Трамвая не было уже минут двадцать. Эта проклятая десятка ходит до того редко,что хоть плачь. Почти весь отпуск ушел на такие вот тягостные ожидания в очереди за пивом. А с понедельника уже на работу. Народ рядом нервничает, рычит потихоньку, но ждет — домой всем хочется. Один только я, наверное, не торопился домой. Я, двадцатипятилетний молодой человек, год как разведенный, живу один и встречают меня в квартире разве что тараканы. Но ждать все равно тошно, Я отошел в сторонку, закурил, чтоб успокоиться, и решил, что если я досчитаю до ста, а трамвая не будет, то дам кому-нибудь по морде. Или сам получу — это не принципиально, главное, чтоб разрядиться. Летний день подходил к концу, стало чуть свежее. Кое-где включились редкие рекламные надписи, вывески и т.п. Из парка напротив вышли два мента с рацией, потоптались, скрылись за углом. Наступал вечер.
Где-то на пятом десятке я вдруг услышал:
— Слышь, парень…
Я обернулся и увидел перед собой невысокую девчушку лет шестнадцати, уставившуюся на меня угрюмым взглядом.
— Угости сигаретой, — попросила она шепотом.
— Иди домой, дите! На горшок и спать понятно? — ответил я но все же заметил, что мини у этой крошки весьма впечатляюще.
— Мамка далеко, — сообщила таинственная незнакомка. — Не жмись.
Мы разговорились, а через пять минут уже сидели на скамейке в парке и девушка, небрежно орудуя сигареткой, рассказывала, что зовут ее Олей, приехала она из Ленинграда, где ушла из дома, потому что папа с мамой — шизанутые, в общем уже целую неделю имеет полную свободу. Тогда я осторожно поинтересовался, где же она ночует, случайно не в отеле-люкс.
— Фу! — фыркнула Оля. — Что я, блядь какая-нибудь, чтоб по гостиницам таскаться? Где хочу, там и сплю, не твое дело.
Ясно, подумал я, интересная штучка. Особенно ляжки. Юная собеседница, закинув ногу за ногу, имела самую непринужденную позу. Она как бы полулежала на лавочке, и неяркий свет ближнего фонаря эффектно выделял всю прелесть молодого тела. Затянутые в черные колготки, по-детски полноватые, еще не тронутые временем ножки притягивали к себе, манили, вызывали смутные надежды. Они как бы шептали: "Мы мягкие, теплые ножки, мы созданы, чтоб сводить с ума. Возьми нас!" Одним словом, ляжки мне понравились. Вдохновленный. я начал трепаться обо всем на свете: о том, какой хороший у нас город и как хорошо, что она сюда приехала, и как хорошо, что встретила меня, а не какого-нибудь хулигана, от которого можно всего ожидать. Слова лились сами по себе, а я только слушал и удивлялся, потому что получалось-таки довольно складно, причем без мата. Я так увлекся, что даже и не заметил, что моя знакомая тихонько дремлет, положив голову мне на плечо и вытянув ноги самым откровенным образом. Ее платье и без того короткое до невозможности, приподнялось еще выше, и по мере того, как Оля медленно сползала вниз, сантиметр за сантиметром обнажало округлые, роскошные бедра. Мой член, словно охотничий верный пес, насторожился и в том же темпе, медленно, но необратимо начал приобретать нужную стойку. Стало душно.
Когда платье поднялось чуть ли не до пупа, я вдруг сделал поразительное открытие. Оказывается, на этой крошке СОВЕРШЕННО НЕ БЫЛО ТРУСОВ! Прозрачные черные колготки поверх голого тела, а под ними — ничего. Вернее, там кое-что было. И на это явно и недвусмысленно указывало темное треугольное пятно как раз в том самом месте, где ему и положено быть у всякой нормальной женщины. Правда, при смутном освещении и под темными колготками оно было, может, не так эффектно, как в натуральном виде, но той ситуации я просто обалдел. Бабы без трусов на дороге не валяются. Слегка потрясенный таким поворотом дела я огляделся. Слава богу, вроде тихо, только трамвай шумит где-то, Очень хорошо, подумал я, что нету никого, очень хорошо. Оля, уткнувшись в мой бок, дышала размеренно и ровно, словно так и было положено. Не выспалась, наверное, бедолага, подумал я.
Затем я решительно выбросил из головы все посторонние мысли и стал сосредоточенно наблюдать за тем, как моя рука все ближе и ближе приближается к маленькому темному треугольнику. Наконец, я дотронулся до мягкого бугорка, провел по нему кончиком пальцев, прислушался, Затем моя рука осмелела и через секунду очутилась под колготками. Олечка никак не отреагировала на это вторжение, ее живот спокойно дышал и ничего не чувствовал. Это придало мне еще большего нахальства. Вскоре мои дрожащие пальцы проникли между мог, тех самых ножек, которые уже столько времени ласкали мой взгляд. Еще чуть-чуть настойчивости, и я почувствовал, какая теплая, мягкая и влажная писька у этой девушки, как там хорошо и уютно, какие там нежные волосики, как там все чудесно устроено, как там… Мой палец уже вовсю шарил в девичьем влагалище, когда я вдруг услышал:
