Я ретировался на кухню. Для экономии времени наливаем в чайник воды на четверть, ставим его на плиту, и пока он закипает, расфасовываем растворимый кофе по чашечкам. Оксанки не слышно. Сейчас мы присоединимся к ней. Что же можно предложить к кофе? Быстрая ревизия по маминому хозяйству, принес нам полпачки печенья, варенье, масло. Набор не ахти, но на скорую руку сгодиться. Распределяем элегантно припасы по блюдечкам, ставим все на поднос: Вода закипела. Вовремя. Заливаем кофе и размешиваем ложечкой. Готово. Можно отправляться.
С подносом в руках захожу в комнату и чуть все не роняю себе на ноги. Оксанка полулежит у меня на кровати на боку, ноги полусогнуты одна на другой, ступни обтянуты нейлоном, и рассматривает порножурнал из моей коллекции. Ладони сразу вспотели, все тело пробила мелкая дрожь, руки ослабли, еле донес поднос с угощением до стола.
– Ты что делаешь? – чуть не ору я.
– Журнал смотрю, – невозмутимо отвечает Оксанка.
Я чего-то не понимаю. Она должна была испытывать отвращение, плеваться, краснеть. Вместо этого, Оксанка проявляла неподдельный интерес к красочным фотографиям полового акта.
– Разве тебе интересно? – задаю я глупый вопрос от растерянности.
– Еще бы.
– Но мне казалось:
– Только мальчишкам нравится? – она оторвалась от журнала и посмотрела на меня с веселым выражением. – А мы не меньше вашего этим интересуемся.
– Не думал об этом, – признался я.
– А я думала. Знаешь, какая я развратная?
– Не-ет.
– У меня самой есть парочка таких журнальчиков. Разденусь, залезу под одеяло, смотрю и мечтаю, будто это со мной все вытворяют. Так возбуждаюсь, что голову теряю и пальчиками удовлетворяюсь.
Никакого смущения, даже, наоборот – во взгляде озорство. Ребята да что это такое? К чему мы идем?
– Жалко, что меня никто не видит тогда: – мечтательно продолжила Оксанка.
Похоже, появляется шанс проявить себя.
– Готов быть твоим благодарным зрителем.
– Знаешь, – задумчиво говорит Оксанка. – С тобой мне ни капельки не стыдно. Будем развратничать, – озорство снова овладело ею.
Она порывисто поднимается с подушки и снимает через голову маечку, под которой кроме прелестной груди ничего нет. Оксанка встряхнула головой, и ее волосы волной колыхнулись в след ее движения.
– Ну как? – спрашивает она, с тем же азартом.
– Потрясающе.
– Да?
Она встает на колени, расстегивает брюки и спускает их на бедра, открывая узенькую полоску трусиков, садится на кровать и вытягивает ноги в моем направлении.
– Сними, – просит Оксаночка.
Сейчас упаду. Не верю своим глазам и ушам. Может быть я сплю? Но на меня так призывно смотрят кончики пальцев ног, что промедление смерти подобно. Подхожу к кровати, приседаю, беру руками ее ступни. Ощущая ладонями обтягивающую тонкую ткань, поддаюсь желанию и целую пальчики. Оксанка прикусила нижнюю губку и призывающе смотрит на меня.
Начинается настоящий секс! Вряд ли мы остановимся на ласках, если удаляются последние преграды. Медленно стягиваю с нее брюки, освобождая стройные ножки. Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Оксанка касается левой ногой моей рубашки на груди.
– Ты тоже. У нас равноправие, – заявляет она.
Разве можно устоять против такого. Я чуть не разрываю рубашку, сбрасываю на пол. Нога Оксанки касается ширинки и выпирающего бугорка под нею. Намек понято. Штаны следуют вслед за рубашкой. Теперь мы в одинаковых условиях: Оксанка в трусиках и чулках, я – в одних трусах.
– А теперь давай пить кофе.
С ней не соскучишься. Невозможно предугадать ее действия. Пить кофе раздетыми! Разврат в ярчайшей его форме, но мы не против. Мы всеми руками и ногами. Только дверь прикрыть надо.
