С сексом в самых тайных его проявлениях я познакомился в 12 лет. Хотя началось все на год раньше.
Конец 70-х. Тихое, спокойное лето. Я – пионер и еду в пионерский лагерь. Это уже не первая поездка, но в этот лагерь я еду впервые.
Первое впечатление от товарищей по огромной 12-местной палате: они все с одного района, самого криминального в городе. Про него говорили, что это район трёх «С»: деды Сидели, отцы Сидят, дети Сядут.
И тому сразу нашлось подтверждение. Блатная лексика, уголовные (тогда говорили — зэковские) повадки у моих ровесников были в порядке вещей. Но самое главное – сексуальные словечки: вместо «нет» говорили «отсоси», вместо «хорошо» — «заебись»…
В первый же день они начали «заключаться на раба»: хлопали друг друга по ладоням и кричали «Раб!». Кто первый крикнул – тот «хозяин», кто позже – то «раб». У «раба» никаких рабочих обязанностей не было, компот и сладости «хозяину» тоже не отдавал. Суть рабства была в другом, и проявилась она через несколько дней, когда вожатые перестали нас чересчур контролировать после отбоя.
В тот вечер, едва вожатая погасила свет и закрыла дверь в палату, один из рабовладельцев вполголоса сказал:
— Сегодня рабов ебать будем.
После этого начались страшные рассказы про упырей, «черные руки» и прочие пионерлагерные страшилки. Примерно через час один парень сходил в туалет (туалет был на улице, достаточно далеко от корпуса, поэтому в палате стояло ведро, но «ходить» в него было «западло»), и, вернувшись, сказал:
— Вожатые спят. Давай рабов ебать.
Хозяева поднимали своих рабов, ставили их «раком», снимали трусы и начинали «ебать». Конечно же, все это было не по-настоящему: просто бились лобком о задницы. Подёргав так жопами минуту-две, «хозяева» угомонились, и все разошлись по кроватям.
И так повторялось каждую ночь. Надо сказать, что «рабы» тоже искали «свободных», чтобы «заключиться» с ними. Понятное дело, что выгодно было получить «раба» в своей палате: не пойдешь же ночью в другой отряд. А днем мы были заняты по распорядку дня. Если у «раба» был свой «раб», то он мог «выкупить» свою жопу жопой «раба», но не теряя при этом своих прав выебать его. Одному такому «рабу» повезло: у него было в нашей палате аж три «раба», и он отдавал их своему «хозяину» по очереди, а сам тем временем «ебал» других.
Правда, к середине смены помимо ебли хозяева придумали, чтобы рабы сосали им хуи. Это был уже не лобком по жопе, тут все шло по-настоящему: «хозяин» либо ставил «раба» на колени и совал в рот хуй, либо «раб» наклонялся над лежащим «хозяином» и ублажал его.
Меня эта чаша минула, но обернулась куда более интересным знакомством с сексом.
В соседнем отряде был очень красивый мальчик, который тоже не «заключался». Как-то во время танцев (тогда было строго: после ужина один день кино, другой день – танцы) мы сидели с ним на лавочке и болтали. Разговорились о «рабах» и «хозяевах» (у них в отряде это тоже было в ходу).
— Дураки, — сказал он (кажется, его звали Игорем), — «рабов» они ебут! Знали бы хоть как это надо делать!
— А ты что, знаешь?
— Знаю, — ответил он. – Когда ебут по-настоящему – это так здорово.
— А ты ебал по-настоящему? – спросил я.
— И я ебал, и меня ебали. У нас во дворе я со взрослыми ребятами дружу, они все показывали, что в тюрьме делают.
— А как это?
Он огляделся:
— Погоди, я сейчас, — и ушел.
Через несколько минут Игорь вернулся
— Пойдем, — сказал он, взял меня за руку и повел от танцплощадки к забору.
Лагерь был в лесу, и по забору шли в густые заросли орешника. Забравшись в самую гущу, он остановился и достал из кармана плоскую баночку вазелина, бутылочку шампуня и несколько салфеток.
— Я тебе покажу, как ебать и как сосать. Но если хочешь, знай: когда ебут тебя – это приятнее, чем когда ебешь ты, хотя с первого раза может и не понравиться. Раздевайся!
