«Проклятье!».
Отличное летнее субботнее утро испортил телефонный звонок в шесть утра. В это время надо спать! Это, конечно, звонит тетя, решившая напомнить, что в семь часов они договорились встретиться с мамой на поле для гольфа. Папа, наверное, ушел — иначе он бы взял трубку после первого звонка. Ничего, подождет: Телефон прозвенел раз пятнадцать, прежде чем мама ответила.
Я полежала на кровати, глядя на вращающийся потолочный вентилятор, потом перекатилась на другой бок и улеглась поперек кровати. На глаза мне попался старый фотоальбом. Фотография моей лучшей подруги Петти Петовски с младшим братом Дэвидом напомнила о приключении, случившемся в начале лета…
***
Дэвид с друзьями бросали камни в окна строящегося дома. Один из камней рикошетом влетел в окно жилой комнаты и ударил женщину по имени Гринберг в подбородок. В то время, как муж женщины успокаивал ее и останавливал кровь, старшие сыновья поймали Дэвида и его приятелей.
Миссис Гринберг пришлось наложить три шва, чтобы закрыть рану. Мать Дэвида, , давно живущая без мужа, попросила Гринбергов не обращаться в полицию, обещая хорошенько наказать Дэвида сама. Дэвид и Петти, также как и я, и мой брат Роберт, были, конечно, знакомы с родительским ремнем. Но Дэвида ждало что-то необычное!
Миссис Петовски велела Дэвиду спустить штаны и объявила, что будет пороть его по голому телу. Петти позвонила мне и велел мне скорее бежать к ней. Я прибежала очень быстро, и увидела, как миссис Петовски привязывает руки Дэвида к балке над его головой! Миссис Гринберг тоже была там!
Я подумала, что миссис Петовски велит мне и Петти уйти — ведь Дэвид, почти наш ровесник (ему было 14 — всего на год меньше, чем мне) стоял перед нами полностью голый! Вместо этого нам было ведено сесть и смотреть. Мы сидели на старой кушетке всего лишь в нескольких футах от Дэвида. Я мог бы почти коснуться его!
Дэвид жалобно умолял мать отослать меня и Петти. Вдруг его гениталии еще приблизились к нам — миссис Петовски, не обращая никакого внимания на мольбы и начиная порку, сильно ударила кожаным ремнем по ягодицам мальчика.
Мы сидели перед Дэвидом и наблюдали, как он брыкается и вертится после ударов, равномерно обрушивавшихся на его задницу.
Я никогда не видела мужские гениталии так близко и мои глаза были прикованы к его мягкому половому члену и повисшим яичкам, болтающимся после каждого удара по попе. Запыхавшись, миссис Петовски передала ремень пострадавшей женщине:
Возьмите! Вы тоже должны наказать его! И не надо его жалеть!
Миссис Гринберг взяла ремень. Она оказалась левшой. Став позади Дэвида, женщина начала пороть ремнем его зад со всей возможной энергией! Я почувствовала, как мои соски твердеют и пах мокреет от этого зрелища — беспомощный нагой мальчик получает заслуженную порку. Его половой член и яички подпрыгивали и приближались ко мне, когда он по-лягушачьи разводил ноги после каждого удара!
После почти получаса непрерывной порки попа Дэвида покрылась массой широких красных рубцов. Миссис Петовски сказала Дэвиду, что она отвяжет его только через два часа. Все это время он должен стоять молча, не произнося ни единого слова.
— Вы слышали? Ни одного слова! — крикнула разгневанная мать и ушла вместе с миссис Гринберг.
Петти не могла упустить такую возможность! Ведь Дэвид и Роберт всегда дразнили нас!
— Помни, Дэвид, ни слова! — напомнила Петти, касаясь его красных ягодиц. Дэвид охнул и дернулся, показывая насколько чувствительной стала его кожа. Тогда, к моему полному изумлению, Петти обошла брата и, став перед ним, коснулась его полового члена!
Вытянув указательный палец, она осторожно покачала мягкий член из стороны в сторону. Затем, очень осторожно, зажала большим и указательным пальцами кожу мошонки и задрала яйца! Когда Петти начала мягко их массировать, Дэвид попробовал отвернуться. Схватив его за член и дернув, Петти сказала:
— Стой смирно! Или я сообщу маме, что ты шумишь! В ее нынешнем настроении это обойдется тебе ударов в двадцать!
