1.
Капитан спецназа Ральф Нолан тяжелым взглядом окинул шеренгу из двенадцати человек, выстроившихся вдоль товарного вагона. Охрана поезда – дело привычное, но трястись целый день в товарном вагоне, набитом химическим сырьем, и все из-за того, что террористы могут внезапно атаковать соседний, с ядерным топливом: Муторно, но это еще полбеды, ребята справились бы. В последние полчаса – звонок, для усиления контроля в соседнем вагоне будет расположен взвод «дельтовцев», оказывать содействие. И вот они, эти «дельтовцы».
– Что вам не нравится, капитан?
Ральф Нолан отвечал, помедлив, но так, чтобы слышали ребята в строю:
– Приказы я не обсуждаю, лейтенант, однако с заданием справился бы и мой взвод, без помощи вашего.
– Скажите, прямо, капитан, – лейтенант Эрика Рич из команды «дельта», напротив, возвысила голос: – Вам обидно, что контролировать действия ваших солдат будут женщины?
Их было тоже шестеро и они стояли левее, чем взвод спецназовцев. Две смуглых мулатки, афроамериканка, и три стройных, подтянутых, в отлично сидящей камуфляжной форме светловолосых девчонки. А лейтенант Эрика была огненно рыжая и под курткой, по обе стороны от ремня автомата у нее выпирала такая высокая грудь, что хотелось попросить поберечь такое чудо и снять с плеча огнестрельное оружие. Но никто на это не решился бы. Эрику Рич в войсках особого назначения знали, как фанатку эмансипации, одержимую желанием доказать, женское превосходство во всем, что казалось исконно мужским. Стреляла она с той же легкостью, и мастерством, что орудовала кулаками и коленями, а три выигранных дела о сексуальном домогательстве, сбили спесь с тех офицеров, кто полагал, что строптивую спецназовку надо просто хорошенько оттрахать. Теперь никто не решился бы связаться с этой девчонкой или кем-нибудь из взвода ее подопечных, но Эрика не искала покоя и нарывалась, где только могла.
– Скажите прямо, капитан, – повторила она: – я на вас в суд подавать не стану. Вы ведь так и не отделались от предрассудка, что война – дело не женское?
– Без комментариев, – попытался отшутиться капитан.
– Вот как? Тогда назовите мне чего из того на что способны ваши парни, не может сделать женщина? Морду набить? Сержант Сеймур!
Темнокожая спецназовка сделала шаг из строя, повернулась и с улыбкой поглядела на шеренгу парней.
– Я разрешаю любому из ваших мальчиков напасть на сержанта Сеймур, – звонко проговорила Эрика: – и если мальчик через минуту будет стоять на ногах, сержант Сеймур позволит ему себя поцеловать и даже пощупать.
Негритянка в обтягивающем десантном комбинезоне улыбнулась с ласковостью пантеры. Шеренга спецназовцев не шелохнулась.
– Перестаньте, – попросил Нолан.
– Может быть пострелять в цель? Тогда, пусть посоревнуются с капралом Корригэн, – Эрика указала на высокую, стройную девушку в солнцезащитных очках: – или давайте проверим, кто быстрее залезет на этот вагон, вы, капитан, или рядовая Кинси?
– Взводам пора занимать место в вагонах, – мрачно отрезал капитан: – Груз какая-то щелочь в мешках. Всем придется сидеть на них. Заходите, располагаетесь у самой двери, закрываете за собой дверь вот эту решетчатую. Через нее вы сможете видеть, что происходит снаружи и, при необходимости стрелять. Связь по радиотелефону.
Спецназовцы полезли в вагон, и стали освобождать себе место, ступая по большим мешкам, вроде тех, в которых перевозят сахар или цемент. Девчонки из «дельты», посмотрели на них с усмешкой, не торопясь забрались в соседний вагон и сразу разлеглись там на мешках, как на сеновале.
– Вы так строго смотрите, капитан! – расхохоталась от души Эрика: – а между тем вам просто-напросто обидно, что я вас немножко поимела. Можете подать на меня жалобу!