Он подал пример, сняв с себя рубашку, шорты и трусы с носками. Я тоже разделся догола.
Игорь опустился на колени и начал сосать мой хуй, поглаживая мои ягодицы. Хуй у меня начал вставать лет в 9 уж точно, если не раньше, но никогда еще со мной не было такого. Рот Игоря ходил по моему хую на всю длину, Игорь ласкал языком мою головку, а временами выпускал хуй из рта и целовал его кончик. Потом он начал ласкать его рукам, потирая головку полусжатой ладонью. Мне стало вдруг так хорошо! Я уже знал от своих товарищей по палате слово «дрочить», но не знал слова «оргазм», поэтому это ощущение назвал «высшей степенью надрочённости».
Игорь отпустил меня и спросил:
— Понравилось?
— Заебись!- ответил я.
— Это еще не все. Становись на колени!
Я стал на колени перед стоявшим так же Игорем.
— Если ты хочешь ебаться, то должен раздрочить второго человека. Я только что раздрочил тебя, у тебя хуй стал мокрым и мягче на конце, тебе не будет больно. Теперь ты должен раздрочить меня. Я стану «раком», а ты языком размягчи мою жопу. Не бойся, я подмылся.
И правда: когда стал «раком», развернув мне свой зад, от него пахло земляничным мылом. Я нагнулся, не совсем понимая, что это может быть обманом: я вылижу ем жопу – а он убежит. Но он только что сосал мой хуй, да так, как никакой «раб» не сосал своему «хозяину»! Их вафлерство было тоже детским. И я начал лизать. Сначала я старался не подходить близко к дырке, но потом, все-таки, коснулся ее языком. Это было интересно! Я начал обильно слюнявить дырку, стараясь, по совету Игоря, протолкнуть в нее язык. Не сразу, но мне удалось раздвинуть сфинктер и просунуть в него кончик языка. Игорь застонал. Так продолжалось минуту, может две – не помню.
— Все, — сказал Игорь, беря вазелин. Он зацепил пальцем немного и начал смазывать сперва вокруг дырки, а потом засунул палец в нее. Глубже, глубже – весь палец вошел в дырку! Он крутил им, словно рассверливал отверстие, в поздних сумерках анус лоснился.
— Как твой хуй? – спросил он.
Хуй стоял как кол.
— Подойди поближе, — сказал Игорь, — намажь хуй вазелином, бери в руку и суй мне в жопу, как я совал палец.
Я прямо на коленях подвинулся вплотную к его жопе, зацепил вазелин, обмазал головку и начал проталкивать хуй в жопу. Это было не так просто, как думалось, но мне удалось протолкнуть головку – и остальное просто влетело в Игоря! При этом у меня сползла с залупы кожа, чего я не ожидал и испугался. Я сказал об это Игорю.
— Потом руками натянешь, — ответил он. – Давай, води жопой вперед-назад!
Я начал делать движения, не раз виденные в палате. Хуй гулял в игоревой жопе, несколько раз выскакивал, но засунуть его снова уже не составляло труда. Через какое-то время я почувствовал, что у меня опять начинается «высшая степень надрочённости». Когда наступил оргазмом, мне стало лучше, чем было у Игоря во рту. И вдруг у него задрожала жопа, начала сильно сжимать мой хуй. Игорь выгнулся – и упал головой в траву. Отдышавшись, от сполз с моего хуя и лег на живот.
— Ну как?
— Заебись! – ответил я, обхватывая низ хуя рукой и натягивая кожу на место. – Это вот так ебут по-настоящему?
— Это еще не совсем по-настоящему. Бывает гораздо интереснее. Облей хуй шампунем и оботри салфеткой!
Я так и сделал, и Игорь подмыл свой зад. Мы посидел молча в кустах, прислушиваясь к звукам лагеря: судя по музыке, до отбоя было еще полчаса, если не больше.
— Теперь я тебя выебу, хочешь? – спросил Игорь.
Я колебался. Не скажу, что мне совсем не хотелось, просто я не был к этому готов морально: тебя ебут – ты «раб». Но вот передо мной Игорь, который только что такое «рабство» мне показал – и добровольно. И я согласился.