Улыбаясь мне, она продолжала сжимать и дразнить гениталии Дэвида, пока его член не затвердел и не стал совсем липким. Тогда мы оставили его в покое и, смеясь, ушли наверх.
Всю остальную часть лета Дэвид косил лужайки и мыл автомобили и окна. зарабатывая деньги для оплаты причиненного ущерба.
Вероятно, не было и дня, чтобы я не вспоминала наказание Дэвида, не воображала, что я шлепаю его или беру за кончик члена.
Мне много раз это снилось!
***
Громкий скрип половицы напугал меня и я поспешно выдернула руку из пижамы. Я была уверена, что меня никто не видел, но, для очистки совести, осторожно приоткрыла дверь.
Двери моей комнаты выходили в один конец зала, а двери комнаты родителей — в другой. Вход в комнату Роберта был расположен слева от моей двери, напротив входа в ванную. Я увидела маму в ее длинной пижаме. Она зашла в ванную. Я почувствовала смущение от того, что как бы подглядывала за ней.
Мама вошла в ванную и громкий скрип дверей душа ясно дал понять о ее намерениях. Послышался шум воды и я представила, как мама начала раздеваться…
Черт побери! Что это? Роберт, в одних пижамных штанах осторожно крался к дверям ванной, не замечая меня! Став на колени у дверей ванной, он осторожно стал что-то делать с ней кухонным ножом. «Что же, черт возьми, он делает?» — спросила я сама себя.
Ответ скоро нашелся — брат нашел способ подглядывать за мамой в душе! Двери душа были сделаны из стекла, и я была уверен, что брат мог видеть все. Придерживая дверь одной рукой, он просунул вторую в шорты! Его голова крутилась, выбирая лучший угол зрения, а передняя сторона шорт равномерно опускалась и поднималась.
— Иисус Христос! — войдя в азарт, он вообще спустил шорты. Я ясно видела, как его твердый член высовывается из кулака, а другая рука гладит яйца!
Шум воды прекратился и дверь душа открылась. Теперь мама предстала перед Робертом полностью голой! Его рука заерзала, как безумная…
— Боже мой! Сколько же раз он смотрел на меня?! Я вспомнила, как частенько вертелась голой перед зеркалом, рассматривая каждый кусочек своего тела…, даже самые интимные детали! И он видел все это? Он видел, как я игралась со своей писей? Боже, боже! Он видел, как я, нагнувшись, мыла ванну? Мои ноги были широко расставлены и он видел все — и попу, и мои половые губы?!
Мысли страшили … и возбуждали! Сердце билось, как сумасшедшее… Тем временем Роберт бесшумно вернулся в комнату. Я с трудом проглотила слюну — мое горло совсем пересохло. Несколько секунд спустя, мама вышла из ванной и направилась в спальню. Я вспомнила, что она уезжает и не вернется до позднего вечера. И папы тоже нет!
Мои мысли путались. Если я скажу маме, она убьет Роберта! Когда папа вернется домой, он убьет его снова!
Но если я сама накажу его? … Да! Да! Да! Это было озарение! Я. … сама … сестра, за которой он подглядывал! Я накажу его так, что он никогда … никогда … не забудет это! Я заставлю его! Он не посмеет отказаться от наказания! Скоро мама ушла и Роберт вышел на лужайку. Я взяла из кухни нож и, став на колени, приоткрыла дверь ванной. В щель было видно все! Даже туалет! Все сомнения отпали. Он мог бы видеть все!
Я позвонила Петти и все ей рассказала. Она сказала, что придет, как только закончит некоторые домашние дела. Рисковать получением порки от мамы ей не хотелось. Да уж, миссис Петовски владела ремнем искусно — Петти можно было понять!
Роберт закончил стричь лужайку и зашел в душ. Я очень хотела подсмотреть за ним, но не хотела рисковать — стоило мне попасться и хитроумно придуманный план рухнул бы, как карточный домик.
Когда брат закончил мыться и вошел в кухню, я попросила его помочь мне перетащить в подвале некоторые тяжелые вещи. Мы спустились вниз и я сказала ему, что знаю его тайну, что я видела его подглядывающим, и что с ним будет, когда об этом узнают родители. Его лицо было красным, как свекла! Он молил меня молчать и обещал сделать за это все! Что угодно!