– Девчонка, – процедил сквозь зубы Нолан, чувствуя, как помимо воли, от досады и злости, в форменных брюках начинает топорщиться его мужское достоинство: – Еще поглядим, кто кого иметь будет:
– О-о! – удивленно вскинула взгляд Эрика, потом понимающе опустила глаза и вдруг нагло протянув руку в перчатке, дотронулась до застежки капитанских брюк и с притворным сочувствием кивнула: – хочется, да? Ну давай так договоримся. Если придумаешь, чего твои парни сделать могут, а мои девчонки – нет, тогда весь ваш взвод, с тобой во главе, поимеет мой взвод и меня лично. Заманчивое предложение? Ну, а не придумаешь, все будет как всегда. Наоборот.
И, подмигнув, полезла в товарный вагон.
2.
Вот уже второй час поезд торчал на железнодорожном мосту.
– Ну что, капитан? – спросил кто-то из парней.
– Саперы ползают по насыпи, – в который уже раз сказал Нолан. Очевидно мину еще не нашли.
– Может, открыть все же дверь?
– Объясняю еще раз. Во первых, у нас под ногами только рельсы, здесь не выйти, мы висим над рекой. Во вторых, мы не для того сидели полдня в вагоне, чтобы обнаружить себя за пять миль до места назначения.
В темноте вагона кто-то застонал:
– Отлить бы!
– Терпеть! – приказал Нолан: – мужики вы или нет?
– А девки в соседнем вагоне смеются, – прислушавшись, с ненавистью сказал тот же голос. – Им-то все нипочем. У женщин вообще мочевые пузыри крепче, я читал.
– Разговорчики!
Прошел еще час.
– Надо что-то делать, – проговорил Нолан. Молчание в вагоне, казалось говорило: «Ага, значит и вам, капитан, невмоготу стало?». И это было правдой.
– Только не на пол, снова предупредил взрывотехник: – в мешках щелочь, тут такое будет:
– Было бы темно, – проговорил один из солдат, – можно было бы поссать прямо в решетку на двери. Так-то, конечно, демаскировка.
– И вовсе ты не террористов боишься, – усмехнулся другой, – а что твою струйку девчонки из соседнего вагона разглядят и оборжутся.
– А смех-то, женский, затих, – заметил кто-то наблюдательный.
– Тоже, видать, припекло, – с надеждой сказал тот, кто просился выйти еще час назад, и тут же простонал сквозь зубы: – вы как хотите, а я не могу больше. Или давайте ссать, или мы все тут с мокрыми штанами будем. Вот тогда-то девчонки посмеются!
– Взвод, оправиться! – приказал капитан и сам начал расстегивать ширинку.
К двери пришлось подходить по трое, больше щелей в решетке не было. Стараясь не промахнуться, и вместе с тем, не высунуть, ненароком, наружу интимную часть тела, все семеро справили нужду, ожидая свиста, или издевательских аплодисментов из соседнего вагона. Но было тихо, только далеко внизу был слышен легкий плеск воды.
– Ф-фу! – произнес все тот же голос по окончании процедуры: – теперь, хоть в атаку.
Зазвонил сотовый телефон на поясе у капитана.
– Заметили! – проворчал Нолан, поднося трубку к уху: – я «Чарли», слушаю вас, «Браво».
– «Чарли», – проговорила трубка голосом Эрики, звучащим так, словно она слегка запыхалась после долгого бега, – говорит «Браво», у нас некоторые проблемы. Это чертово разминирование. Нам надо бы выйти из вагона.
– Это невозможно, – уверенно произнес Нолан.
– Знаю! Но нам: Нам нужно: Черт возьми, взводу необходимо оправиться!
– Мы, – стараясь ничем не показывать злорадства, сообщил капитан: – в восьми милях от места назначения. Там, под прикрытием леса, сразу будет устроен привал:
– Черт! – перебила Эрика: – мы еще черт знает сколько простоим. А надо прямо сейчас!
