Ссылка
Женька лежала в копенке, сладко вытянувшись в истоме. Коротенькое платьице задралось и высоко открывало солнцу ее стройные загорелые ноги. К своим восемнадцати годам Женька уже научилась не стесняться своего тела, поэтому предпочитала откровенную одежду и с удовольствием ловила на себе нескромные мужские взгляды. В копенке было очень тихо, терпкий запах свежего сена кружил Женьке голову. Она дремала, скинув босоножки, разметав по сторонам руки и ноги и закрыв глаза.
Млея на солнце, Женька вспомнила, как едва ли не с ужасом восприняла решение родителей об отправке ее в деревню. Родители собирались по путевке в Европу, отец называл это вторым медовым месяцем. Он придавал поездке настолько большое значение, что у Женьки возникли сомнения относительно благопристойности первого медового месяца своих родителей. Согласно ее несложным вычислениям, первый должен был состояться за четыре месяца до их свадьбы и за девять до ее рождения. Как бы то ни было, родители сочли небезопасным для восемнадцатилетней(!) Женьки оставаться в квартире одной на целый месяц, и их решение не подлежало обжалованию. В дневнике, который Женька начала сразу после сессии, решение родителей и коментарии к нему заняли целую страницу.
Ей было жалко тратить целый месяц где-то в провинциальной глуши, но больше всего не хотелось расставаться с Андреем. Не прошло и года с той памятной ночи, когда отношения с Андреем благополучно миновали стадию поцелуев. С тех пор двое молодых людей тратили всякий свободный вечер, изучая анатомию и рефлексы собственных тел. Но разве объяснишь такое родителям? Каково же было Женькино удивление, когда Андрей не только не огорчился их предстоящей разлуке, но даже, казалось, обрадовался ей. Он устроился в какую-то экспедицию, был этим ужасно горд и с головой ушел в сборы. Он был готов бросить ее одну до сентября ради какой-то там экспедиции. Обескураженной Женьке ничего не оставалось, как махнуть на все рукой и отправиться в деревенскую ссылку.
В деревне жили многочисленные Женькины дядья и тетки, родственники отца. Первую неделю Женькин приезд оставался главной новостью. Ее без меры звали из дома в дом «на пироги», задавали одни и те же вопросы: где живешь, сколько комнат, сколько получают родители — «чай, недешево сейчас за границу-то…» Потом ажиотаж вокруг ее приезда заметно поутих. Теперь ей сходило с рук, даже когда она пропускала обед или ужин, провалявшись на солнце у речки или мотаясь с местной молодежью по окрестным достопримечательностям. Компания подбиралась редко, все-таки лето на селе — рабочая пора. Женьку же, как горожанку, за работницу здесь не держали и к работе по хозяйству не привлекали. Ее это вполне устраивало. Она коротала дни, загорая с книжкой, а вечера — в клубе на танцах. Месяц обязательной ссылки закончился тем, что она почувствовала прелесть в несуетном сельском ритме жизни и сообщила вернувшимся к тому времени родителям, что остается в деревне до сентября. Возражений не последовало. В дневнике добавилось одно слово: «Остаюсь».
Пляж
По сельским меркам Женька вставала поздно. Окно мансарды, куда определили Женьку, выходило к довольно густому перелеску. Еще по приезде Женька подставила к окну лестницу, и теперь у нее был свой персональный вход. Вместо утреннего умывания она, едва накинув платьишко, спускалась через окно, отодвигала доску в заборе и бежала босиком через перелесок к речке, чтобы голышом окунуться в окруженной кустами заводи. Утром вода была холодной, она обжигала Женьке кожу и вызывала у нее восторг. Взвизгнув, Женька выпрыгивала из воды, не вытираясь натягивала платье и опрометью летела домой. Холодная вода, купание без одежды и пробежка босиком буквально будоражили Женьку. Она взлетала по лестнице в мансарду, снова скидывала платье и еще с четверть часа согревалась под одеялом, дрожа от возбуждения.
Женька обожала свою утреннюю пробежку и огорчалась, если из-за дождя она расстраивалась. Согревшись под одеялом, Женька спускалась на первый этаж дома, откидывала полотенце на столе и основательно подкреплялась оставленной для нее снедью. У Женьки не было причины отказывать себе в еде. Затем, прихватив книжку и покрывало, она снова отправлялась на реку, на этот раз, чтобы захватить утреннее солнце и позагорать до наступления жары. Загорала Женька за мыском — это место не видно ни из деревни, ни от дороги. Она ходила туда в панаме и босоножках без задников, помахивая пакетом и озорно кокетничая со встречными парнями.
Женька неспроста любила этот уединенный пляжик — несколько квадратных метров почти белого песка. У нее была давняя мечта, иметь загар без следов купальника. В городе осуществить эту мечту у нее не было никакой возможности. Теперь же она твердо решила сделать Андрею к осени сюрприз. На своем пляже Женька мимолетно озиралась, затем решительно стаскивала с себя платье и трусики и укладывалась на покрывало, оставляя из одежды лишь панаму на голове. Нельзя сказать, что она совсем не стеснялась своей наготы. Напротив, она старалась не думать о том, что ее могут заметить здесь в таком виде. От мыслей об этом по ее коже пробегала волна мурашек, и, чтобы довести до конца задуманное, Женька поспешно утыкалась в книжку. Для достижения безупречного загара Женьке пришлось сбрить волосики на всем теле. И теперь, распластавшись в бесстыжей позе на потайном пляже и подставив свежему ветру свою бритую киску, Женька снова испытывала приятное возбуждение.