Я сказала Роберту, что до конца дня он будет безоговорочно подчиняться мне, и что я намерена дать ему хорошую порку! Он на коленах благодарил меня!
Я велела ему снять джинсы и тенниску — он со стоном подчинился. Взяв его за руки, я связала их вместе и привязала к потолочной балке. Теперь брат был полностью в моей власти и совершенно беспомощен. Тут в подвал вошла Петти и сказала:
— Привет, Бекки! Привет, извращенец!
— О, Боже! — застонал Роберт — Петти знала все.
— Держись. Роберт, — дразнила я его. — сейчас я спущу с маленького мальчика трусики.
Я вставила пальцы в пояс его белых трусов, стала на колени, и медленно-медленно потянула трусики вниз. Петти, улыбаясь, наблюдала за позором Роберта. Он изо всех сил старался стоять неподвижно. Наконец, его интимные части обнажились. Брат громко застонал! Да уж, я постаралась сделать этот ритуала предельно оскорбительным!
Роберт поочередно приподнял ноги и я окончательно сняла с него трусы. Он стоял перед нами полностью голый!
— Я намерена связать тебе лодыжки, Роберт. Я совсем не хочу получить от тебя пинок ногой. Может быть, Петти, ты поможешь мне? — спросила я приятным тихим голосом.
Вместе мы преодолели сопротивление мальчика и заставили его раздвинуть ноги примерно на три фута. Привязав их в этом положении, мы обеспечили жертве полную неподвижность. Закончив связывание, мы стали внимательно рассматривать голого мальчика, громко обсуждая его гениталии и попу и, как бы невзначай, касаясь и похлопывая его. Я подняла кожаный ремень и показала его Роберту.
— Время настало, Роберт! И помни — я не хочу видеть, как ты сжимаешь попку. Ты понял?
Брат кивнул. Петти, тем временем, подтащила стул и уселась перед Робертом на расстоянии не более фута. Хихикая, она внимательно рассматривала его гениталии. От стыда Роберт закрыл глаза…
Я стала позади него и, подняв ремень, звонко ударила брата по заду! Звук удара отозвался эхом! Полюбовавшись, как на ягодицах брата вспухает красный рубец, я подняла ремень снова …
Удар!… Пауза … Сильный удар!… Сильный удар!… Звук, казалось, изменялся в зависимости от того, где приземлялся ремень.
Мальчишеский зад постепенно розовел!
Сильный удар! … Сильный удар!… Сильный удар!… Роберт изо всех сил сжимал зубы, чтобы не закричать.
Взяв мамину щетку, я начала протирать жесткой щетиной нашлепанную кожу. Роберт заерзал. Тогда я провела щеткой по его груди и соскам и опустилась вниз… От прикосновения щетины к его чувствительным гениталиям Роберт судорожно вздохнул. Я прошептала:
— Мне жаль, Роберт, но нужно продолжать.
Шлепок! Задняя часть щетки врезалась в розовую кожу попы. Он задохнулся. Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Удар!
Я дал ему, по крайней мере дюжина ударов так сильно, как смогла!
Снова взяв ремень, я ударила Роберта точно посередине ягодиц.
— А-а-а! Пожалуйста, остановись! Я получил достаточно! Я никогда больше не сделаю это! — умолял Роберт.
Почувствовав усталость, я села рядом с Петти. Она, тем временем, протянула руку и взяв половой член Роберта, начала его массировать. Право, эта девушка, была более бесстыдной, чем обычный подросток!
— Как часто ты играешь с этим, Роберт? — спросила она, продолжая играть с членом.
Роберт, не отвечая, смотрел вверх. Петти пустила в ход другую руку и начала ласкать его яички, катая их внутри мошонки.
— Смотри на меня, когда я говорю с тобой! И отвечай! — с этими словами Петти слегка дернула Роберта за яйца.
— Ах! — задохнулся брат и посмотрел вниз на улыбающееся лицо и ловкие руки Петти.
Я почувствовала возбуждение, согревающее мой пах. Петти продолжала дразнить и поглаживать интимные части Роберта.