– Придется потерпеть, – невозмутимо сказал Нолан. Его подчиненные, сообразив о чем идет разговор, сгрудились рядом и вслушивались. Эрика, не подозревая об этом, перешла на доверительный тон:
– Рядовая Кинси уже не может больше терпеть. У нее в прошлом году было воспаление, и пузырь у нее слабенький. Да и остальные очень хотят. И я в том числе.
– Кинси, – переспросил один из солдат вполголоса, – это такая светленькая, широкоскулая?
– Я-то что могу сделать? – удивился капитан.
– Скажи саперам, чтобы пропустили поезд!
– Я думаю, – внушительно, сообщил Нолан: – когда ваш вагон взлетит на воздух, у твоей Кинси будет еще меньше шансов не описаться.
Наступила молчание. Потом, Эрика проговорила каким-то сдавленным голосом:
– Ты не джентльмен. Нас, наверное, уже все твои парни слушают? – Нолан не ответил: – в таком случае, мы открываем дверь.
– Попробуйте, – разрешил капитан: – если у вас в Дельте такие профессиональные девочки, что утерпеть не могут. А с того берега за вашим пи-пи последят через оптический прицел. Вот шоу будет для террористов!
Эрика даже застонала от ярости:
– Ну а что, что же нам делать? Все завалено мешками со щелочью, а девчонки уже ни стоять не лежать не могут, – слышно было, как она со свистом втянула воздух сквозь зубы: – если ты такой профессионал, то придумай что-нибудь! О-о-о!
За этим болезненным стоном в трубке раздался стук – Эрика не удержала трубку в руке – а затем другой женский голос глубокий и сильный:
– Извините, сэр, сейчас Лейтенант Рич не может говорить. Это сержант Сеймур.
Это была та самая насмешливая, похожая на пантеру чернокожая.
– Что у вас там происходит?
– Разрешите доложить, сэр, у нас большие проблемы.
– Что с Эрикой?
– Лежит на полу и кроет вас последними словами, сэр. У нас почти все лежат, кроме тех, кому легче стоять на одной ноге, как мне например. Что касается меня, то по моим ощущениям, минуты через две я лопну. Я хочу сказать, что у меня все лопнет, вы догадываетесь, что и где:
Она говорила с хрипотцой, как будто терпела сильную боль, но умудрялась вкладывать в слова и ироничные интонации. Где-то дальше от трубки раздался короткий женский вопль, и громкий отчаянный плач.
– Это Кинси, – пояснила Сеймур: – она чуть-чуть не утерпела и теперь у нее подмокли штанишки, но в последний момент, девочка смогла зажать себе ладошками, остановилась, и теперь ей, пожалуй, полегче: А вот я уже: М-м-м-м!
Она застонала, и трубку, очевидно, вырвали у нее из рук, потому что в уши капитану ударил задыхающийся голос высокой блондинки, капрала Корриган:
– Вы издеваетесь над нами, капитан! Ваши подчиненные, женщины в конце концов, в безвыходном положении, – ё-мое! – у меня же мочевой пузырь на части разрывается, слышите вы?! Сделайте что-нибудь, или, клянусь богом, когда приедем на место, я отстрелю и вам, и вашим самодовольным мужикам, все, что только у вас еще болтается между ног! О-о-о, дьявол! У-у-у!
Нолан посмотрел на своих товарищей. Они усмехались.
– Есть один способ, – задумчиво сказал он: – вы меня там еще слушаете?
– У-угу-у! – просипел в трубке искаженный страданием голосок капрала Корриган.– Не знаю, насколько это для вас подойдет: – вслух размышлял Нолан: – но это единственное, что приходит в голову.
– Скорее! – всхлипывая, просила девушка.
– У нас, у мужчин, – капитан, снова оглянулся: – у нас – так. Если хочется трахаться, если член стоит, то уже неважно, как там с пузырем, пописать все равно не получится. И только когда возбуждение спадет: Я конечно не знаю, может у девушек это по другому:
– И что? – не понимая, простонала спецназовка.
– Я подумал, что если бы вам возбудиться: Ну в этом самом смысле. Если бы всем вам приспичило, ну понимаете, я думаю, вам бы уже не до пи-пи стало.