— Учти, — сказал Игорь, — с первого раза никому не нравится, поэтому если хочешь получить удовольствие, то я выебу тебя сегодня дважды. Если завтра ты снова захочешь ебаться – то ты все понял. Соси!
Я нагнулся над сидящим Игорем и взял его хуй в рот. Это было что-то новенькое. Я попробовал повторить то, что делал Игорь со мной, но у меня не получалось, не хватало слюны. Но постепенно я вошел во вкус, рот мой наполнился слюной, и я услышал постанывания Игоря. Я хотел подрочить его руками, но он сказал:
— Не надо, ты этого еще не умеешь, просто соси и лижи головку!
Я сосал и лизал, пока хуй Игоря не задрожал и не вылил мне в рот какую-то горько-соленую жидкость. Но это была не моча, она была липкая и тягучая.
— Это называется «минет с проглотом», — сказал Игорь. – Его делают бабы, когда им нельзя ебаться. А постой минет делают, чтобы хуй встал. Становись раком!
Я стал «раком», и Игорь вылизал и смазал мою жопу. Когда он ввел в меня свой палец, я задрожал от удовольствия! Блин! Это ж так здорово! Наконец, настал главный момент: Игорь начал надавливать головкой хуя на мой анус. Непроизвольно я сжимал дырку, и Игорь вдруг резко ударил меня по жопе. На миг я расслабился – и его хуй проник в меня. Было больно, но Игорь начал проталкивать дальше и вдруг я почувствовал какое-то приятное ощущение, которому до сих пор не могу найти слов. Теперь я знаю, что это он достиг простаты, но само чувство я описать не могу.
Наконец, весь его хуй был во мне, и Игорь начал ебать. Вместе с тем приятным чувством я испытал боль и жжение в анусе, какое-то неприятное давление внутри. Мне уже не казалась хорошей эта идея «ебаться». Через некоторое время хуй Игоря задрожал, и в меня потекла та самая жидкость, которая недавно текла в рот. Игорь вышел из меня, сел рядом, а я лег на живот. Жопа горела, внутри как будто что-то пыталось выбраться, в общем – особо удовольствия мне это не доставило.
— Не понравилось, вижу, — сказал Игорь. – Это потому, что первый раз. Погоди, сейчас все закончится, и мы повторим.
И правда – довольно быстро боль начала затихать. Я приподнял зад, чтобы ветерок холодил раздолбанную дырку. Ебаться мне не хотелось, но где-то исподволь рождалась мысль «Ему нравится, потому что его много раз ебали. Надо повторить». Когда неприятные ощущения перестали меня волновать, я перевернулся на спину.
— Не так, — сказал Игорь. – На спину лягу я, ты станешь «раком» надо мной. Ты будешь сосать мой хуй, а я твой. Я свой обмыл.
Он лег на спину, я стал над ним – и мы начали сосать друг друга. Это был интересно, настолько, что я забыл о недавней боли. Более того: Игорь то сосал мой хуй, то лизал мою жопу. Наконец, он начал снова смазывать ее вазелином, но уже не одним, а сразу двумя пальцами, словно растягивая дырку. Я кончил ем в рот, а он мне. Пососавшись еще немного, мы расцепились.
— Иди сюда, — подозвал он меня заборному столбу. – Упрись в него руками.
Я так и сделал, Игорь потянул меня за жопу, отчего я сделал шаг назад.
— Раздвинь ноги и прогни спину!
Я раздвинул – и Игорь одним движением вошел в меня. Он начал ебать меня, но тех болезненных ощущений у меня не было..Кроме того, Игорь одной рукой держал меня под живот, а другой дрочил мой хуй. Мне стало приятно, и новый оргазм был глубже и сильнее предыдущих. И тут я понял – мне не было больно! Я испытал те настоящие ощущения, которые испытывал опытный в этих делах Игорь. Я кончил Игорю в руку, и он поднес ладонь к моим губам:
— Облизывай!
Я облизывал его ладонь и пальцы, смазанные моей малафьей. Когда из Игоря в меня потекла жидкость, он ускорил движения, застонал и не просто вышел – он выскочил из меня. Резко развернув меня так, что я упал на колени, он сунул хуй мне в рот. Я начал сосать грязный хуй, но странно – запаха или вкуса говна на нем не было! Он был весь в малафье, вазелине и еще в чем-то, но не в говне. Я сосал – Игорь стонал и вздрагивал. Он двигал жопой так, будто ебал меня в рот, при этом он придерживал меня руками за затылок.