Оксанка облокотилась на спинку постели, подложив под спину подушку. Я сел у нее в ногах, а поднос пристроил под боком Оксаночки. Та взяла чашку, и стала спокойно пить. Свои ножки она поставила ко мне на бедро и потихоньку его массировала. Она была похожа на кошечку, которая от удовольствия запускает сои коготки в мягкую подстилку, разве что не мурлыкала. Такой массаж мне нравился, и я свободной рукой поглаживать ее ножки, что не встретило с ее стороны никакого возражения.
– Что скажут нам благодарные зрители?
– Великолепное зрелище. – Моя рука блуждает от голени до коленки и дальше – на бедро, затрагивая и внутреннюю сторону. Оксанка разводит коленки, позволяя мне там свободно двигаться. – Надеюсь продолжение будет еще лучше.
– Будет, – обещает Оксаночка. – Хочешь посмотреть, как я мастурбирую?
– Ты еще спрашиваешь?
Ее рука опускается на лобок и начинает его тереть сквозь ткань трусиков. Движения медленные, привычные. В таком положении заканчиваем пить кофе. Оксаночка ставит свою чашку на поднос, оттягивает полоску ткани, которая прикрывает ее вход и запускает пальчики внутрь. При этом она закрывает глаза и откидывается назад. Явно получает удовольствие. Я тоже. Открывающаяся передо мной картина, понуждает мою руку добраться до края чулок и перейти на обнаженное тело.
– Трусы мешают, – заявляет Оксаночка, но сама продолжает свое занятие, не меняя позиции. Она подталкивает меня, а я, сластолюбец, поддаюсь.
Из соображений безопасности переставляю поднос на стол, стоящий рядом, затем тянусь к резинкам трусиков. Оксанка подымает свою попку, позволяя спустить трусики на бедра. Дальше эту деталь туалета Оксанки постигает та же участь что и предыдущие, а именно отправляется на другой край постели. Перед моим взором заветное место, бесстыдно обнаженное. Пальчики теребят губки, проникают в серединку. Картинка – к которой хочется присоединиться, что я и делаю, раздвигая губки своими пальцами. Оксанка расставляет ножки, давая мне возможность добраться до своего места удовольствия.
С чего же начать? Согласно всем известным мне произведениям или просто ворваться? Нежность одерживает победу, и я склоняюсь к ее красавице. Кончиком языка касаюсь нижнего основания губ, так как пальцы Оксаночки обрабатывают верхнюю. После моего прикосновения ее рука покидает ристалище. Провожаю взглядом перемещение и замечаю, что теперь Оксаночка занялась своими сосками, томным взглядом наблюдая за моими манипуляциями. Киска отдана в полное мое распоряжение. Попытаемся оправдать оказанное нам доверие.
Занятие для меня новое. Пытаюсь быстренько вспомнить прочитанные и виденные нюансы, чтобы применить их на практике. Язычком по губкам вверх, до их соединения, пощекотать, поиграть с бугорком. Теперь спустимся ниже, раздвинем плоть и насладимся внутренней поверхностью. Делаем круг по внешней стороне и возвращаемся к бугорку с клитором. Поцелуем, вберем его в себя одними губами.
Оксанка стонет. Она положила ладонь на мою голову и слегка придавливает, ноги уже широко раскинуты. Продолжаем ласки. Язык гуляет по губкам, пытается проникнуть в дырочку, но его явно не хватает для данной операции. Возвращаемся к клитору, поиграем с ним, а потом и пососем.
Оказывается бугорок с его содержим очень чувствителен, как нам и говорили. Оксанка снова стонет, уже продолжительно, чувственно. Я отрываюсь от своего занятия, смотрю на нее и встречаю ее взгляд: затуманенный, вожделенный. Она берет мою голову своим руками и тянет к себе.
Если женщина просит, надо уступить. Я следую за ее ручками, и практически ложусь на нее. Оксаночка подставляет сои губы для поцелуя. Это уже привычное занятие, и мы сливаемся вместе. Своей кожей я ощущаю ее разгоряченное обнаженное тело, которое стремиться прижаться ко мне. Очень приятное чувство.
– Войди в меня, – просит Оксаночка, когда мы прервали поцелуй.
– Ты хочешь этого?
– Да.
– Будет больно. Ты же девственна, – вспоминаю я про осторожность.
– Я уже давно порвала ее, когда мастурбировала, – улыбается она.
– Ненасытная.
– Да, – соглашается Оксаночка