– Ты что это нам предлагаешь? – снова послышался голос рыжеволосой лейтенанта Рич. Капитан живо представил, как она лежа на мешке со щелочью дотянулась до трубки рукой, другую изо всех сил втискивая между сжатыми и согнутыми коленями.
– Я не предлагаю, – пожал плечами Нолан. Я говорю, что если бы тебя сейчас трахали, то терпеть чтобы не обоссаться тебе было бы чуть легче. Девочки у тебя молодые, красивые: И, кажется ты как-то раз говорила, что любая женщина в состоянии оценить красоту тела другой, и поэтому мужчины вообще нужны только чтобы детей рожать: Объясни это своим кобылицам:
– Ты сволочь, – промычала Эрика в отчаянье, очевидно на нее снова накатило изнутри гидростатическое давление.
– Только постарайтесь не кончить, – посоветовал Нолан напоследок, прежде чем она отключила свой телефон.
3.
Поезд стоял на тупиковой ветке, прямо к которой подступал лес, опушка была метра три не больше. Капитан уже успел отчитаться о небогатом на приключения рейде, после чего принял от бригадного генерала благодарность и информацию, что группа террористов схвачена на речном берегу, недалеко от места памятной остановки на мосту. Туда, как понял капитан и отбыли немедленно на вертолете все чины, участвовавшие в операции. На опушке остался только взвод спецназовцев.
Из запертого вагона все это время не доносилось не звука. Когда перестали рокотать вертолетные винты, один из солдат неуверенно спросил.
– Может снаружи открыть?
Как бы в ответ ему из за решетчатой двери послышался негромкий, но полный страдания стон. И снова тишина.
– Давай, – велел капитан.
Уже когда отвинчивали последний болт, стон внутри повторился, и не один, как будто перестав сдерживаться, несколько женских голосов жалобно подвывали, а когда дверь приоткрылась, словно в полубреду какая-то из девушек взмолилась:
– Нет! Не-ет! Ну пожалуйста!
Открывшаяся при свете солнечного дня, ворвавшегося в вагон, картина была поистине удивительна. На штабелях мешков лежали парами девушки, частично одетые в военную форму. Почти на всех не было ни курток, ни даже лифчиков. Четыре девушки и в том числе снайпер Корриган, упоенно мяли друг другу покрасневшие и уже утомленные ласками груди, ласкали языком соски и придавливали их друг другу зубами. Форменные брюки оставались на них, девушки ограничились тем, что хозяйничали руками друг у друга в трусиках, стараясь не задевать переполненные мочевые пузыри, когда это случалось, одна из них и издавала тот жалобный стон, который услышали спецназовцы снаружи. Еще одну пару составляли широкоскулая молоденькая Кинси, и насмешливая Сазерленд. Кинси, в противоположность подругам, была в форменной куртке, и изо всех сил мяла себя упругую грудь, прямо сквозь нагрудные карманы. Она полулежала на высоком штабеле, широко расставив ноги, и перед ней на коленях стояла сержант Сазерленд, ее пышные черные волосы мешали солдатам хорошенько разглядеть, с какой нежностью она ласкает язычком самые чувствительные места младшей подруги, на той не было ни брюк, ни даже трусиков и хорошо было видно припухлость вздувшуюся над лобком как детский мячик.
У самой двери сидела, поджав под себя пятки лейтенант Эрика Рич. Она была одета и Нолан понял, что отдав подчиненным соответствующее приказание, Эрика продолжала терпеть сама, и не потому, что ей пары не хватило. Она хотела что-то доказать ему, Нолану, ну а сексуальное возбуждение, в конце концов, можно было получить и просто прислушиваясь к тому, что творится в вагоне.
– Ненавижу, – глядя исподлобья прямо в глаза командиру, прошипела Эрика. Она была вся красная, в глазах дрожали слезы, но в голосе была звериная злоба: – ненавижу мужчин.
Голос начальницы и яркий дневной свет заставили рядовую Кинси открыть глаза.
– О-о! – простонала она: – О-й мамочки!