— Ну как? – спросил он, успокоившись.
— Заебись! – ответил я, вытирая рот.
— Вот так, это тебе не в «раба» играть. Это жизнь! А еще кайф, когда тебя один ебет в жопу, другой в рот, а третий отсасывает.
Тут прозвучал горн. Мы быстро оделись и разбежались по отрядам. Правда, в ту ночь я лихо продристался. Наверное, расслабило от вазелина и малафьи.
На следующий день после ужина было кино, и мы не могли с Игорем уединиться, но сидели рядом. Зато через день, когда опять были танцы, которые нам на фиг не нужны, мы снова сбежали в наш «ебальничек». Там опять разделись и Игорь первым выебал меня по всем правилам: сперва мы легли друг на друга, я был сверху и сосал его хуй, а он вылизывал и смазывал мою жопу. Когда ебал, мне снова было немного больно, но я уже не так, как в первый раз. Потом я ебал Игоря. Потом менялись. В тот раз мы выебали друг дружку по три раза. Сосали уже не спуска малафьи, а чтобы хуй был мягче.
На нашей третьей встрече он придумал, чтобы тот, кого ебут, не снимал рубаху, а был в ней как в платье.
— А ты баб ебал? – спросил я.
— Нет. Взрослые пацаны сами их ебут, нам не дают, а мы друг дружку ебем.
Игра в рубашке, когда ты мог почувствовать себя девочкой, добавила интереса к ебле.
Наши игры с Игорем закончились неожиданно. На следующий день из лагеря сбежал один мальчик (вечером, во время фильма), с тех пор вожатые постоянно контролировали нас после ужина и в кино, и на танцах.
Весь год я вспоминал то, чем научился от Игоря, занимался онанизмом, а во время мыться ебал себя в жопу пальцем. Но как это далеко от того, что было!
* * *
На следующее лето я поехал уже в другой лагерь. Там была совсем иная «публика» — дети работников какого-то министерства. Мы были уже на год старше, и у некоторых девочек начала появляться грудь. Танцы теперь представлялись мне не уже не бесполезной затеей, а возможностью прикоснуться к девочке, к ее талии или даже попе, а если повезет – и груди! Я не раз представлял некоторых из них в той позе, в которой сам стоял не раз или делающей мне «минет с проглотом». Надо сказать, что министерский лагерь был более устроен, чем прошлогодний: туалет был на не улице, а прямо в корпусе, каждый унитаз – в отдельной кабинке с запирающейся дверью. И главное — в нем были душевые кабины! Так что я мог, не боясь разоблачения, сколько угодно заниматься онанизмом и ебать себя пальцем, принимая душ хоть каждый день!
Министерские дети тоже много болтали о сексе, трепались, кто какую девочку сколь раз «зажал». Любимое слово у них было «лапать». По слухам, такие же разговоры вели и девочки: кого из них, кто, где и как «полапал». Так прошли недели две.
В середине смены я простудился, и меня положили в санчасть. В двухместной палате уже лежал мальчик и нашего отряда, Паша, кажется. В палате была раковина, чтобы мы могли умываться, не разгуливая по изолятору. Правда- туалет был в коридоре. Нам поставили банки (почему-то это считалось панацеей от всех простуд), сказали, что поставят еще, и поэтому медсестра оставила на столе всегда банку с вазелином.
Вечерами мы с Пашей трепались о том же, о чем и все: кто, кого, где, как «лапал». Конечно, от таких разговоров хуи вскакивали и грозили вырваться наружу сквозь трусы и одеяла.
— Поебаться бы, — мечтательно простонал как-то Паша.
— А ты ебался? – спросил я.
Он замялся, пытаясь соврать, но потом перекинул вопрос:
— А ты?
— Да, — ответил я, — в прошлом году.
Паша аж подпрыгнул!
— И как? Здорово? А с кем?
— Здорово, конечно! Я с парнем ебался. То я его, то он меня.
— Как с парнем? А с девочкой – нет?