— Ну скажи же нам, Бобби, — дразнила она мальчика, двигая его крайнюю плоть вверх и вниз.
Член Роберта начал распухать в ее руке. Почувствовав это, Петти, не останавливая движения, стала протирать головку члена большим пальцем.
— Почти … почти каждый … каждый день, — заикаясь, выдавил Роберт.
— И ты любишь делать это, подсматривая за матерью… и за сестрой? Ты смотришь, как они моются, и как вытираются? И как писают? Ты смотришь на это тоже? — допрашивала Петти, восхищенно наблюдая, как рос член
— Да… — прошептал он, закрыв глаза и откинув голову назад, корчась в дразнящих его руках.
— Держу пари, ты возбуждаешься, когда они наклоняются и ты видишь их расставленные ноги, и попу, и все между … не так ли? — спрашивала Петти, намеренно раскрашивая картину.
Роберт дрожал, а Петти двигала его крайнюю плоть все быстрее и быстрее.
— Да! Пожалуйста, хватит! Я больше не буду, я не могу…- упрашивал он.
— Чего ты не можешь? А. Бобби? — лихорадочно двигаясь. спрашивала Петти. — Может, ты собираешься испачкать мою руку?
Или пол?
— О, Боже! Да! Я не могу удержать это!
— Но ты должен, Бобби! Если Вы не удержишься, я должна буду отшлепать тебя. А я намного сильнее твоей сестры. А твоя бедная попочка такая красная…- сочувственным материнским тоном говорила Петти, продолжая безжалостно тянуть, массировать, дразнить гениталии Роберта., пока он не начал постанывать. Его ноги дрожали, а живот конвульсивно дергался. С громким стоном он дернулся и … прорвался.
Петти твердо сжимала половой член и продолжала двигать кожу вверх и вниз, в то время, как мы восхищенно наблюдали выбросы спермы из небольшого разреза наверху его члена!
— О, Роберт! Что же ты натворил! — Невинно упрекнула его Петти. — Мамочке придется наказать тебя… ремешком… по попе.
С этими словами Петти оставила в покое гениталии мальчика и взяла в руки ремень. Когда она подошла, Робби громко закричал. Удар! Пояс опустился снова и брат истерически зарыдал. Мы даже испугались! Мне стало так жалко его!
Петти остановилась и мы отвязали мальчика. Он свернулся в позу младенца и кричал, как ребенок. Позволив брату немного успокоиться, мы подняли его и проводили наверх. Роберт перестал рыдать только через четверть часа. Он клятвенно обещал, что он больше никогда не будет подсматривать.
Мое сочувствие было коротким, и я сказала ему, что наказание еще не закончено. Он должен был делать все мои хозяйственные работы. Роберт охотно согласился. Первым заданием была полная уборка в доме. Роберт встал и начал надевать трусики.
— Нет, Роберт! Ты будешь работать голым! Без штанов! Целый день! И если ты не подчинишься, я выпорю тебя еще сильнее!
Петти с восхищением взвизгнула от моего экспромта! Мы внимательно следили, как Роберт убирает постели, моет посуду, чистит ковры и даже моет пол, ползая на четвереньках … И все это он делает голый!
Мы не разрешили ему одеть штаны даже за обедом. После обеда мы заставили его встать на четвереньки и долго осматривали его попу, обсуждая, выдержит ли он еще одну порку.
Наконец, было решено пощадить мальчика и не шлепать его. Вместо этого мы решили поставить его в угол. Этого, однако, мне показалось мало. И тут в мою голову пришла великолепная идея! Я вспомнила, что в нашей аптечке лежит упаковка имбирных свечей. Эти свечи мама как-то раз использовала, чтобы наказать меня… Это. впрочем, сейчас неважно… Я принесла свечи.
Ну, Бобби, держись! Сейчас я вставлю тебе свечу и ты станешь в угол. На час. Руки будешь держать на шее. Опустишь — пеняй на себя!
С этими словами я извлекла свечу из упаковки. Петти, поняв, что от нее требуется, обошла вокруг Роберта и, сев на его поясницу, взялась за исполосованные ягодицы мальчика и, не обращая внимания на его стоны и мольбы, широко их раздвинула. Приложив свечу к сморщенному анусу, я осторожно надавила. Свеча легко вошла в задний проход. Преодолевая легкое отвращение, я толкала ее все глубже и глубже, пока мой палец полностью не скрылся в попе брата.