– Аккуратнее, аккуратнее, – глухо проговорила стоящая перед ней на коленях Сазерленд: – не расслабляйся, терпи, а то кончишь:
– Они: Нас: Видят: – пролепетала Кинси и, оттолкнув подругу, бросилась к своим вещам, раскиданным по вагону: – Девочки! Ой, ой, девочки!!!
Спецназовки начали открывать глаза, прикрытые в мучительном томлении, и обалдело разглядывали пялящихся на них семерых мужчин. Потом, слабо вскрикнув, прижимали ладони к соскам и пытались подняться на ноги. Только блондинка Корриган поднялась уверенно, презрительно качнула полной, набрякшей от часового возбуждения грудью и тут же, глухо застонав свела колени и прижала руки к низу живота:
– Уууу-ааааа-уу!
– Я сейчас, – шептала Кинси, лихорадочно натягивая трусики на одну ногу, тут же влезла в штаны, и, часто, как собака, дыша, застегнула молнию: – я все уже! – последнее движение молнии, вибрацией передалось ее измученному телу и она заплакала настоящими слезами: – ой, как стыдно! Ой, как!
Девочки начали по одной, кое-как прикрывшись, спрыгивать из вагона, и прислонившись к нему спиной, смотреть на солдат. Снова перед вагоном выстроились две шеренги. Сазерленд, даже не стараясь натянуть лифчик, помогла спустится плачущей Кинси, приговаривая:
– А вот штаны одела ты напрасно: Намокнут.
– Они-и-и уже-е-е: – ревела Кинси.
Один из солдат сделал шаг к плачущей девочке и погладил по голове.
– Не расстраивайся, сестренка. Ничего страшного не:
Кинси вдруг подняла голову и прежде, чем кто-то что-то сообразил, она уже, рыдая, обняла парня, прижимаясь к нему изо всех сил.
– Добей меня, – просила она: – Добей!
– Щас кончит, – покачала головой Сазерленд: – и тогда уже и я не утерплю. Я ее завела, – со своей обычной иронией, сообщила она другому спецназовцу, – а как кончать, так с парнем!
– Нет! – зарычала Эрика, она все еще сидела в вагоне, сдавив себя руками: – Не сдавайтесь! Капитан, если вы человек порядочный, отзовите своих парней и дайте девушкам привести себя в порядок в одино-о-о-о: – слова она не договорила, повалившись на спину и суча ногами.
А солдаты уже подходили к девушкам. Только обиженная и сердитая снайперша Корриган еще сделала напоследок попытку ударить подошедшего рядового коленом в пах, но ноги ее не слушались, и через секунду и ее грудь оказалась в руках мужчины. Тут уж строптивая снайперша не сдержалась и промычала:
– О-о! Д-да! Мои титьки: Бедные:
Через полминуты все было кончено в прямом и переносном смысле. С девочками даже не надо было ничего делать, стоило их коснуться, как они обмякали в руках и бормотали только: «Сильнее, еще сильней, не отпускай пожалуйста!». Дальше был только стон.
Эрика спрыгнула из вагона не разгибаясь, это она сделала уже на земле и с нечеловеческим презрением оглядела свой взвод:
– Хорошо вам? – сквозь зубы процедила она: – Сейчас еще лучше будет. Сейчас вас отпустит и вы обоссытесь все, как одна перед своими дорогими мальчиками. А я все-таки вытерпела, и без ваших похабных советов, капитан. И сейчас я пойду в лес, надеюсь, вы не потащитесь за мной, чтобы показать, какой вы джентльмен?
На негнущихся ногах она сделала два шага и уничижительно глянула на Кинси:
– Хорошо тебе?
– Хорошо, – Кинси попыталась улыбнуться, сзади ее обнимал солдат, придерживая за грудь ладонями: – Ой, так хорошо: Ой: О-о! Отпусти, милый! Ну отпусти: У-у-у, и зачем я трусики надевала?!!