— С девочкой еще нет. Да и какая, я думаю разница: суешь хуй дырку и водишь туда-сюда, пока не кончишь. Когда кончаешь – самый кайф. А когда тебя ебут – то тоже кайф, но другой, особенный, даже не знаю, как описать. Другой, короче. А еще кайф, когда мы друг дружке минет делали.
Гляжу – Пашку аж трясет от вожделения.
— Хочешь, попробуем? – предложил я.
— Ага, — согласился он. – А что делать надо?
— Раздевайся и ложись на спину!
Вместе с ним разделся и я догола, стал над ним «раком» и, наклонившись, начал сосать его хуй. Потом, нащупал своим хуем его губы, я слегка надавил. Он раскрыл рот и взял. Я начал двигать тазом, как делал Игорь, когда ебал меня в рот. Пашка снизу мычал что-то. Когда его хуй затвердел по длине и размяк на конце, я распрямился, достал вазелин и зацепил немного пальцем. После этого я опять принялся за минет (Пашк сосал мне по-прежнему) и одновременно начал смазывать и растягивать анус.
— Зачем? – раздался пашкин голос.
— Чтобы тебе удобнее было. Соси!
Смазав себя, я намазал вазелином и пашкин хуй. После этого я сполз на пол, стал «раком» и сказал:
— Бери хуй в руку и суй мне в жопу.
Пашка неумело потыркался головкой мне в анус, пока, наконец, не продавил.
— Глубже, — попросил я, — суй до конца, а потом води жопой туда-сюда!
Он вошел в меня на всю длину и начал движения. Как мне стало хорошо! Для усиления кайфа я начал дрочить свой хуй. Вскоре Пашка кончил в меня со стоном и дрожью, а вслед за ним – и я. Я вымыл руки и подмыл жопу, подозвал Пашку, чтобы вымыть его хуй. Когда подмывал, что помял мылным пальцем его анус – и вошел в него!
— Ой! – вскрикнул он. – Зачем?
— Нравится?
— Ага, — неуверенно ответил он. – А что – ты меня ебать будешь?
— Ты же хочешь испытать второй кайф? Тебе понравится, поверь!
Я положил Пашку грудью на стол, раздвинул его ноги, сам стал на колени и начал вылизывать его жопу. Ему понравилось, уверен. Когда мой язык проник в его анус, он застонал. Потом я смазал его и себя вазелином и начал осторожно надавливать. Когда хуй вошел на оловку, Пашка задергался.
— Больно, пусти!
— Погоди, сейчас пройдет. Первый раз и мне было больно, поэтому меня выебали два раза подряд с небольшим перерывом. Хочешь узнать кайф – потерпи!..
Я вогнал до конца и выебал Пашку как надо. Потом, чтобы он не передумал, я развернул его лицом к себе, снова пустился на колени и сделал ему минет с проглотом.
Через некоторое время он сам спросил:
— Теперь второй раз?
— Да, давай сейчас. Становись «раком», как стоял, раздвинь ноги прогни спину.
Он так и сделал, и я выеб его второй раз. Теперь ему понравилось.
Мы пробыли в изоляторе еще три ночи, и каждую ночь ебались и сосались. Вспоминая Игоря, я смастерил из двух полотенец нечто вроде короткой юбочки, которую надевал тот, кого ебали, чтобы создать видимость «девочки».
Потом нас выписали.
На следующий день после выписки наш отряд уходил в поход с ночевкой, но врач категорически запретила вожатым брать меня, Пашку (мол, мы еще слабые) и двух девочек нашего отряда (легкие у них слабые, как потом сказали). Мы с Пашкой обрадовались: отряд уйдет с вожатыми, ночью мы с ним опять поебемся. Но все обернулось такими приключениями!
После ужина мы сидели вчетвером в кинозале под присмотром вожатых другого отряда.
— Ребята, — прошептала Алка, — давайте ночью в карты поиграем. Можно к вам?
— Приходите! — ответил я.
Корпуса в лагере были двухэтажные, и на каждый отряд отводилось по этажу. Вожатые, кому поручили за нами смотреть, располагались этажом выше, и едва ли они ночью пойдут по нашим палатам проверкой.
