребенок хотел спросить еще что-то, но мужчина нетерпеливо привлек ее к себе, заставил опуститься между своих ног. А через минуту во рту девочки опять трудился его сочащийся соком хуй. Он кормил малышку долго. Может быть полчаса, может, больше. Он был настолько возбужден, что никак не мог кончить. Маленькая девочка между его ног будто превратилась в машинку, единственным предназначением которой было сосание его возбужденной плоти. Девочка была на грани обморока. Каждый удар члена отдавался гулким эхом в затылке. Несмотря на страх и возбуждение от необычности происходящего она замерзла. Вкус члена и запах, исходивший от мужского паха были ужасны. Губы онемели и почти не чуствовали скользящего между ними члена.
Но всему прекрасному наступает конец. В очередной раз погрузив член в детский ротик, Глеб Егорович ощутил, как сладостная волна прокатывается по телу. Он сжал рукой затылок девочки, чтобы она не могла выпустить член изо рта, всунул его поглубже и… содрогнулся от первого залпа. Малышка застонала и попыталась освободиться от сжимавших ее рук, но тщетно. Теперь стонал взрослый мужчина, член которого одну за другой выплевывал порции жидкости в тесную пещерку детского рта. Пожалуй, еще никогда в жизни Глеб Егорович не испытывал такого наслаждения! Он дождался, пока член успокоится и перестанет дергаться в губах малышки. Медленно, очень медленно мужчина вытащил усталый, но опустошенный аппарат из отсосавшей девочки. Казалось, она не может закрыть рот. Она как-то уронила голову вниз и изо рта на рубчатый металлический пол троллейбуса потекла вязкая белесая жидкость. Мужчина опустился рядом со своей крохотной подружкой, собрал в пучок ее растрепанные волосы (чтобы не закрывали видимость) и пристально следил, как от губ ребенка к лужице на полу тянутся нити его спермы. Малышка содрогнулась от рвотных спазм. Ее вывернуло.
– Ну, вот и все, – приговаривал водитель, поглаживая девочку по голове. – А ты боялась, глупенькая. Ты все сделала замечательно! Я бы дал тебе отсосать еще, но пока не могу.
Ему доставляло какое-то удовольствие говорить маленькой девочке о как бы запретных для нее вещах. Он продолжал:
– Хорошо бы еще отъебать тебя как следует! Ладно, теперь хотя бы умеешь брать в рот. И этому тебя научил я! Когда-нибудь мне спасибо скажешь. Ничего, с тобой это часто будут проделывать. Жаль, не я только…
Продолжая разговаривать с девочкой, мужчина опустил свободную руку, нащупал маленькие прохладные ягодицы ребенка. Он просунул руку дальше и, наконец, нащупал заветную дырочку.
Девочка молчала и никак не отреагировала на прикосновение к самому сокровенному месту. Она пребывала в каком-то трансе. Водитель беспрепятственно лапал ребенка, дрожащие от волнения пальцы терли маленькое влагалище. Девочка попыталась подняться, но ноги не послушались и она была вынуждена облокатиться о сидение. Глеб Егорович поднялся, вытер влажные пальцы о задранную юбку подружки и залюбовался фигуркой стоящей «раком» девочки. Он потеребил свой опавший член, но тот уже не желал подниматься. Водитель натянул брюки, привел себя в порядок.
– Ну, ладно, хватит, – решил он. – Поднимайся и уебывай!
Грубостью он хотел скрыть смущение и наступившее раскаяние.
Девочка с трудом поднялась. Ее коленки были перепачканы грязью. Не глядя на дядю, она оправила юбку, застегнула кофту. На милом личике все еще четко различались грязные следы влажных подтеков.
Водитель сжал руку ребенка:
– Идем, я тебя провожу. Тебе есть куда идти?
Девочка отрицательно помотала головой.
«Эх, жаль, еще бы с ней поразвлекаться, – подумал Глеб Егорович. – Затащить куда-нибудь и делай что хочешь! Но домой надо. И так задержался. А до чего хороша, стервочка!»
– Все равно надо идти, – сказал он, помогая девочке выйти из троллейбуса.
Они побрели по темной безлюдной улице. Он довел ее до ближайшего перекрестка. Здесь было посветлее от уличных фонарей, но прохожих практически не было. Глеб Егорович остановился, выпустил ручку девочки.
– Ну, прощай. Мне пора.
Девочка как-то съежилась и, не сказав ни слова и даже не посмотрев на «учителя», пошла прочь. Водитель стоял и смотрел ей вслед до тех пор, пока из подъезда не вывалила толпа пьяных гогочущих парней лет восемнадцати-двадцати. Их внимание моментально переключилось на одиноко бредущую девочку. Ее окружили, крики и гогот усилились. Несмотря на сопротивление, ребенка поволокли в подъезд.
Водитель покачал головой и сплюнул: «Ну, вот и все, детка. Думаю, завтра то, что делал с тобой я, покажется тебе цветочками. Ты об этом даже не вспомнишь». И только сейчас он понял, что даже не узнал имени девочки, над которой он надругался. Глеб Егорович снова покачал головой и решительно направился на стоянку закрывать машину и домой, к семье, пирогам и горячему чаю.
