В салоне трамвая расположилась разная публика с лицами едущих в лифте. Возле окна сидит «усталый, но довольный», как раньше писали про детские турпоходы, Денис Говорков — среднего роста, плотненький хлопчик, студент 2 курса с уверенной мордашкой, которая нагло посматривает на пассажиров. У мордашки в принципе есть повод для торжества. Не более как час назад Денис очень хорошо поебался.
По этому поводу Денис размышлял: «Да нормально все было, в общем. Ничего телочка. Родаки у ней свалили, ну мы и устроили траходром, короче. А ведь не велась сначала, отмораживалась там… А сегодня сама, пидараска, в гости пригласила. Только я полез, короче, с нее снимать там, а она мне: «Мы не слишком спешим?»
Отстой, бля! Ты че, типа травишь, нормально все, не спешим. Я не ебался со среды уже, ну пиздец, короче, кончай базар. Че, мне в параше дрочить?
Ну разделись, сосемся там, валяемся… Короче, я ей на голову потихоньку вниз надавливаю, ну, типа давай, сосать начинай, крячка. Шо я, целоваться сюда приехал или фотографии твои смотреть, мне они на хуй не нужны, лучше бы я к Светке в общагу завалил, отсосала бы, все по полной программе…
Короче, ну а эта потом ниче оказалась, все поняла что от нее требуется. Глазки закрыла, в рот взяла и давай наяривать, вот так правильно, так и надо, короче. Ирка с десятого дома, правда, лучше сосет… точно, королева минета, мозги высасывала на хуй, жалко, сейчас не допросишься, за лоха какого-то замуж выскочила…
Ништяк, когда тебе сосут, стоишь или лежишь себе, не дергаешься, а хоря бедная трудится, волосню отплевует…
Маза, прикол вспомнил! Усраться и не жить… помню, дура одна отсосала, а потом: «Теперь ты мне». Во сука!
Та иди ты на хуй, короче, че я, лох, что ли, лизать тебе? Ну, там пальцем еще могу поковырять, а пизду нюхать я не буду…
Ну а эта что сегодня, малафью вином запила, легла, ножки раздвинула, отдохнул я крапалик, потом трахнул ее классно, отблагодарил, короче…
Она знай свое пиздит: ей еще так хорошо ни с кем не было, ночевать меня оставляла, а я думаю: ни хуя! Всю ночь будет разговорами своими голимыми грузить, обнимать там, голову на меня ложить, поспать нормально нельзя будет…
Короче, на хуй нужно, думаю и свалил, завтра пацанам расскажу. Я первый из наших ее поебал, ниче, в порядке телочка. Седьмого у Сани движение будет, можно будет взять с собой, там Танька еще будет, сучара, все никак не получается завалить, блядво, нос воротит.
Ну, ниче-ниче, посмотрим… Гусь ее, короче, трахал у Вовы на хате; говорил: «бревно бревном…»
Рядом с Денисом сел какой-то мужик, с виду неприметный работяга со второй смены, парень даже не обратил на него внимания. Мужик наклонился к Денису и внятно произнес прямо в ухо:
— Слушай меня, фраерок. Сейчас мы вместе выйдем, ты у меня отсосешь и потом поедешь дальше к маме. Если будешь сипаться, овца, вырежу кадык и сойду без тебя. Понял?
Теперь все стало по-другому. Время начало новый отсчет. Сиденья в трамвае были красного и серого цветов, но это были совсем не те цвета, что раньше. Денис даже не испугался, он просто оборвался. Денис сидел и не верил, что это происходит на самом деле. Возможно, он ждал, что все сейчас закончится и он проснется. Пробуждение не получалось, трамвай продолжал ехать, мужик положил руку на плечо:
— Идем, сейчас наша.
Три человека вышли из светящейся колбы. Бабка, кряхтя, поволокла тележку в сторону частных домов. Колба загремела дальше, унося с собой остатки цивилизованного отношения к человеку, такие, например, как оплата за проезд или рекламные объявления над дверями.
Любовники зашли за бетонный забор заброшенной стройки. Мужик достал нож, колодкой сильно ударил Дениса в живот:
— На колени, сука!
Парень согнулся и упал на колени. Мужик поднял за волосы голову, прижал лезвие к пухлой щеке:
— Доставай.
Денис негнущимися пальцами расстегнул пуговки на скучных совковых штанах, осторожно вынул из семейных трусов чужой хуй. Это действительно было нечто новое в жизни Дениса. Совершенно иной угол зрения.
— Откати залупу… Видишь, сколько сыра, штоб все вылизал.
В нос ударил сильный запах давно немытых половых органов. Денис взял в руки начинающий наливаться член и, не ощущая вкуса, вылизал его. Чувство нереальности усилилось.
Да, ошибки быть не могло. Все на месте: чужой мешочек с яйцами, опутанное венами древко, щекотание крученого волоса в ноздрях, слива залупы. Геройские мысли вроде того, что надо пожертвовать глазом и откусить обидчика, давно уехали в трамвае.
Новый бог стоял над рабом и протягивал ему канал связи. Его левая длань покоилась на главе отрока, правая сжимала меч.
— Теперь бери в рот, девочка.
Денис заглотнул ствол.
— Шо ты его держишь?! Соси, тварь!
Денис сомкнул покрепче уста, задвигал черепом. Фаллос заполонил всю полость рта и стал его космосом.
Прогремела затрещина в ухо. Еще одна.
— Падла, залупу не цепляй зубами!
Как суров Господь!
— Щас нормально. Так и продолжай.
Через несколько минут служения семя хлынуло в горло молящемуся.
— Проглоти.
Господь справедлив.
Мужик вытер член об Денисову одежду:
— Ну вот, и сосать научился, давай бабло.
Забрал бумажник, отсчитал пару мелких бумажек:
— Твое, заработал.
Господь милосерден.
— Ну будь здоров, вафелок…
Мужик ушел. Денис продолжал стоять на коленях. Потом он поднялся, медленно пошел по трамвайным рельсам.
Возле ночного киоска появился парень с остановившимся взглядом. Он купил пива. Пиво не лезло Денису. Оно было чужое. Из киоска неслась музыка — любимая ранее группа. Она тоже была чужая и предала его. У Дениса в жизни все изменилось, а у них — нет. Как не в чем ни бывало лялякают себе про любовь. Дениса вырвало.
На следующий день Денис не пошел в университет. Достал из холодильника палку копченой колбасы, разрезал на две части, разделся донага, засунул одну часть себе в анус, другую в рот, залез в петлю и отправился на встречу с Господом.