Едва корпус стих, Алка с Ларисой пробрались к нам и притащили колоду карт. Сыграли пару партий в обычного дурака и партию в «детский преферанс». Света не зажигали, потому что в фонарь улицы достаточно освещал стол в палате.
Карты надоели, и мы начали болтать. Конечно – на любимые темы министерских детей, про «лапать».
Девчонки рассказали, кого из их палаты «облапали», а про одну – даже то, что ее якобы в Москве изнасиловали трое парней.
Ночь была июльская, жаркая, и Алка то и дело помахивала подолом ночнушки. Я сидел напротив и мог видеть, что трусиков на ней нет. Но что там было – разглядеть не смог. Знал только, что там находится «пизда», которая как жопа, только маленькая. И в нее «ебут баб», как говорил Игорь. И что бабам нравится, когда «лижут пизду».
Размахивая подолом, Алка пристально глядела на меня. Я еще посмотрел ей между ног и спросил:
— Девчонки, а вам нравится, когда вас там лижут?
Они оторопели настолько, что алкин подол остался задранным.
— Вы что – еще не пробовали это?
Они молчали. И тогда я поставил ясный вопрос:
— А хотите попробовать?
Алка чуть заметно кивнула.
Тога я подошел к ней, поустился на колени, слегка приподняли развел ее ноги и лизнул ту самую «пизду». От того, как она вздрогнула я понял, что ей ПОНРАВИЛОСЬ! И тогда я начал лизать так, как лизал игореву или пашкину жопу. Пизда была маленькая, мягкая, и мгновенно намокла. Она была совсем не похожа на жопу: дырочка словно бы пряталась среди кожистых лепестков. Они мне напомнили лепестки цветов магнолии, которые за три года до этого я видел в Адлере. Я добрался до дырочки и толкал в нее языком, но заметил, что Алке больше нравится, когда я вожу снизу вверх почти до самой кожи. Вдруг она затряслась, откинулась на спину и застонала. Я не останавливался, потому что понял, что это – «высшая степень надрочённости». Алка металась по кровати, тяжело дыша и постанывая. Кода он затихла, я тоже прекратил ласки и, пока она не опомнилась, я стащил с нее ночнушку и стал лапать за груди, которые были уже заметны. Потом стащил с себя трусы и, завалив Алку на кровать, стал целовать ее в губы, лапая за жопу, ляжки, талию. Она охотно ответила на мои ласки и тоже стала лапать меня за жопу, просунула руку между нами и взялась за хуй. Так, голышом, мы ласклись несколько минут, потом расцепились и посмотрели на друзей. Пашка и Лариска сидели, вытаращив на нас глаза. Лариска крепко сжала ноги, словно чего боялась, при этом ночнушка натянулась и отчетливо обрисовывала ее пизду, а пашкин хуй грозил выскочить из трусов. Я подошел к Ларисе и осторожно потянул на подол ночнушки. Она взглянула на голую Алку и ослабила ноги. Я снял с нее рубашку, уложил на кровать, опустился на колени и, закинув ее ноги на себе на плечи, стал лизать ее пизду. Теперь я уже догадывался, куда надо вести язык, чтобы девочка достигла «высшей степени надрочённости», поэтому Лариска кончила раньше Алки. Навалившись на нее, я проделал с нею т же, что и с Алкой. При этом я тоже кончил, и моя малафья попала ей на живот.
Когда я оставил девочку, то увидел, что пашкины трусы мокрые.
— Где ты этому научился? Ты что – уже …? – Алка не нашла культурного слова-заменителя («трахаться» придет в русский язык лишь через несколько лет), поэтому она сделала всем понятный в те годы жест: сложила большой и указательный пальцы левой руки в кольцо и провела по ним указательным пальцем правой руки так, чтобы палец, соскочив на ладонь, издал звук щелчка.
— Да, — ответил я, – в прошлом году. И здесь тоже.
— А как? Расскажи! А с кем? – девчонки с горящими глазами сели около меня на кровать.
— С мальчиками, в попу.
— В попу? А разве это хорошо? – Лариса была разочарована. Она, верно, ожидала, что это было с кем-то из девчонок нашего отряда.
— Это не просто хорошо, это супер как здорово! – ответил я. – Сначала один другому вылизывает попу, а другой сосет ему это, – показал я на хуй. — Хотите, покажу?