Она даже не пыталась больше сдерживаться, как только судорога оргазма перестала сводить ее промежность, она почувствовала, что терпеть больше просто нечем, и с жалобным криком:
– Так хорошооооо! – расставила ноги пошире. У нее тут же брызнуло, брюки сразу промокли в паху, влажное пятно мгновенно растеклись по обеим штанинам, потом у рядовой Кинси потекло с обеих ног и наконец полилось фонтаном. Жмурясь от стыда, она беспомощно смотрела на своего парня, и просто повторяла:
– Не могу, не могу, не могу больше:
– Девчонки, мы пропали, – констатировала сержант Сазерленд, хватаясь за застежку комбинезона: – когда рядом писает подруга, утерпеть невозможно. Так лучше уж не в штаны, – она поспешно дернула застежку и та осталась у нее в руках, оторвавшись. Секунду темнокожая спецназовка обалдело смотрела на сломанную молнию: – Вот если не везет, – произнесла она наконец, – так и во всем не везет, – с этими словами она улыбнулась парням: – Минута моего позора! – женщина запнулась, по ее телу прошла легкая судорога и тут же на аккуратно зашнурованные ботинки из брюк полилось. – Я обоссалась, господа! – тихо проговорила женщина.
– Да что же это!? – капрал Корриган, оттолкнув парня, с которым она только что кончила, бросилась бежать к лесу, но успела сделать лишь несколько шагов, с размаху потом упала на колени и начала дергать молнию на брюках, в запале не замечая, что из нее уже вовсю течет, брюки насквозь промокли и сзади и спереди, и она стоит на коленях в горячей лужице: – Нет! – прокричала она, случайно посмотрев вниз, и ужаснувшись, не веря подняла глаза на стоящих рядом и глазеющих мужчин, – нет только не это! Ну нет же! Неееет!!!
Оставшиеся девочки почти не пытались сопротивляться. Одной удалось стащить с себя изрядно промокшие брюки, и она присела у вагона, поглядывая на парней, и только совсем расслабившись, переведя дух, поняла, что трусики не сняла и нервно рассмеялась. Вторая писала, привалившись спиной к вагону – стоя на одной ноге, тесно прижав к ней вторую, согнутую в коленке, девушка прикрыла глаза и шептала едва слышно: «Ой, щас снова кончу!». Наконец последняя девушка даже не пыталась расстегнуться, плакала, и брела вдоль вагона без всякой определенной цели, как бродячий водопадик, оставляя мокрые следы на траве.
И только Эрика Рич все еще терпела. Она стояла, стояла прямо напротив капитана Нолана, стояла неподвижно потому что, звук шести тонких струек журчащих между ног ее злосчастных подружек, был нестерпим для ее измученного пузыря, но она все-таки терпела.– Капитан, – в ее голосе было только отчаянье и боль: – скажите мне одно, как же вытерпели ваши солдаты? Ведь мы были в пути одинаковое время.
– Мой взвод, – помедлив, пояснил капитан: – оправился не выходя из вагона, сквозь щели в двери во время вынужденной остановки на мосту, а затем еще раз, когда мы подъезжали к лесу.
– Так вы: – Эрика задохнулась от непонятной Нолану ярости, – так вы: Но это же нечестно: Мои девчонки не могли этого сделать!
– Почему? – спросил капитан.
– Да потому что они женщины: О-о-о!
Вопль поверженной львицы вырвался из горла феминистки, как только она поняла, что сказала. Эрика встретилась глазами с насмешливым взглядом капитана глубоко вздохнула и в воцарившемся молчании послышался звук еще одной льющейся сквозь женские брюки на землю струи. Некоторое время, лейтенант Эрика Рич ссала, согнув ноги в коленях, но уже через полминуты нашла силы выпрямиться и, не переставая писать, отдала честь.
– Разрешите доложить, сэр, – сказала она звенящим голосом: – подчиненный вам женский взвод «Дельта», обоссались на ваших глазах в полном составе и все потому, что мы женщины, и не можем кое чего, доступного вам. Я хорошо помню, сэр, условия нашего договора, я их сама вам предложила. Взвод! Слушай мою команду! Промокшие брюки и трусики снять, к дьяволу. Они нам в ближайшее время не понадобятся.