От унижения он всхлипнул (а может, это уже начала действовать свеча). Встав, Петти взяла Роберта за ухо и повела в угол. Он покорно шел, держа руки на затылке. Заставив мальчика ткнуться носом в угол, Петти отошла.
Мы сидели на стульях и наблюдали, как Роберт мучается в углу. Пытаясь уменьшить жжение, он судорожно сжимал и разжимал ягодицы. Скоро это зрелище нам надоело и мы включили телевизор. Роберт продолжал стоять.
Прошло уже минут пятьдесят, как вдруг Петти, приложив палец ко рту, глазами показала мне на Роберта. Воспользовавшись тем, что мы отвернулись, он старался извлечь свечу.
Зрелище было пикантное! Оттопырив попу и боясь лишний раз пошевелиться, Роберт, одной рукой пытаясь раздвинуть ягодицы, засунул палец второй в свой задний проход. Он яростно шевелил этим пальцем внутри себя, но извлечь свечу не мог.
— Что это делает наш маленький Бобби? — ласковым голоском спросила Петти. Роберт дернулся и застыл, растерявшись в нелепой позе.
— Зачем это мальчик ковыряется в попочке? — продолжала издеваться Петти. — Разве мамочка не говорила тебе, что это нехорошо?
— А, поняла! — продолжила Петти, обращаясь уже ко мне. — Мальчик — извращенец, он не только подглядывает за матерью и сестрой, но и любит делать другие нехорошие вещи. Придется начать его перевоспитание!
— Ты пальчик-то вынь. нехорошо… Что же нам с тобой делать? Мы подумаем, а ты пока постой…
Роберт стоял в углу, у мы смотрели телевизор. К концу второго часа брат робко попросил:
— Можно, я выйду? Хоть на минутку?
— Что такое? — обернулась я к нему. — Что случилось?
— Мне надо… Очень… Ну, пожалуйста!
— Зачем? Скажи, а мы подумаем.
— Я…хочу в туалет. — запинаясь и краснея, выдавил Роберт.
— В туалет? А что ты там будешь делать? Небось опять свою грязную письку трогать?
— Да нет, нет…
— А что? Говори!
— Я хочу… хочу… писать. — прошептал Роберт еле слышно.
Посмотрев друг на друга, мыс Петти громко фыркнули.
— Маленький Бобби хочет на горшочек, — промурлыкала Петти, — он уже совсем не может терпеть. Сейчас посадим, подожди.
Я быстренько сбегала вниз и принесла старый Робертов горшок, которым он не пользовался уже лет десять. Увидев его, он дернулся.
— Нет, нет, пожалуйста, не при вас! — стал упрашивать мальчик.
— Стесняешься? А подглядывать за мной не стеснялся? Не хочешь — стой дальше!
С этими словами я поставила горшок и села. Прошло еще минут пять. Из угла послышался тихий голос Роберта:
— Я согласен, давайте…
Помедлив, мы с Петти встали. Я взяла горшок и подошла к Роберту. Он протянул руку:
— Держи руки на месте! Кто разрешил их опускать?!
— А как же я…
— Ничего, мы тебе поможем. Повернись, но рук не опускай!
Петти поняла мою мысль и, ехидно улыбаясь, приблизилась к Роберту. Я поднесла горшок, а Петти, осторожно взяла член брата и направила его в горшок.
— Ну!
Пунцово покраснев, Роберт, стоял. На его глазах показались слезы
— Пис-пис-пис… — ласково проговорила Петти.
Как не странно, это помогло! Из вершины члена Роберта ударила желтая струя. Фи! Она пахла так неприятно!
Брат писал долго. Когда он, наконец, закончил, мы с Петти переглянулись и я сказала:
— Ладно! Мы тебя прощаем! Иди, одевайся! Да горшок свой не забудь!
Пробормотав «Спасибо», брат пулей вылетел из угла и исчез в своей комнате. Мы с Петти дружно расхохотались…
Вот такая история приключилась с нами прошлым летом. Роберт долго краснел и стискивал зубы, встречая Петти. А потом он сумел отомстить нам. Это, впрочем, другая история…