— Да, да, — зашептала Алка.
Я поставил ее «раком» на кровати и собрался лизать ей жопу, но сразу понял, что нужно совместить лизание жопы и пизды. Поэтому я лизал оттого места, где сходятся лепестки пизды, до самого копчика, попихивая зыком в обе дырочки. Одной рукой я развигал алкины ягодицы, а другой лапал ее сиськи.
Она кончила более бурно, чем прошлый раз, упав на кровать. Я подошел к ней и сунул хуй в рот. Она взяла без малейшего сопротивления. Я водил жопой, словно ебя ее в рот. Ей явно нравилось. Я обернулся и знаком показал Пашке, чтобы достал из моей тумбочки вазелин (у меня быа с собой такая же плоская жестянка, как в прошлом году у Игоря). Несмотря на оторопь, он меня понял и подал что надо.
Я снова зашел к Алке с жопы и старательно намазал дырочку сперва вокруг, а потом осторожно ввел палец внутрь. Она дернулась вперед, но я удержал ее за ляжки.
— Потерпи, это будет классно! — сказал я, вводя в жопу второй палец.
Наконец, я достаточно смазал и растянул ее дырку пальцами, и приставил в дырке хуй. Он вошел легко. Я еще не ввел его до конца, как Алкка застонала и прошептала:
— Как хорошо!
И я ее выебал, слив малафью в жопу. Она тоже кончила, но не с криками, а с протяжными стонами.
— Ой, как здорово! Как же здорово! Лариска, ты не представляешь, как это хорошо!.. – стонала она, лежа на кровати, когда я вынул хуй.
Пашка и Лариска еще не могли отойти о впечатления.
Я осторожно сбегал в туалет и вымыл хуй. Вернувшись, я подошел к Лариске.
— Давай, а? – предложил я (Пашка едва ли догадался сделать это до моего прихода).
Она не ответила, она просто смотрела на мой слегка опавший хуй. Я придвинул живот к ее лицу и коснулся хуем губ. Она чуть приоткрыла их и лизнула кончик. Потом рот открылся шире, и я смог ввести хуй целиком. Лариска сосала даже более интересно, чем Алка, она еще полизывала головку. Наконец, мой хуй снова встал в полный рост, и я, поставив Лариску «раком», вылизал ей жопу и пизду, как Алке. Потом так же смазал и растянул (она кончила еще раз) и выебал.
Пока ебал, она кончила раза два: ее всю трясло. Она легла на живот, тяжело дыша, и мне пришлось заканчивать лежа на ней. Такого мы с Игорем и Пашкой не делали. Хуй оказался зажатым, водить им было трудно, но от этого и мои, и арисикины ощущения обострились. Поэтому нам было особенно приятно. И вообще, это была уже вторая девичья жопа за ночь! Подряд!
Когда я вернулся после новой подмойки, девчонки болтали с Пашкой о том, как интересно сосать и что «в жопу, все-таки, больно».
— Первый раз всегда больно, поэтому я предлагаю каждую из вас (я делал тот же жест) еще по два раза. По разу я – по разу Пашка. Кто кого выбирает?
— А давай теперь Пашка нас обеих, а потом мы подумаем, — загорелась Лариска.
— Давай, — согласился я. – Пашка, с кого начнешь?
— С меня, — отрезала Алка (видно, боль уже прошла, а интерес остался). Она села рядом, наклонилась и взяла в рот пашкин хуй. Чтобы Лариска не скучала, я предложил ей то ,что мы делали с Пашкой и Игорем. Теперь это называется «69». Она была сверху, я снизу. Кончили оба, при чем я ей в рот. Когда встали, Пашка уже ебал Алку. Посмотрев на ту сцену, я подошел и сунул в рот Алке хуй (помнится, Игорь говорил, что здорово, когда один ебет в рот, в другой в жопу). Алке это точно понравилось. Правда, кончить ей в рот я не смог.
Пока Пашка бегал подмыться, я уговорил девчонок ласкать мой хуй одновременно. Они пристроились с боков и вдвоем лизали головку. Это было здорово!
С Лариской было так же: Пашка после всех прелюдий ебал ее в жопу, а я в рот. Когда он кончил, то сказал:
— Я тоже хочу так.
