Ну, вот. Все документы собраны, командировочные получены, билеты куплены — можно ехать в командировку в Дубну в Объединенный Институт Ядерных Исследований (ОИЯИ).Главное не забыть бы бумаги, которые мне вчера принесла мать Петьки, надо ему передать.
Правда для матери он не Петька, а Додик. Для меня он тоже с детских лет — Додик. Мы с ним учились вместе с первого класса, а теперь он живет в Дубне, и работает в Лаборатории Ядерных Проблем ( ЛЯП), а я наезжаю туда в командировку в Лабораторию Вычислительной Техники и Автоматики (ЛВТА). Последний раз я виделся с Додиком лет пять назад, а затем он женился, и я не встречался с ним.
…Устроившись с жильем и определившись с командировочным заданием, я позвонил Додику, и сказал, что забегу к нему вечером. Вечером с тремя бутылками коньяка, коробкой конфет, бутылкой шампанского и букетом цветов для Иветты, жены Додика, я звонил в дверь их квартиры. Объятия, знакомство с женой Додика, , и вот естественно мы уже сидим за столом.
После первых рюмок скованность прошла, Иветта пила вперемешку и коньяк и шампанское, и после двух выпитых бутылок все стали говорить громко, и потихоньку перешли на интимные темы. Захмелевшая Иветта стала обвинять во всех смертных грехах Додика, которому коньяк тоже ударил в голову. Иветта стала жаловаться мне на Додика, что он во время секса предлагает им обьедениться с кем либо и чтобы в постели был еще кто то.
Додик в ответ тоже стал выдвигать претензии Иветте, что она в постели очень холодна как рыба. Оба говорили громко, махали руками. Я же был как всегда хладнокровен, зная, что когда двое дерутся — третий не должен вмешиваться. Когда я стал собираться в гостиницу, которая в Дубне стоит у самого берега Волги, Додик сказал, что нечего мне тащиться к черту на рога, переночую у них.
Я хотел отказаться, но Иветта, разгоряченная перебранкой и тем, что Додик назвал её рыбой, стала кричать, что я должен остаться и что если Додик так хочет, то она согласно спать втроем. Я немного опешил, хотел обратить её слова в шутку, но она уже стала разбирать постель, а Додик молча развел руками. Мне было, как-то, все равно где спать, мне было очень одиноко, на душе было все еще очень тяжело после трагической гибели моей любимой Лизки.
Я думал про свою судьбу, которая поворачивалась таким образом, что все любимые мои женщины, которые становились моими жёнами, погибали одна за другой. Я молча разделся и улегся в ту кровать, на которую мне указала Иветта. Додик тоже стал раздеваться, но Иветта вытолкала его в другую комнату, сказав, чтобы он спал на диване. Двери в комнату закрыли и Иветта улеглась рядом со мной. Было видно,что Иветта все еще в ярости от обиды, нанесенной ей Додиком. Я повернулся к жене своего друга и спросил, что, не очень ли круто она завернула.
Она молча прижалась ко мне и сказала, что давно хотела щелкнуть Додика по носу. От близости её упругих грудей и длительного воздержания мой дружок вздрогнул и стал менять свое положение из горизонтального в вертикальное. Я протянул руку и коснулся Иветты. Затем я встал на колени, и языком стал ласкать её пещерку. Иветта вздрогнула, и сказала, что помимо Додика у неё никого не было, затем пошире раздвинула ноги, и я услышал, как она застонала.
Может, на самом деле под Додиком она и была, как холодная рыба, но когда мой жеребец попросился в её стойло, а затем, возбудившись в её влажной узкой пещерке, так встал на дыбы, что полностью заполнил её, и уперся в стенку её матки,- у Иветты начался мноократный оргазм. Первый раз она кончила буквально через десять секунд, после того как я вошел в неё. Не выпуская её из объятий, я продолжил ласкать клитор, одновременно целуя её соски. Слегка пошевелив своим жеребцом, я почувствовал, что у Иветты снова возникло желание.
Не давая ей отдохнуть ни секунды, я заставил Иветту кончать раз за разом в течении нескольких часов. У неё было двадцать пять или двадцать шесть оргазмов, пока она не прошептала, еле шевеля языком, что она больше не может. Тогда я возбудил её последний раз и во время совместного оргазма я вылил в неё всю накопившуюся во мне горечь расставания с любимыми женщинами, всю горечь моего теперешнего одиночества. Когда мы затем лежали рядом она только прошептала — люблю тебя.
Утром я проснулся очень рано. Быстро оделся и ушел, постаравшись не разбудить ни Додика, ни Иветту.
Целый день весь был расписан по минутам, и мне некогда было даже подумать о своем положении. И только в конце рабочего позвонил Додик и мрачным голосом сказал, что мне надо придти к ним вечером. На душе было гадко за вчерашнее, но я не стал оправдываться перед Додиком, а лишь сказал, что приду. Вечером я опять нагрузился вином, сладостями, и букетом цветов.В назначенное время я звонил в дверь их квартиры. Дверь открыла Иветта. Я молча прошел в комнату. Додика не было видно.
-Я сказала Додику,что не смогу с ним жить. Он съехал в общежитие,- спокойно сказала Иветта.
Ты сошла с ума, сказал я, усаживаясь на диван и притягивая её к себе на колени.
-Может так и есть, но я не смогу жить без тебя. Как только я тебя увидела, еще до нашего секса я поняла, что о тебе я мечтала всю свою сознательную жизнь, и без тебя я просто не смогу существовать.
Я почувствовал, что постепенно горечь одиночества покидает меня, и уже было не так горько как еще несколько дней назад. Я на самом деле почувствовал, что новая женщина входит в мою жизнь. Рука моя непроизвольно стала ласкать её бедра и забралась в её трусики….