— Согласны? – спросил я.
Алка согласилась сразу, а Лариска попросила отдыху. Я усадил Пашку на кровать, Алка пристроилась к нему с минетом, а я, смазав дырку и головку, срезу вдул ей. Пока мы ебали Алку, Лариску отдохнула и подошла вплотную к нашей троице. Она присела и смотрела, как мой хуй ходит в алкиной жопе. Алка уже кончила, наверное, третий раз, а у нас с Пашкой не было даже позывов. И тут я придумал штуку.
— Лара, подай вазелин и становись рядом с Аллой как она.
Лариса подала мне баночку и стала «раком» вплотную к Алке. Я набрал вазелина и начал смазывать ларискину жопу, не прекращая ебать Алку. Когда мне показалось, что ве готово, я резко «выскочил» из Алки и сунул хуй в Лариску. Прыжок из одной жопы в другую показался мне необыкновенно приятным! Заметив это, Пашка тоже поменял ротики.
— Так не честно, — возмутилась Алка, — ее да – а я простаиваю!
— Стань за меня и лапай, — сказал я.
Она зашла мне со спины, обняла и стала водить руками мне по груди и животу, касаясь выскакивающего из Ларисы хуя. Я отнял руки от Лары, одной рукой обхватил Алкину попу, а другую завел ей между ног и начал теребить пальцами то, что недавно лизал. Она быстро застонала и осела на пол. В это миг я почувствовал приближение «высшей степени» и опять вспомнил Игоря. В самый пик я «выскочил» из Ларки и тут же сунул хуй в рот сидящей позади Алки. Она не успела ничего понять, как я слил ей малафью. Она испуганно проглотила и, опомнившись, начала просто сосать, а я держал ее за голову.
— О-о-о, — простонал я, — вот это минет с проглотом!
Услышав такое, Пашка встал и начал ебать Лариску в рот, добиваясь того же. И ему удалось: он слил – Лариска проглотила.
Уставшие, мы сидели на кровати и целовались.
— А мальчики друг другу сосут? – спросила Лариса.
— Да, — ответил я. — А девочке друг дружке лижут?
Они переглянулись.
— Попробуем? – предложила Алка Ларисе.
Та кивнула и легла соседнюю кровать на спину, раскинув ноги. Алка зашла сверху, и девочки сплелись в том, что сейчас зовут лесбийским сексом. Мы таких слов еще не знали.
Ну, и мы с Пашкой занялись было подобными ласками, да быстро смекнули, что есть игра куда интереснее.
Он зашел сзади к Алке и вставил ей в жопу. Мне же пришлось немного потрудиться, чтобы пристроиться к жопе лежащей на спине Лары. Но, приподняв немного ее ягодицы, я сумел вогнать хуй – и мы начали! Вот это была игра! Девчонки кончили не по разу. Я же, в пик новых наслаждений, снова вытащил хуй из жопы и сунул в рот Алке (знал, что она не откажет, теперь таких зовут «шоколадница», но мы и этого слова тогда не знали). А Пашка, поняв мои действия, так же поступил с Ларой. И она тоже не отказала сосать хуй после жопы!
Напоследок мы просто поставил девчонок на колени и попеременно совали им хуи в рот. Даже оба сразу в один рот. Им понравилось. А перед самым их уходом (уже светало, и вот-вот вожатые встанут и пойдут проверять палаты) мы вылизали их изрядно разъебанные жопы.
Весь день мы были заняты по распорядку дня отряда, который нас «приютил». А вечером вернулись из похода наши, и ни о каком новом «свидании» с Ларой и Аллой уже не могло быть и речи. Да и с Пашкой тоже не ебались больше – негде было. Этот министерский лагерь был вычищен и выкошен так, что спрятаться от посторонних просто невозможно. Не то, что прошлогодний с его зарослями по забору…
Когда смена закончилась, девчонки мне оставили свои адреса и телефоны, но в 13 лет в Москву не наездишься, а с годами они затерялись среди прочих бумажек. Помню только их имена, и что Алла была черненькая в кудряшках, а Лара – блондинка с прямыми длинными волосами.
Надеюсь, их мужья по достоинству оценивают то, что когда-то показал девочкам я…
